— Именно что «мало ли», — прежняя чуть ленивая, напоказ, самоуверенность с него слетела, и сейчас он беспокойно теребил листья кончиком хвоста. — Именно сейчас, когда мы одни, когда перелом зимы и защита слабеет, в убежище прилетают двое чужаков с невероятной историей и спасенной девочкой на крыльях. Даже мага в подарок приносят, словно рассчитывая, что после такой дурости их никто не заподозрит, почитает безобидными дурачками… или не будет проверять слишком дотошно. Верно, детеныш?
— Нет!
— Конечно… — хвост хлестнул по полу. Закружились подброшенные листья… — Это все случайность? Поэтому один из драконов болен и вызывает жалость одним своим видом? Поэтому у второго не читаются мысли? Поэтому их маг просится быть с ними рядом?! Чтобы легче было отслеживать и контролировать?!
— Нет, я рассказывал! Он просто влип во все это, и…
— А может, правда не контролирует. Может, его предназначение — всего лишь оттянуть наше внимание? Мы избавимся от него и успокоимся…А когда мы успокоимся и выпустим вас из-под надзора, сработают вложенные императивы, и наши новообретенные родственники сделают… что?
Темные глаза дракона лихорадочно блеснули. И снова стало холодно.
Он не поверит. Такие никогда не верят — они проверяют. Всегда, все и всюду. И я ничего не смогу с этим поделать.
Как же нам тут не везет, в этом мире…
— У людей есть такая болезнь — паранойя. Слышал? Это когда все кажутся врагами.
Дракон медленно качнул головой.
— Не слышал. Может быть, такая болезнь действительно есть. Только понимаешь, детеныш… нам ничего не кажется. Те, кто не умел подозревать, кто предпочитал доверять — они уже умерли. Остались только мы. Поэтому прости, конечно…
Но все-таки: что тебе приказали вельхо?
На каком-то вопросе… четвертом?… нет, кажется, пятом… пещера все-таки пропала.
Драконы тоже.
Осталось только касание к шее, душистый лиственный ковер, такой мягкий. И плывущие по сгустившемуся, очень горячему воздуху голоса…
— Да что такое происходит…
-..слабый…
— Орраш тоже…
— …больной?… ее нет… проверь второго, тот ведь и так еле-еле…
— …все стопоры… Ширхх…
— Еще одно… снежники…
— …поздно…
Как жарко.
С золотом меня тоже накололи. Ритха говорила, что я-дракон смогу притягивать золото, объясняла, как, а у меня не получается. Самородки выныривают из земли, но стоит мне протянуть крыло, как блестящие камни с издевательским хихиканьем увертываются от моих «щупов» изакапываются в землю… или ныряют драконке под крыло.
— Ты не дракон, ты воробей, — хихикают желтые камушки, почему-то с глазками и лапками.
— Дракон-инвалид! Ха!
Я сердито напрягаюсь — ну хоть что-то у меня должно получаться? Но вместо золота из земли вырывается лава. Она как золото, расплавленное золото, только… только… в следующий миг эта волна накрывает меня с головой.
Я горю…
Здесь нет снега, нигде нет, везде только голая земля, мусор и камни, и от земли пышет жаром. Я ищу хоть что-то прохладное, хоть тень, хоть лужу какую-то, и завидев блеск, бросаюсь вперед — неужели вода? Нет. Плазма, новехонькая, и айфон рядом, круче некуда. Владей, Воробей, мечтал ведь!
А воды нет. И ни Славки, ни бабы Иры, ни Янки.
Только эти мертвые вещи… и пепел.
Когда «здесь» стало не жгуче-душным, а прохладным и свокойным, я не знаю. Кажется, я спал, потому что только во сне мне мог привидеться мирный разговор Славки с одним из «следователей». Хотя нет, не мирный. Славка явно злился:
— …сделали?
— То же, что с тобой. Сканирование через наложение сфер и проверка на вложенные императивы.
— И все?
— Да. Не смотри так. Клянусь, это было только сканирование, и то неудачное. Что еще мы могли сделать, по-твоему?
— Тогда почему я на ногах, а он — на этом вашем стопоре без сознания?!
— Я не знаю! И почему Орраш лежит на соседнем стопоре, я тоже не знаю!
— Параноик твой Орраш. Правильно Макс ему сказал.
— Послушай, ваша история и правда выглядит очень… неправдоподобно. Инициация без подготовки и проверки, чужаков, да еще зеленой молодью, и настолько удачная — вероятность такого настолько мала, что никогда никем не рассматривалась. Ваше появление в свете побега Ритхи и прочих событий… можно понять, почему мы не поверили. А тут еще Ритха рыдает в три дождя и во всем обвиняет себя, свою самоуверенность и свои кривые лапы, маг трясется так, что слова из него не выжмешь и просится к вам, ты шипишь и заступаешься за всех вместе… А твой Макс не читается! И Старших нет. Вот что мы еще сделать могли?
— Не читается?
— Именно. Первое сканирование прервалось, Орраш нарвался на защиту и прочитал только самый поверхностный слой. Второе прошло вообще безрезультатно. А на четвертом они оба просто потеряли сознание. Результат ты видишь. Твой друг… он ничем таким не мог его достать?
— Да чем?
