– С начальником управления.
Тут я на минуту потерял дар речи.
– Два дня как назначили, – похвастался полковник.
– Да что ты говоришь! – восхитился я. – Получается, у меня без пяти минут генерал в извозчиках.
– Те умные люди, которые хотят стать генералами, начинают шустрить еще в лейтенантах, – наставительно пояснил мой куратор.
– А ты?
– А я всю жизнь хотел быть тем, кем являюсь.
– Тогда почему не отказался?
– Так я же временно исполняющий обязанности. Место, сам понимаешь, освободилось неожиданно. Пока там кандидаты суетятся, интригуют, связи разные подключают. В общем, Первый меня попросил месяц-другой помучиться.
– И как тебе?
– Нормально, – важно проговорил Кандауров. – Укрепляю воинскую дисциплину. Вчера объявил строгий выговор твоему приятелю Садко.
– За что?
– Оскар… помнишь такого?
– Бобров, что ли?
– Он самый.
– Конечно, помню. А что с ним случилось и при чем тут Садко?
– Его срочно перевели в другое управление. Зашел вчера за вещами. Садко проводил Игоря до выхода.
– И вежливо попрощался с ним, – предположил я.
– Безобразие! – возмутился Сергеич. – Махать кулаками – последнее дело! А также ногами.
– И я того же мнения. Кстати, тебе не предложили возглавить управление по-настоящему, всерьез и надолго?
– Было дело. Но я отказался.
– Напрасно, – заявил я. – Тебе очень пошел бы генеральский мундир.
– Это точно, – согласился Сергеич. – Такой был бы красавчик!..
Глава 53Нет, я не Штирлиц, я другой
На выезде из Брянска мы остановились. Я вышел из машины, пересел вперед, поближе к товарищу начальнику управления, и замер в почтении.
– Значит, так, покойничек. – Сергеич достал из бардачка толстый конверт. – Здесь кредитные карты, наличные деньги и документы. Когда ляжешь под нож, позаботься, чтобы новая физиономия соответствовала той, что на фото.
– Какие паспорта?
– Основной – британский. Пора тебе побыть англичанином.
– Понятно.
– У нас, сам понимаешь, операцию делать нельзя, так что клинику найдешь сам. Справишься?
– Вполне.
Есть у меня на примете и клиника, и врач. Один из лучших в Европе. Живет этот виртуоз не в Швейцарии или Германии, даже не в Польше, а на Украине, в веселом городе Одессе на пересечении улиц Дальницкой и Балковской. Там Илья Станиславович и трудится, изредка выезжает на гастроли. Гонорары у него, насколько мне известно, ничуть не меньше, чем у звезд шоу-бизнеса.
Мне придется здорово постараться, чтобы договориться с ним по деньгам. Дело в том, что он считает себя моим должником. Много лет назад я выручил его сына. Мальчонка с тех пор изрядно заматерел, разбогател, заделался самой настоящей свиньей и прекратил всякие отношения с родным отцом. Впрочем, это не мешает самому отцу нежно его любить.
– Просьбы или вопросы есть? – как и положено, поинтересовался Сергеич.
– Почему за этим Саймоном наш бывший босс послал именно меня?
– Работодатели попросили.
– Не понял.
– Обидел ты их сильно, – пояснил куратор. – В прошлом году в Будапеште, забыл уже?
– Теперь вспомнил.
– Что еще?
– Просьбы. Аж целых две, – елейным голоском проговорил я. – Первая насчет квартиры. Нельзя ли ее сохранить за мной?
– Постараюсь, но не уверен.
Прощай, родная двушка с большущей прихожей и лоджией!
– Теперь вторая, о том самом китайце.
– Да, конечно. – Сергеич достал из бардачка диск и передал мне. – Ознакомься на досуге, но перед сном не читай.
– Почему?
– Не заснешь, – лаконично ответил мой куратор. – Что еще?
– Как долго мне сидеть на дне?
– Месяца четыре. Как раз успеешь разносить новую мордашку и привести себя в порядок. Потом сам выйдешь на связь, – сказал полковник и полез в карман за флягой. – По чуть-чуть?
– Лучше по литру, – отозвался я. – Но не сейчас, а когда вернусь. – Я протянул ему руку. – Бывай.
Машина развернулась и укатила, а я остался один на шоссе, в темноте и раздумье о том, как бы скоротать время. Герой бессмертного романа Семенова, помнится, сидел на травке и гладил ее ладонями. А у меня что-то нет настроения мочить задницу.
Я немного прогулялся, зашел под навес на остановке, приземлился на скамейку, глянул на часы и с большущим удовольствием принялся просто сидеть и ничего не делать. На это у меня было еще минут сорок. Раньше Костя Буторин не приедет. Как и позже. Мой первый командир имеет милую привычку всегда и везде появляться вовремя.
Эпилог
– Это, извините, уже не стол, а самая настоящая поляна!
Декабрь, мертвый сезон. В ресторанах здесь, на юге Франции, уже не слышен родной русский мат. Никто не швыряется мебелью и не дает на чай в особо крупных размерах. Опустели бутики и ювелирные лавки, в отелях образовалась масса свободных номеров. Куда-то подевались любители погонять со свистом на дорогих машинах по ночным улочкам. Тоска.
