Александр Лебедь снова в Чечне. В районе села Старые Атаги провел переговоры с Масхадовым и Яндарбиевым.
Назвал войну заказной и коммерческой. Сказал, что ему известно, кто и почему пропустил боевиков в Грозный 6 августа. Пообещал «поштучно, поименно» назвать этих «героев», как только вернется в Москву.
Сообщение о не афишируемой поездке Чубайса в Копенгаген со ссылкой на радиостанцию «Эхо Москвы» сегодня напечатали многие издания. В том числе и правительственная «Российская газета».
16 августа
Сегодня Лебедь возвратился из Чечни в Москву и сразу же дал пресс-конференцию. Журналистов собралось невиданное количество. Ожидали, что назовет поименно тех, кто пропустил боевиков в Грозный. Назвал только одного:
– Вам, Борис Николаевич, придется сделать нелегкий выбор: или Лебедь, или Куликов. Два пернатых в одной берлоге не живут, и жить не могут.
Куликов – это министр внутренних дел. По словам Лебедя, глава МВД со своими обязанностями руководителя федеральными войсками в Чечне не справился и министром больше оставаться не может. В период с 6 по 15 августа потери федеральных сил в Чечне составили 265 человек убитыми, 1020 ранеными, 142 человека пропали без вести.
– Я считаю, – добавил Лебедь, – что виноват в этом Куликов, что именно он допустил невыполнение распоряжений президента по разрешению чеченского кризиса.
Далее сказал, что за время кураторства Куликовым действий федералов в Чечне подразделения Масхадова входили в Грозный дважды – в марте и в августе. Обвинил ведомство Куликова в том, что за ним, секретарем Совета безопасности, велось наружное наблюдение:
– Три дня я терпел, потом надоело.
Поведал о самоуправстве на блокпостах:
– Лейтенант докладывает по рации: на моем блокпосту находится секретарь Совета безопасности. Ему отвечают: положи его мордой в грязь. Он смотрит на меня растерянно: ничего плохого я ему не сделал, да и шансов у него против меня никаких.
Заметил, что Куликова обуревает комплекс Наполеона. Отказался назвать имена людей, наживающихся на криминальной войне:
– У нас на такие вопросы отвечает прокурор.
О ситуации в Чечне:
– Я обнародую план после того, как президент сделает выбор. Возможно, он будет не в мою пользу, поэтому сотрясать воздух не имеет смысла. А что я буду делать – это мои трудности.
Сразу же после окончания пресс-конференции Лебедя, информагентства передали: Куликов намерен направить президенту рапорт с просьбой решить вопрос о его пребывании в занимаемой должности – в связи с ложными обвинениями и оскорблениями со стороны секретаря Совета безопасности.
Первая пресс-конференция, вернее, персональный брифинг нового ельцинского пресс-секретаря Сергея Ястржембского. Ничего нового не было.
Сообщил, что Ельцин находится в режиме «полуотпуска». Два-три часа в день или в Кремле или под Москвой работает с документами. Думает над отпуском, во время которого пройдет диагностическое обследование и профилактические процедуры:
– Как справедливо отметил президент, каждый человек имеет право на заслуженный отпуск и в ходе отпуска может заняться и своим здоровьем, если это необходимо.
(Прим. 2018 года. Фраза Ястржембского: «президент работает с документами», ставшая крылатой, и вызывавшая язвительный смех, долгое время приписывалась ему. На самом деле ее впервые обнародовал Сергей Медведев, предшественник Ястржембского.)
«Российская газета» опровергает свое вчерашнее сообщение о переговорах Чубайса в Копенгагене с датскими бизнесменами.
В редакцию позвонил помощник Чубайса Андрей Трапезников:
– Чубайс действительно находится в Дании. Эта поездка планировалась еще до президентских выборов. Потом несколько раз откладывалась в связи с назначением Чубайса главой президентской администрации.
По словам Трапезникова, Чубайс уже несколько лет не был в отпуске. Имеет ли он право взять одну неделю на отдых? Всего одну. Его поездка в Данию носит неофициальный характер.
Оказывается, и радиостанция «Эхо Москвы» – не первоисточник. Эту информацию первой распространила датская газета «Экстра бладет», а ее корреспондент дал интервью московскому радио. Отсюда и пошло гулять по СМИ, что Чубайс в Дании ведет переговоры с частными лицами и фирмами, делает иностранцам предложения по поводу работы в российском руководстве.
Трапезников утверждает, что Чубайс никому не делал предложений об участии в деятельности российских государственных органов и не ведет в Дании никаких деловых переговоров.
Из афганского плена бежали семь членов экипажа самолета Ил-76 частной авиакомпании «Аэростан» (Татарстан). Сообщают, что они сумели разоружить троих охранников и, захватив свой самолет, перегнали его в Объединенные Арабские Эмираты.
Вице-спикер парламента Эстонии А. Рюйтель, бывший командующий Силами обороны А. Эйнсели и депутат парламента Э. Тарто предложили создать пакт безопасности стран Балтии с целью скорейшей интеграции Латвии, Литвы и Эстонии в НАТО.
