Я поворошил мусор носком ботинка. Из-под одного пучка травы выбежало что-то вроде крупного таракана, под вторым оказались крупные, почти с мизинец, мокрицы. Они торопливо зашевелили лапками-ресничками в поисках нового укрытия. Вот бы Штуша порадовался… Камушек, гнилушка, кусок коры, еще гнилушка, заросшая тем самым чавкающим мхом… Фу! И Славка сюда собрался на колени становиться?
— Точно рехнулся. Стоя никак? Я помогу, если… ну там…
— Макс!
Тьфу.
— Подожди, хоть сена прихвачу. Подстелю.
С сена-то все и началось.
В нашем КПЗ было две кучи этой бывшей травы. Нас со Славкой сгрузили на ближайшую, у двери. Скорей всего, неизвестные грузчики просто поленились топать дальше, но если мне есть за что быть «благодарным», то уж не за это. Тот случай, когда чужая лень в плюс. «Наше» сено, к примеру, выглядело заметно свежее.
Сдерживая брезгливость, я сгрузил Славку на относительно чистый участок и закопошился, сооружая подстилку. Выдернул одну охапку, вторую. Влажные, слежавшиеся, с запашком, но все-таки лучше, чем на голом полу! Третья что-то застряла, и я дернул посильней.
И услышал стон.
Настоящий, тихий и… не Славкин… Не понял. Звук шел откуда-то снизу, из-под… из-под кучи?! Я непонимающе опустил глаза, и только тут до меня дошло, что для сена эта «трава» в моих пальцах слишком мягкая… Ой-ё. Конечно, они свалялись, кое-где слиплись от крови, и сено в них, конечно, тоже попадалось… Но это были волосы. По-девчоночьи длинные волосы.
Секунду мы со Славкой дикими глазами смотрели друг на друга. Потом…
— Янка! — выдохнул я, моментально закапываясь в траву.
Почему я решил, что это наша малявка, сам не знаю. Просто ничего другого в голову не стукнуло. Ведь из всей нашей компании косички были только у нее. И я уже успел прикинуть, что пообещать такого нашему «покупателю», чтоб он малявку не доставал… да, вот такой я дурак. Можно начинать хихикать. Клочья подстилки летели во все стороны, на мокриц и остальную нечисть мы не обращали внимания, под ноготь с маху влетела какая-то щепка — выдернул и забыл. Почему она молчит, что с… ох ты черт…
Это была не малявка.
Спасибо всем, кто у нас боги или кто там за них, что это была не она. Это… это…
Я даже не понял сначала, молодая она или старая. Лицо где не в крови, там в синяках, опухшее, страшное, мать родная не узнает. Волосы грязные настолько, что не поймешь, седые или нет. Потом Славка отпихнул ком сена, закрывавший ее грудь, и мы отвели глаза. Девчонка была молодая. Если старше нас, то ненамного. И, кажется, молодой она и останется. Потому что до утра ей, похоже, не дожить.
И, может, к лучшему. Для нее.
В голове стало пусто и холодно-холодно. Очень ясно вспомнился тот крепыш в коридоре гостильни, и его голос с этакими многообещающими интонациями: «Это тебе задаточек, чтоб знал, чего ждать. Жаль, как следует не почувствуешь». И прощальный пинок в бок, который я не почувствовал тогда, но очень хорошо чувствую сейчас.
Кому ж ты нас запродал-то, Эркки.
И за кого?
А я еще торговаться с ними думал, выгадывать что-то… А им-то, похоже, нужны мальчики для битья. Или девочки. Нет, я конечно, еще побрыкаюсь, сдаются только слабаки, но теперь все совсем паршиво. Одна ошибка — и будешь вот так доходить в гнилом сене, мечтая поскорее сдохнуть.
— Живая… Славка отнял ладонь от ее шеи и покусал губу. — Макс, ты ее к нам перетащить можешь? Там хоть сухо.
— Рехнулся?
Да как ее такую переносить, к ней же прикоснуться страшно! Кажется, она от любого касания просто возьмет и прекратит дышать.
— Макс…
Вот не надо, не надо на меня так смотреть! Отнесу я, отнесу, что я не понимаю, что ли. Только сообразить бы, как именно. Тут совсем камнем надо быть, чтобы отказаться. Или уродом.
Вот за кого он меня держит?
Можете считать меня кем хотите, но я девок никогда не бил. Даже тех, что сильно нарывались. Правда и не помогал… но все когда-то бывает первый раз. Я снова принялся отгребать сено — девчонку таскать это одно, а эту сырость совсем другое. И вообще — надо же посмотреть, за что ее можно хва… держать. Хотя тут смотри, не смотри. Когда живого места нет, тут как ни примеривайся, а больно сделаешь.
— Осторожней.
— Сам знаю.
— М-м…
— Тихо-тихо.
Девчушку удалось пристроить на руках — легонькая она была, как Янка, тонкокостная, будто птичка. У кого ж рука поднялась… Я тихонько приподнял правую руку, чтобы голова девчонки не свисала, а легла мне на плечо, на всякий случай.
— М-м… - снова простонала она, и вдруг замерла. Нет, не замерла, а… не знаю, как описать, она и до этого не двигалась, но тут совсем застыла. Подняла голову, вдохнула воздух — и вдруг уткнулась мне в грудь, будто собираясь заплакать, будто пытаясь спрятаться…
— Тихо-тихо, — попытался успокоить я, — все нормально, не шевелись.
