Этот тип приподнял очки на лоб и легонько мне подмигнул. Вернее сказать, я ему. Потому как именно я был оригиналом, а он – всего лишь отражением в грязноватом, засиженном мухами зеркале на стене.
Жизнь, если кто не знает, – полосатая штука, прямо как та зебра в тельняшке. Никогда не угадаешь, что может случиться в следующий момент.
Возьмем, к примеру, меня. Еще пару-тройку дней назад я кого-то разыскивал, а сегодня сам скрываюсь, и моя физиономия по десять раз на день мелькает по всем программам местного ТВ. Впрочем, уже не совсем моя.
Вся разница между мной и беглым сотрудником ЦРУ Оливером состоит в том, что мне доподлинно известно – спрятаться с концами невозможно. Рано или поздно обязательно отыщут. Чтобы это произошло не сразу, нужно знать, как себя вести. Меня этому в свое время неплохо обучили, а его – нет. В противном случае он действовал бы поумнее. А то раздобыл где-то словацкий, понимаешь, паспорт, перебрался в Южную Америку и засел на окраине миллионного города как тот ребенок в песочнице. Пошляк.
Для того чтобы тебя не сразу отыскали, не надо дергаться, тихариться по темным углам, убегать в непролазные джунгли или съезжать в Антарктиду. Если вы, конечно, не пингвин. Нужно просто стать другим человеком.
Прежний я – ухоженный и избалованный деньгами мужчинка, настоящий топ-менеджер, нынешний – тот самый тип, у которого в кафе сначала берут деньги, а потом уже приносят заказ. Перед тем как выйти на люди, я прежде тщательно укладывал волосенки на голове. Теперь моя башка не нуждается в расческе, потому что на ней нет никаких локонов. Совсем. Позавчера вечером я лично обрил ее, а потом целый день провел на пляже, чтобы лысина покрылась плебейским загаром цвета меди.
Тот джентльмен, которым я был еще недавно, умело пользовался парфюмом. Он сначала брызгал туалетной водой из одного флакончика себе за ушки, а из второго – на одежду, чтобы благородные ароматы смешались.
Надо же, как изменился этот мир! В ревущих семидесятых, по словам моего куратора, так поступали только персоны, отличавшиеся нетрадиционной ориентацией.
Сейчас же я обильно смачиваю лицо и голову мускатным лосьоном, который не очень-то хорошо устраняет запах пота. У местных настоящих мужчин дезодоранты не в моде.
На смену легким льняным порткам, распашонкам и обувке из последней коллекции пришли совсем другие доспехи, которые я уже описал.
Мое левое запястье больше не украшает скромный «Зенит» за двадцать пять тысяч долларов вместе с коробочкой. Теперь я сверяю время по роскошному хронометру стоимостью чуть меньше тридцатки. Пальцы сомнительной чистоты украшают аж два роскошных, почти серебряных перстня, а грудь – массивный крест с распятием.
Вы не поверите, но из пятнадцати человек в здешнем баре средней заплеванности таких персонажей, как я, ровно тринадцать, считая похмельного красавца, торчащего за стойкой.
Я глянул на часы и заорал на весь зал, подзывая официантку. Это прежний я разговаривал очень тихо, почти шепотом и ко мне прислушивались. Теперь же мне приходится верещать как резаному. Никому я не интересен. Ни здесь, ни еще где-либо. Вообще нигде.
Вот и чудно. Самое время поднимать якоря и отчаливать. Если бы все прошло не так, то еще вчера я пересекал бы океан в салоне бизнес-класса воздушного лайнера, жевал что-нибудь вкусненькое и запивал бы охлажденным шампанским.
Сейчас мне придется подбирать несколько другой маршрут и средства передвижения. Сначала автобусом до Венесуэлы, а потом в Европу морем. Только не пассажиром в каюте-люкс, а матросом на какой-нибудь ржавой лайбе под либерийским флагом с вечно пьяным кэпом-норвежцем и пестрой разнородной командой от украинцев до филиппинцев.
Мой запасной паспорт для этого, к сожалению, не подходит. Нужно раздобыть что-нибудь попроще, без лишних виз и прочих наворотов для богатеньких. Новые документы мне должен был передать Рамон из здешней нелегальной резидентуры, вот только оба его телефона молчат, на служебной квартире нет ни души, а адрес в электронной почте стерт.
Значит, случилось что-то, и он начал рубить хвосты. Не спорю, современные средства связи здорово облегчают работу, зато всегда оставляют след. А потому, как только прозвучит тревожный сигнал, первым делом следует похерить все эти новомодные прибамбасы и переходить на старые добрые тайники, сигналы и все такое прочее.
Бандиты и депутаты пересекаются на стрелках, которые постоянно забивают друг дружке. Влюбленные устраивают свидания. Мы же, бойцы невидимого фронта, романтики проходных дворов, рыцари помоек, встречаемся в заранее обусловленном месте и в оговоренное время.
Где-то через полтора часа именно такая встреча и должна состояться. Я узнал об этом вчера около полуночи. Прогулялся на местный автовокзал, посетил сортир сомнительной чистоты и за осклизлой трубой в третьей от входа кабинке обнаружил контейнер с запиской.
Северо-западная окраина города, сквер на площади Сан-Салазар, шестая скамейка слева от памятника. Не припомню, кому он поставлен. Строго с 15.07 до 15.12. Никаких паролей, отзывов и отличительных знаков, из чего следует, что на встречу со мной придет сам Рамон.