17 августа
Приближается пятая годовщина выступления ГКЧП. В «Независимой газете» – воспоминания непосредственного участника событий августа 1991 года Виктора Ярошенко. Ныне он – торгпред России во Франции.
Приводит немало интересных деталей. С той, ельцинской стороны. Надо собирать. Где их потом найдешь? Я-то знаю только с цековской стороны.
«Когда начался путч, – пишет Ярошенко, – я был на подмосковной даче в Архангельском. Утром 19 августа примерно в 7.15 раздался телефонный звонок. Звонил Малышев, сейчас он – советник Президента РФ, а тогда был председателем Госкомитета по делам науки и высшей школы. Голос тревожный: „В стране переворот… Горбачев отстранен от власти… Что будем делать?"
Я сказал, что если это так, то надо срочно ехать в Белый дом и организовывать оборону. Быстро переоделся и пошел к Ельцину, дом которого находился метрах в ста от нашего. На подходе к дому я встретил вооруженную охрану Ельцина, которая уже все знала и готовилась к отражению нападения. В дверях меня встретил начальник охраны Александр Коржаков. На кухне стояли взволнованная жена Ельцина – Наина Иосифовна и две его дочери – Таня и Лена. Был слышен голос Бориса Николаевича, разговаривавшего по телефону с кем-то из руководителей республик, кажется, с Назарбаевым.
Я вошел в столовую. За столом сидели Хасбулатов, Бурбулис и Кобец. Начинали писать „Обращение к гражданам России“. Борис Николаевич предлагал призвать к двухчасовой предупредительной забастовке. Я настаивал на всеобщей политической, бессрочной, до полного удовлетворения требований, изложенных в обращении. В конце концов все согласились с тем, что нужна категоричная формулировка – слишком далеко зашло дело. Ельцин дал какие-то указания генерал-полковнику Кобецу, и тот ушел. Мы остались вчетвером.
Подъехавший затем Силаев активно включился в подготовку обращения. Когда оно было, наконец, закончено, Ельцин предложил подписать его в черновом варианте, так как не был уверен, успеем ли мы его отпечатать. В комнате становилось все тесней. Подходили члены правительства, Госсовета, депутаты: Собчак, Лужков, Полторанин, Вощанов, Шахрай, Илюшин и другие. Кто-то из охраны принес механическую пишущую машинку, и дочери Ельцина в соседней комнате начали перепечатывать „Обращение к гражданам России“, которое явилось первым актом организованного сопротивления заговорщикам.
Действовали мы в условиях жесткого цейтнота, поэтому в оригинале обращения встречаются опечатки, а некоторые слова пропущены».
Читая последнюю фразу, я поймал себя на мысли, что дочери Ельцина, взявшие на себя несвойственную им роль машинисток, допустили эти оплошности. Видимо, не все слова знали, потому и делали пропуски.
«Когда стали вслух зачитывать обращение, Собчак и Шахрай начали предлагать другие формулировки. Но это потребовало бы перепечатки, а значит, потери времени. Я сказал, что фактор времени сейчас решающий, и в размножение отдали уже имеющийся текст. Его подписали Ельцин, Силаев и Хасбулатов.
После этого большинство министров и депутатов разъехались. Было решено, что они на местах будут организовывать сопротивление путчистам и по своим каналам связи распространять обращение. На даче Ельцина остался он сам с семьей, я, Собчак, Бурбулис, Коржаков и охрана. Борис Николаевич не хотел уезжать, он считал, что центром сопротивления может стать Архангельское.
Я выступил против этого решения, считая, что президент не должен оставаться на даче, которая могла обернуться мышеловкой. Я настаивал на немедленном отъезде в Белый дом, где легче было организовать оборону. А главное, Белый дом был символом российского суверенитета, в нем расположен парламент, резиденция президента и правительство России. Кроме того, он находился в моем избирательном округе и на его защиту я смог бы призвать моих избирателей».
Ну, да, так они и побежали бы по призыву депутата Ярошенко. Бросили бы все свои дела. Работу, семьи. Чем бы защищали Белый дом? Они же безоружные мирные граждане…
«Неожиданно меня поддержал Собчак, – продолжает Ярошенко. – Борис Николаевич заколебался. К нам присоединились члены его семьи. Подумав, Ельцин согласился. Коржаков надел на него пуленепробиваемый жилет, единственный, который у нас был. Мы сели в автомобили, и кортеж из семи или восьми машин на бешеной скорости, примерно 160 километров в час, помчался к Москве. Договорились не останавливаться и на огонь не отвечать, за исключением случая, если пострадает машина президента.
В это время „Альфа“ уже окружала Архангельское, но в стане путчистов, очевидно, царила некоторая растерянность, и нам удалось проскочить. Через 15–20 минут мы уже подъезжали к Белому дому. По дороге мы обгоняли танковые колонны, и вскоре одна из них уже окружала Белый дом. Ход событий показал, что наше решение было правильным, без президента Белый дом вряд ли стал бы тем, чем он стал – то есть символом сопротивления, который уже самим фактом своего существования деморализовывал путчистов и поднимал дух его защитников».