Девушка не отвечала, только задышала быстрее, а потом съежилась. Кое-как доволок ее до «нашей» кучи и столкнулся с новой проблемой. Попытался сгрузить на сено — сгрузилась, но отпускать не захотела. Искалеченные лапки цеплялись за мою рубашку в районе груди, царапая нагрудный кармашек, и ни в какую. Кое-как отцепил, стараясь ничего не повредить. А попробуй не повреди, руки у нее две, пока на второй пальцы разожму, первая уже возвращается обратно и вцепляется заново. Минут десять ушло. Потом повернулся к Славке — нашел его на том самом настиле. Мрачный, но уже морально готов ползти обратно. Попробовал спросить — наткнулся на взгляд взятого в плен индейца, в котором информации было — индейская народная изба. Вот же… лось упрямый! Перенестись обратно на моих руках, впрочем, согласился. Принес Славку — девчонка переползла ко мне и снова вцепилась в рубашку…
— Она просто греется… — попробовал Славка унять мое шипение.
Угу. А цепляется, чтоб грелка не убежала.
— Как греется? Она горячей меня.
— Наверное, у нее температура… Если поднимается, то ей сейчас очень холодно. Закидать вас сеном?
— Сам закидаюсь, — буркнул я. Настроение было паскудное. Как на похоронах. Своих.
— Знать бы, чего им от нас нужно… За кого Эркки нас продал?
Темные глаза Славки блеснули в полутьме.
— Ты не слышал?
— Что не слышал?
— Тот, кто нас украл, сказал, что они пришли ловить диких. То есть диких магов.
— Чего?!
Девчонка, испугавшись моего вопля, дернулась, боднув меня головой в подбородок. Блин! Когда веселенькие зеленые искры в глазах побледнели, я постарался говорить тише.
— Каких еще магов?!
— Вельхо. Мне кажется, Эркки думал на кого-то из нас, только не знал, кто именно ему нужен. Поэтому проверял по-всякому. Только у него не сходилось, он то на одного думал, то на другого. И, по-моему, остановился на тебе.
— Охренеть. Какой, нафиг, из меня маг?!
— Дикий, — хмыкнул Славка.
— Сам такой! Нашел время прикалываться.
— То-то и оно, что не время. Не до приколов. Дикие маги, латенты, встречаются очень редко, здесь всех детей проверяют, и пропустить латента могут или в какой-нибудь невероятной глуши, или как тут, на дне.
— Где?
— У бандитов. Это одновременно и большая ценность, и большая опасность. Если маг пережил созревание и не связан Обетами, то он может выполнить любые чары: убивающие, пыточные, копирующие… Поэтому диких очень любят всякие преступные шайки. И кое-кто из Поднятых, это знать местная.
— Милое название, — я все еще пытался переварить сведения о своем возможном магичестве, и отвечал вяло. Славка поправил мне съехавшую крышу… и тут же сдвинул ее обратно, уже в другую сторону.
— Но пока вельхо не созрел, он личинка. И очень опасная.
— Чего?
— Он как бабочка внутри кокона, понимаешь? Была гусеница, ползала, лопала листики. Потом замоталась в паутинку и стала коконом, личинкой. Снаружи оболочка, внутри новое тело формируется. Вот и с магом так. Внутри человеческого тела, как в коконе, копятся силы и меняется структура. Когда порог созревания близок, баланс энергий может нарушиться, и тогда магия хаотично резонирует с окружающим миром, порождая…
— А попроще?
— Когда магии много, она начинает вырываться и шарашить все вокруг. Пока не найдется новый… новое равновесие. В этот период от них стоит держаться подальше. Они могут устроить локальное землетрясение, взлет дома в атмосферу, прорастание щупалец у всех живых в пределах досягаемости и прочие веселые вещи. Поэтому и селят их подальше от людей, в специальных местах. Наша избушка, кстати, очень на такое место смахивает.
— Ага… А откуда ты все это знаешь?
— В избушке книжка лежала. Старая такая… про магию. Я почитал. Сначала подумал сказки…
— Та еще сказочка. Значит, Эркки про избушку врал? Она не его…
— Я сейчас пытаюсь вспомнить, в чем он не соврал. Столько нестыковок было… как я раньше их не видел?
Ты-то ясно, почему. Он тебя вылечил, вот и перешел в разряд «хороших». А вот я отчего мышей не словил?
— Каких?
— Ну, например, с избушкой. Домик был на четверых, даже на пятерых… а он нам про семью словом не обмолвился. Ну, допустим, что-то случилось, и ему трудно об этом вспоминать. Но ни один житель из тех поселков и городков, которые мы проходили, не стал с ним здороваться. То есть никто его не знал. А ведь он, по его словам, тут всю жизнь прожил. И боги…
— Что боги?
— Он все время к ним взывал, к правильным богам. Но ни разу не помолился…
— Ясно.
Мы помолчали.
— А ты? Ты его как раскусил? Я же видел, как вы с ним… ты на него смотрел, как кошка на таксу.
— Почему на таксу?
— То ли собака, то ли нет.
— Понял… черт, да что она там ищет?
Славка приподнялся:
— Ты о чем?
— Да девчонка. Такое впечатление, что ей нужен мой карман.
— Ты серьезно?
— Нет, блин, шучу я так! Вон, смотри… эй, а она и правда… что тебе там надо, а?
Найденыш, не жалея поломанных пальцев, пыталась втиснуть их в вожделенный карман. Я торопливо распустил шнуровку, хочет — пусть копошится, ничего там такого не… ё!