видой. Все, какие могут быть претензии? Пусть пипл внизу порадуется. Выдохнули и расслабились, мы тут не при делах, нас тут нет и нефиг светиться.
— А сейчас ты чем заняться собрался, не грабежом?
Уел.
— С чего ты взял? Так, прогуляюсь слегка…
— Макс!
Я быстро перебирал свое последнее имущество. Да, небогато… но ничего, разберемся.
— Слав, все путем. Мы просто пройдемся чуток, поменяемся с народом… все по-честному.
— Чем поменяемся?
— Ну они же хотят «драконьи ингредиенты», — я фыркнул. — Наш товар — их деньги, какие проблемы.
— Какие ингредиенты ты продавать собрался?!
— Ну ты же мне чешуек на разживу пожертвуешь?
Славка выпал в осадок. Правильно, тут главное сбить с темы и переключить внимание.
— Чешуек?
— Ну да, пару-тройку.
— Но чешуя не особо дорого ценится… — влез вельхо.
Ну вот кто его за язык тянул?! Потом поймаю — выражу благодарность.
— Ничего. Чтобы я, да не продал. Да такого не бывает.
А не захотят брать — в ход пойдет схема «дяденька, купи кирпич».
Пало.
Для северянина знакомство с результатами охоты на драконов на некоторое время отложилось. Пришлось отвлечься, оказывая срочную лекарскую помощь.
Предполагаемая бывшая Поднятая, несгибаемая и хладнокровная дама с труднопроизносимым именем выбрала именно этот миг, чтобы впасть в сердечный недуг. Если бы он не смотрел на нее, не заметил бы, как, прочитав какое-то письмо, старая женщина обессиленно прислонилась к стене и стала хватать посиневшими губами воздух.
Спешно бросив в нее проверочный знак, Пало нашел то, что и ожидал: повреждение сердечной мышцы. Уже довольно давнее и, насколько он мог судить, ни разу до сих пор не целенное магией.
Еще одна странность в перечень загадок необычной дамы.
Впрочем, для лечения отсутствие сети прежних заклятий подходило как нельзя лучше. Так что, кликнув слугу с приказом раздобыть для дамы сонное кресло с наклонной спинкой, Пало осторожно и неторопливо опутывал весьма изношенное сердце сначала знаком вив, потом, уложив больную на принесенное кресло, поднес к ее губам специальный мешочек. Сжал уголок, делая его твердым и ломким, отломил, и поднес импровизированную бутылочку к губам старой женщины.
— Пейте.
— Что…
— Это сонное. На три часа вы уснете, пока знак будет лечить ваше сердце.
В светлых глазах дамы мелькнула какая-то тень. Удивление? Словно она не лечилась никогда у магов.
— Мне нельзя… нельзя спать… Яночка… и…
— И кто?
Она промолчала.
— Не беспокойтесь, за девочкой присмотрят. Все будет хорошо, засыпайте, не бойтесь…
— Нельзя, — прошептала женщина. Но Пало выжал лекарство ей в рот и помог сглотнуть. Светлые глаза мигнули, с непонятным отчаянием вглядываясь в мага, и закрылись.
Знак вив, знак вита, еще на всякий случай, знак рельха, покоя.
Пало работал, не обращая внимания на шум из-за выбитой двери. Маги, сторожа и просто любопытствующие, кажется, нашли в доме больше чем искали, и теперь выражали радость встречи. Довольно бурно выражали — со второго этажа, разбив стекло, вылетело что-то мохнатое, синее и с ножками, описало дугу, повисело, дрыгая ножками… и шлепнулось обратно. Толпа шарахнулась, а потом восторженно завопила. Зрелище, ага. Ничего, коллеги справятся.
Наконец он отступил назад, всматриваясь в спокойное посветлевшее лицо, в свете факелов оно казалось помолодевшим, розоватым, но до здоровья ей еще очень далеко. И что ее так расстроило?
Он поднял упавшее на снег письмо. Обычная записка, короткая… странно, написано на незнакомом языке. Еще одна загадка. Пало полагал, что знает все основные языки континента. Ну что ж…
— Укройте ее, — попросил он слугу. — Отнесите чуть подальше. И присмотрите. За ней и ее внучкой.
— По вашему слову. — кивнул слуга.
А нам пора посмотреть на драконоловов.
Уже на площадке между первым и вторым этажом Пало обнаружил, что количество жаждущих лицезреть неприятности, постигшие драконоловов, изрядно сократилось. Поубавилось оно еще в бывшей прихожей перед бывшей пекарней — по крайней мере, так это помещение назвала хозяйка… похоже, тоже бывший. Нет, с самой хозяйкой — крепкой и плечистой румяной бабой — ничего не случилось… то есть ничего такого, что не стряслось бы с остальными горожанами, попавшими под удар магии обозленного дракона. Говоря по чести, у пекарки все было в порядке, даже ее белая наголовная повязка не помялась. А вот в пекарне…
Своими владениями пекарка явно гордилась — по крайней мере, когда штурмуемая дверь сдалась под натиском и упала, бедная женщина горестно вскрикнула и принялась рассказывать всем желающим слушать, какой хороший тут был замок и сколько целиков они уплатили мастеру Бири с улицы Резчиков только за одни блестящие заклепки.