Скромно, но со вкусом одетый джентльмен чинно прогуливался по набережной. Он любовался бухтой, парочкой не особо роскошных яхт, стоявших на рейде, приветливо улыбался прохожим. Остановился, облокотился на парапет, подставил новое лицо неяркому солнышку и замер.
Говорят, что отдых – это смена деятельности. Именно поэтому я с большущим удовольствием бездельничаю. Гуляю, читаю книги, подолгу плаваю в бассейне отеля, иногда даже заглядываю в тренажерный зал. С недавнего времени крепко и подолгу сплю. Все то, что произошло со мной летом, наконец-то перешло в разряд прошлого и больше меня не тревожит. Почти.
Что может быть приятнее спокойного одиночества? Ничего, уверяю вас. А чтобы в него никто не вторгался, полезно на некоторое время стать англичанином, холодным, безразличным, но вежливым уроженцем Британских островов, огражденным невидимой, но прочной стеной от любителей почесать языком, излить душу или просто туда залезть.
Так что никому я здесь на фиг не нужен. Вернее, так обстояло дело до сегодняшнего утра.
Молодой человек, по виду типичный скандинав, дождался меня в холле отеля, затем немного прогулялся за мной по городу. Потом его сменила пожилая супружеская пара из Японии. А полчаса назад меня кто-то сфотографировал из машины, припаркованной на стоянке.
Я вернулся в номер, принял душ, прилег на кровать и принялся размышлять, как продолжить вечер: переодеться и спуститься в ресторан или заказать ужин в номер. Последняя мысль показалась мне куда более здравой, поэтому я протянул руку к телефону, стоявшему на прикроватной тумбочке.
Тут он зазвонил сам. Я снял трубку.
– Господин Томсон? – прозвучал голос портье.
– Уилкинс-Томсон, – вежливо, но решительно поправил я. – Слушаю вас.
– Ваш друг просил передать, что через тридцать минут ждет вас в ресторане.
– Мой друг? – сдержанно удивился я. – Кто?
– Господин Кристиан Лоу из Сингапура. Он сказал, что вы будете рады.
– А, старина Крис. Я действительно очень рад. Благодарю вас.
Я встал и достал из шкафа вечерний костюм. Что еще за старый друг завелся у меня в Сингапуре? Я и был-то там всего один раз, да и то совсем недолго, часов шесть. Кто бы это мог быть, черт подери? Неужели?..
Предчувствие меня не обмануло. Мелкий щуплый азиат с совершенно незнакомым лицом сидел за шикарно накрытым столом. Углядев меня, он встал и двинулся навстречу.
– Счастлив снова видеть вас, мой друг! – произнес этот человечек на великолепном английском и протянул мне крохотную, обманчиво хрупкую ладошку.
– Я тоже искренне рад нашей встрече, – отозвался я и полюбопытствовал: – По какому случаю банкет?
– Вы меня удивляете. – Он подождал, пока я сяду, и устроился напротив. – В прошлый раз мы расстались второпях. Чем не повод сегодня посидеть за этим скромным столом?
– Это, извините, уже не стол, а самая настоящая поляна! – восхитился я, оглядывая все это великолепие. – С чего желаете начать?
Мы начали, выпили за встречу, поговорили о погоде и прочих приятных пустяках.
– Нескромный вопрос. – Бывший Юй Гуйлинь, а ныне господин Лоу, профессор искусствоведения из Сингапура, поднял бокал на уровень глаз. – Вы здесь на отдыхе или опять работаете?
– Отдыхаю, – честно глядя в глаза этому искусствоведу в штатском, отрапортовал я. – Честное слово. А вы?
– Бизнес, друг мой. – Китаец откушал виски и медленно раскрыл портсигар, с виду – золотой. – Приехал по приглашению здешнего музея.
Я на досуге навел кое-какие справки о маленьком китайце, с которым меня не так давно столкнула судьба. У нас он проходит под именем Сяо Чжулин. Оказывается, мой знакомый давно и заслуженно считается самым опасным боевым оперативником в Азии. Это очень серьезный человек. Конфликтовать с ним не стоит.
– Понимаю. – Я закусил выпивку рыбкой и тихонько застонал от восторга.
– Вижу, у вас все в порядке. – Китаец налил нам из пузатой бутылки темного стекла.
– Более или менее, – отозвался я и потянулся за бокалом.
Генерал Юра скончался на пару недель позднее меня. На собственной даче от обширного инфаркта, совершенно неожиданного для такого здоровяка и спортсмена. Выдающийся государственный деятель господин Глушков пал жертвой собственной любви к малой авиации. Он летал по Подмосковью за штурвалом собственного самолета и долетался. Если честно, обоих ни капельки не жалко.
– Сейчас у меня все в полном порядке, – подтвердил я. – А как ваши дела?
Господин Лоу оскалил зубы в радостной улыбке и проговорил:
– Когда того товарища вели на расстрел, он рыдал как ребенок, падал на колени и хватал конвой за обувь.
– Лично наблюдали?
– Не смог отказать себе в этом удовольствии. – Он вдруг замолчал и прислушался.
– Что?..
– Эта песня, – тихонько проговорил китаец. – Моя любимая. – Лицо его на короткий миг стало добрым и мечтательным.
– В первый раз слышу.
– Подарок из далеких семидесятых, – Он грустно усмехнулся. – Как давно это было.