— Ну, по твоим воспоминаниям он не все время был рядом. Если у вельхо было хотя бы несколько часов…
— Если ты намекаешь, что Макс действительно «проникающий», завороженный магами, то не пошел бы ты вместе с твоими намеками! И Оррашу этому вашему передайте, когда очнется: тронет Макса еще раз — получит проблемы. Обещаю.
Не знаю, что такое стопор. Не знаю, что со мной. Но погружаюсь в сон с улыбкой. Во-первых, меня защищали. Когда такое было последний раз? И не вспомнишь. Во-вторых… А Оррашу все-таки досталось. А это всегда утешает…
— А если он рассердится?
— Не рассердится!
— Да, а если…
Я вернулся в реальность. С горами, непроходящей усталостью и той самой пропастью. И любопытными детками.
— Чего вам, мелочь?
— Дядя Махс… — тихонько сказал самый мелкий дракончик, после короткого совещания выпихнутый вперед, прямо пред мои не слишком ясные очи. — А у меня два года назад лапка была больная. И хвост не шевелился. Я под обвал попал.
Я глянул на помянутый хвости, продемонстрированный мне с довольно близкого расстояния. Хвостик блестел чешуйками сквозь налипший снег и выглядел на редкость здоровым.
— Но сейчас уже все в порядке, правда?
— Ага, — темные, как у Славки, глаза дракончика смотрели прямо, — и у тебя тоже будет все хорошо. Старшие умеют все лечить, и твое пламя тоже…
Я торопливо отвернулся, чувствуя, как перехватывает горло. Ни с пламенем, ни с радугой, ни с золотом у меня так и не сложилось. И, кажется, уже не сложится. Ритха ли виновата, проведшая инициацию черте как, или что-то не так было с самого начала, пока неизвестно. Но я, похоже, действительно инвалид по местным меркам. Прилетят таинственные Старшие, может и разберутся. Но вряд ли поправят. Так неоптимистично объяснил Бережитель. И тут же потребовал не перенапрягаться и вообще… беречься.
— Ты главное не огорчайся.
— Договорились, — пообещал я не слишком искренним голосом. — Еще что-то?
«Мелочь» пару раз перешепнулась и с интересом уставилась на меня в три пары глазок:
— Дядя Махс, а тебя ищет дядя Славхка…
— И Ритха, — дополнило второе дитя.
— И Бережитель, — добил третий. — Очень сердится и заявляет, что когда найдет, запихнет уже не в постель, а сразу на стопор.
— Ага, потому что «пренебрегать своим здоровьем могут только безумцы»! — процитировал первый. И расплылся в острозубой улыбке (правда, без двух передних зубов).
А это уже серьезно. Бережитель у меня был тот еще, отвязаться от него было нереально, так что…
— Ага… слушайте, парни… а давайте вы меня не нашли, а?
— Но мы же нашли, — удивился самый честный.
— А вы снова потеряйте!
— А что нам за это будет?
— Ниче себе… смена растет, однозначно. Чего ты хочешь от бедного чужака, шантажист малолетний?
— Бабу, — предложил шантажист. И прежде чем я успел уронить челюсть, уточнил, — снежную.
Бабу мы лепили все вчетвером. Я снег собирал, аккуратно сменив обличье с драконьего на человечье, а потом, когда снежные комья выросли до приемлемых размеров, обратно на драконье. Малышата его чуток подтаивали, чтоб лучше лепился, и водружали один на другой. Когда желаемая баба встала на склоне горы и глянула глазками-камушками на своих поклонников, шантажисты пошептались-посовещались и попросили меня скатать еще один ком, только не круглый, а «длинненький».
— На фи… в смысле — зачем?
— Как зачем? — возопила мелочь, — а хвост?!
Я возмутился:
— А крылья не хотите, мелочь? Может, вам еще и гребень приделать?
— Хотииииим! И лапы!!!
Спустя пять минут, когда я, пыхтя и шипя, скатывал «длинненькое», мне на волосы приземлился снежный ком. Второй разбился рядом. Я смахнул снежок и поднял голову. Два шантажиста пританцовывали рядом с камнем, готовые рвануть туда в любой момент…
— Дядя Махс, ты ловишь! В снежки!
— Ах вы, диверсанты несчастные!
— А кто такие дивер… вер…
— Это те, кто сейчас получит от меня по шее, — кровожадно пообещал я, спешно меняя облик. Есть уже хотелось зверски, но когда мы обращали внимание на такие мелочи? Ну что, похоже снежная баба будет иметь счастье узреть снежную битву?
Из тени скалы, скрывавшей грот, на разгоревшуюся «битву» внимательно смотрели узкие золотые глаза.
— Это он и есть?
— Да, Старший…
А внизу было шумно. Горный орел, живущий под покровительством драконов уже не первое десятилетие, высунул голову из гнезда, обозрел представившуюся глазам картину и неодобрительно заклекотал — в ближайшие часы об охоте можно забыть.
В лощине царили буйство и жизнерадостность. Снег летал вихрями, время от времени выпуская из белых облаков то серебристый хвостик, то счастливо полыхающую коронку, то трепыхающиеся крылышки; эхо разносило по скалам «угрожающий рык», хулиганский свист и малышовые вопли.