— А ручка медная, полированная! А накладки, вот эти, в форме булочки! Мой муж специально медника просил, чтоб знак был отлит такой вот: булочка в обнимку с бубликами…
— Тише, госпожа Яни…
Пекарка опомнилась, но ненадолго. Когда настороженная тройка магов, осторожно подвесив в воздухе пару горючек, переступила порог, за их спинами снова зазвучал жалобный голос, оплакивающий стену с чудесными выдвижными полками, на которые так удобно было раскладывать готовый товар.
— А сейчас гляньте, гляньте — они вроде как оплавленные. Да перекрученные все. Ой-ёюшки, это ж опять целики с копилки доставать, но нановые-то полки. Два целика возьмут, не меньше!
— Ну а то. Еще и за срочность приплатить надо будет.
— Ох, и не говорите.
— А еще ж эти отдирать придется!
Пало и Пилле Рубин в бредовый разговор не вслушивались. Они в полном ошалении рассматривали то, что сталось с некогда, несомненно, человеческой комнатой. А сейчас напоминало ожившую страшилку для вельхо-личинок на тему «стррррашные отпечатки». Такие леденящие душу легенды обязательно рассказывали не только младшие, но и старшие, выбирая для этого самые подходящие условия (ночью, под одеялом, желательно в полной темноте), и не одно поколение магов выросло на зловещих ужасах типа «И в черной-черной комнате-отпечаток теперь бегали только черные-черные жуки, а мальчик лежал тихий-тихий..». Наставники это запрещали, но как-то не слишком горячо, поэтому жуть про три драконьих головы, кошмар про живой дом-проглот и дичь о скрюченной избушке знали все.
А теперь к ним, похоже, добавится еще легенда о дикой пекарне.
Прихожая (а заодно и та часть пекарни, что виднелась сквозь вторую, полурастаявшую, дверь), выглядела странно… Если бы Пало не знал, где именно зажали в угол предполагаемого дракона, то он бы определил это сейчас — именно углядев это.
Странно изогнутые, точно вспухшие изнутри (или наоборот, впавшие местами?) стены, на которых кое-где еще уцелели потемневшие спирали. Кажется, это именно те самые полки, которыми так гордилась пекарка Яни. Только что за сила смогла скрутить в спирали дерево, Пало отказывался даже думать. Наверное та же, что смогла растопить внутреннюю дверь, будто забытую на солнце восковую табличку…
Таким же — искореженным, потерявшим прежнюю форму, выглядело и остальное — в хаотично разбросанных, лежащих и висящих сгустках темноты с трудом угадывались предметы человеческого обихода. Вот это, очевидно, еще утром было ковриком. Такими — наскоро плетеными из веток или или речного долгиша — устилали обычно пол у входа в харчевнях. А вечером их выбрасывали вместе с накопившейся грязью. Нормальная практика, долгиш-то дешевый. Этот должны были выбросить после заката. А сейчас бывший коврик, точно спасаясь от грядущей участи, влепился в стенку. И медленно, но целеустремленно продвигался к потолку. Светильником, что ли, решил прикинуться? Так не всем по нраву придется такое вот, трупно-зеленоватое освещение…
Хотя тут все такое. Светящееся. По крайней мере, для взгляда вельхо. Переполненное энергией так, что Пилле ахнул и мгновенно принялся развешивать по стенам накопители.
— Ох, а мои стены! — хозяйка проникла внутрь (презрев запреты вельхо) и с ходу принялась подсчитывать убытки. — А мои коробы!
Коробы определенно заслуживали внимания. В отличие от другого имущества, они так и остались сложенными в аккуратную «стопку». Здесь деревянные дощечки не скрутились спиралью — они просто слегка потемнели, покрывшись не то плесенью, не то мхом, а когда Пилле попробовал приподнять один из них, то ничего не вышло. Недавние коробы пустили корни и намертво вросли в пол и друг в друга.
— А противни! Вы гляньте, гляньте, они же камнем обросли! Как теперь булки печь? Новые заказывать — это ж каждый по…
Накопители у Рубина кончились, он выскочил на улицу. У остальных (например, у Бира Майки) еще должен был оставаться запас. Пало и один из местных вельхо подсвечивали-проверяли лестницу… Правдами-неправдами просочившиеся в бывшую пекарню зеваки опасливо перемигивались, но вид занятых вельхо и причитающей над убытками пекарки их, видимо, успокоил. И скоро человек пять уже тыкали пальцами в стенки, двери, печку и прочие приметы драконьих развлечений, дружно и почти от души жалея хозяйку.
— Да, госпожа, горькие у вас дела.
— Да, магия она того…
— Первый раз вижу бородатую лестницу.
Лестница не нравилась и самому Пало. И не только «бородатостью» и явными следами надломов. Высоковатые ступени кое-где выглядели… хрупкими. Словно их облило из какой-то катящейся миски водой — и там, куда попала эта вода, дерево превратилось в нечто иное. В песок. Или в сыр. Или еще во что-то столь же рассыпчатое на вид… а на ощупь?
На ощупь тоже.
В каком виде после здешних развлечений остались драконоловы, думать тоже не хотелось. В сердце Пало шевельнулись сожаления. Они явно не были честными людьми, они почти наверняка были преступившими и использовались коллегой Майки для каких-то недобрых и опасных дел… но они были людьми, а Пало подставил их драконам.
— Мои печи!!! — возопили тем временем в соседнем помещении. Когда хозяйка успела пробиться еще и туда, будущий глава Руки не уловил. — Печи, по десять целиков каждая! Мука! Готовые булки! А-а-а!!!