Я еще раз полюбовался собственным левым запястьем, увидел время – 13.12, встал, напялил на голову бейсболку, прихватил со спинки стула дрянную матерчатую сумку и двинулся к выходу. До встречи оставалось не так много времени, а мне еще надо было кое-куда заскочить по пути. В аптеку, например, прикупить валерьянки, а то что-то разгулялись нервы.
Глава 24Свидание вслепую
В 15.11 я достал кое-что из сумки, замер за выступом стены, прислушался и принюхался. Тишина, приятный полумрак и вонь, напрочь перебивающая мои собственные парфюмерные ароматы.
Почему я здесь, на чердаке старого дома, у выхода на крышу? Ведь именно в это самое время я должен был быть совсем в другом месте, сидеть неподалеку в сквере на лавочке и беседовать с Рамоном.
В профессии, которая много лет назад выбрала меня, выживают не лихие и отважные, а внимательные и осторожные, болезненно, до паранойи, подозрительные к любой мелочи и доверяющие собственному чутью.
Вчера, точнее сказать, ранним утром сегодня я заскочил на место будущей встречи, осмотрелся и принюхался. Прошелся по аллее и даже посидел на той скамейке, самой что ни на есть обычной. Деревянной такой, с низкой спинкой, достаточно жесткой и в меру грязной.
Только вот какое дело. Деревьев-то за ней нет. За всеми предыдущими и последующими они имеются, а за этой – ни одного. Получается, на ней я неплохо просматриваюсь с улицы, проходящей за сквером. А еще лучше – с крыши четырехэтажного дома, обычного офисного здания с вывесками у подъезда, консьержем внутри, плоской крышей и также с черным ходом со двора.
Судя по царапинам на замке, его совсем недавно открывали, причем не родным ключом, а отмычкой. Так что ни в какой сквер я, умница, не пошел. Вместо этого устроился в кустиках за домом и принялся ждать.
Опять, скажете, сдвиг по фазе? Ну, не знаю, по мне лучше оставаться жалким живым параноиком, чем превратиться в психически уравновешенный труп.
Лето, жара, к тому же воскресенье. Все нормальные люди наслаждаются сиестой. А тут пустой двор за домом, и я в кустах, как брянский партизан или какой-нибудь мерзкий извращенец. Вокруг ни души.
Хотя нет. В 14.35 два мужичка весьма потасканного вида зашли во двор, помочились на стену и деловито поковыляли дальше. Так, знаете ли, по-русски, что у меня аж слезы навернулись.
В 14.42 забежала на минутку пышная крашеная блондинка бальзаковского возраста, приподняла платье и принялась поправлять колготки. Она довольно быстро закончила свои дела и удалилась, сексуально покачивая кормой.
В 14.47 появился высокий пухловатый юнец. Прическа в стиле афро, пестрая мешковатая футболка, короткие штанцы, недавно вошедшие в моду, потрепанные кеды, рюкзачок за спиной.
Я присмотрелся. Ба, какие люди! Это же мальчуган Пако, компьютерный гений и по совместительству верный помощник Рамона. Он подошел к дверям черного хода, немного поколдовал над замком, открыл дверь и вошел.
Я выждал несколько минут и двинулся следом за ним. Осторожно, на цыпочках, поднялся по захламленной лестнице, приоткрыл хлипкую дверцу и оказался на чердаке, загаженном и вонючем. Там я устроился за выступом стены и стал ждать.
15.12 – крайний срок моего прибытия на место встречи. Думаю, сейчас малыш Пако смотрит на часы и размышляет, сматывать ли ему удочки или обождать еще минуту-другую.
Ну и Рамон! Назначил старому товарищу рандеву, а сам, такой коварный, не пришел. Зато прислал стрелка. Достать человека, сидящего на той самой скамейке, даже для специалиста средней руки – плевое дело. Тут и оптики никакой не надо.
Вот, значит, как. Получается, здесь, в этом самом сквере, в столице чужой страны и должен был закончиться мой достаточно извилистый жизненный путь. «Поезд следует в тупик, просьба освободить вагоны».
Извините за высокий стиль. Нервы и злость!.. Терпеть не могу, когда кто-то в очередной раз пытается меня грохнуть. Я никак не могу привыкнуть к таким вот милым и весьма частым сюрпризам.
Я достал кое-что из сумки и приготовился.
Кое-что – это оружие. Никому не советую в таких случаях действовать голыми руками, если вы, конечно, не Юй Гуйлинь, мой недавний знакомец. Если у вас нет возможности разжиться чем-нибудь огнестрельным, то хорошо иметь под рукой это самое кое-что, убойное в ближнем бою.
В моем случае это почти полуметровая палка из литой резины с бульбочками на концах. Косточка для собаки, килограммовая мечта четвероногого друга с неповторимым вкусом и дурманящим ароматом. Самый крупный экземпляр, который мне удалось обнаружить в магазине для животных.
– Какой породы ваша собака, сеньор? – с уважением спросил продавец.
– Ирландский волкодав, – ответил я, перебрасывая с руки на руку эту прелесть.
Серьезная вещь. С такой штуковиной я без страха и сомнения выйду на честный бой и отделаю до полной потери сознания молодого Тайсона и обоих братиков Кличко одновременно. Разумеется, при условии, что их перед этим хорошенько свяжут.