Владелец квартиры, похоже, был с ним полностью согласен: из окна послышался негодующий рев, звук упавшей табуретки и удаляющиеся разноголосые крики.
— Потому и не женюсь, — благоухая вином, назидательно сказал Ройд невесть кому, нахлобучил на голову мокрую шляпу и, вновь продравшись через кусты, вышел к маскарадному народу.
К сожалению, расспросить кого-либо о том, где он находится и что за праздник здесь случился, сыщику не удалось, — выйдя из зарослей, он наткнулся на полицейский патруль, который его немедленно взял за «оскорбление нравственности непотребно пьянственным видом». Хотя как и кого можно было нравственно оскорбить в этом праздничном, поголовно нетрезвом бедламе, Ройд не знал. Полицейские тоже не знали, но у них заканчивалось дежурство, очень хотелось выпить, а денег на гулянку не было. Ройду предложили тихо-мирно заплатить штраф на месте и чесать на все четыре стороны, на что он не согласился и стал возражать… В общем, обозлившиеся полицейские приволокли Ройда в участок, по пути все одно почистив ему карманы и малость намяв бока. Обозвав напоследок Ройда идиотом, полицейские, гогоча, ушли развлекаться. А поступившим в отделение нарушителем порядка занялся старший наряда, сержант-гоблин, крайне огорченный тем, что патрульные не поделились с ним отобранным. От того большого огорчения утомленный водкой сержант позабыл обыскать задержанного и, даже не потребовав у Ройда какого-либо удостоверения личности, немедля потащил безденежного нарушителя в «обезьянник». Это было удачно, это Ройда порадовало: нательный пояс-кошелек с паспортом, золотыми монетами и волшебным артефактом остался в целости-сохранности. А что до серебряной мелочи, исчезнувшей из карманов, так на то наплевать и забыть.
Объяснять сержанту, что он, Ройд Барди, по профессии частный детектив, Ройд не стал, ни к чему! Частных детективов полицейские не жаловали, справедливо видя в них конкурентов: отпустить все равно не отпустили бы, а вот по морде и почкам надавали б однозначно… Потому Ройд, повозмущавшись и посопротивлявшись для приличия, без всякой опаски вошел… нет, влетел в «обезьянник»: здесь было безопаснее, чем в участке, честно предупредил он. Оборотень встал с лавки и подошел к Ройду.
— Я пару возьму. — Оборотень заглянул в пачку. — Кол серебряный, тут их всего две, остальные в крошку… Ну одну и крошки можно? Самокрутки делать будем. Или жевать.
— Бери. — Ройд вытащил сигарету для себя, сунул ее за жесткую от просохшего вина ленточку шляпы и отдал пачку оборотню. — А здесь люди-то хоть есть? Или я один?
— Лежит там, — оборотень махнул рукой в сторону, — возле ручья. Недавно привезли. Старый, доходит. Сумасшедший. — И, потеряв интерес к Ройду, он потопал к ближайшему факелу прикуривать, второй оборотень, облизываясь, последовал за ним.
— Сумасшедший? Хм… — Ройд, заломив шляпу на затылок, постоял немного, в раздумье почесывая лоб. — Но ведь старый и доходит… Надо все ж глянуть. — Он нехотя отправился в полумрак.
Всю необходимую сантехнику в камере-пещере заменял быстрый ручей, текущий по специально сделанному каналу из дыры в гранитной стене, куда он утекал, тот ручей, видно не было, но куда-то ж девался! Иначе уже давным-давно затопил бы всю камеру… Возле ручья, закрыв глаза и сложив руки на животе, чинно лежал старец с длинной седой бородой, в грязной дорожной одежде, со сбитыми ботинками на ногах — лежал и вроде бы не дышал.
— Доходит, однозначно, — пробормотал Ройд, присаживаясь возле старца на корточки. — Дед, ты как? — спросил он погромче. — Живой еще?
— Помираю я, — едва шевеля губами, с трудом ответил дед. — Знать, срок мой вышел… Не думал не гадал, что придется мне, великому чародею Ириону, закончить свою жизнь в какой-то паршивой кутузке как последнему бродяге… — Старик расстроено закряхтел.
— Ты что, действительно старец Ирион? — опешил Ройд, от неожиданности едва не упав на пятую точку. — Известный столичный маг?
— Ну, — буркнул дед, приоткрыв глаза и с трудом отыскав Ройда плавающим взглядом. — А ты, человече, откуда меня знаешь?
— Я сюда часа три тому назад прибыл, по приказу королевы Арнелии Первой, — торопливо сообщил Ройд. — В смысле не в кутузку, а в этот сумасшедший город прибыл. Давай я тебя… давайте я вас на лавку перенесу, зачем на сыром-то полу!..
— Не суетись, — строго остановил его старец Ирион, — мне уже все равно где лежать… Долго королева о нас не вспоминала, ох долго! Целый год решала, помочь или нет.
— Какой год? — изумился Ройд. — Всего лишь сутки прошли, с тех пор как исчез принц! И вы следом за ним.
— Надо же, — помолчав, грустно сказал маг Ирион, — там всего сутки, а здесь — год… Впрочем, было у меня на этот счет неприятное подозрение, было… вот оно и подтвердилось. К сожалению.
— Где мы? Что с принцем? — Ноги у Ройда начали затекать, и он попросту сел на холодный бетон: так, конечно, можно было себе чирей на мягком месте заработать, да хрен с ним, с чирьем, — разговор стал неожиданно любопытным. Многообещающим.
— Прыткий какой, — уставясь в потолочную темноту, недовольно прошептал старик и надолго умолк, Ройд терпеливо ждал, что будет дальше. Ждал, ждал и дождался. — Мы, человече, не «где», а «когда», в далеком прошлом нашего мира! Судя по нынешнему расположению звезд, лет эдак за две тысячи до времен правления Арнелии Первой, а то и поболее… Самое поганое, что известная мне волшба в этом окаянном прошлом отчего-то действует совсем не так, — внезапно окрепшим голосом сказал Ирион. — У теперешней магии совсем другие колдовские векторы и координаты, уж не знаю какие, но другие… Оттого-то мои заклинания действуют здесь с крайне непредсказуемым результатом! И потому я, квалифицированный чародей, враз стал никем. Одинокий, никому не нужный старик без профессии… Когда я оказался тут, то первым делом нашел в городе принца Кларентия — он к тому времени работал охранником при банке, — и мы стали ждать помощи от королевы. Шло время, но помощь все не приходила… я устроился швейцаром в тот же банк, не сидеть же у парня на шее! В конце концов мы решили, что про нас забыли, и решили обустраиваться в этом мире всерьез и надолго…
— То есть? — не понял Ройд.
— Я разработал великолепный план ограбления банка, — с нескрываемой гордостью заявил старец Ирион. — Который сегодня, ближе к вечеру, мы и осуществили — я и принц… Под праздничный шумок, так сказать: день рождения у здешнего мэра, весь город споил, благодетель! — Маг захихикал, потом закашлялся, Ройд терпеливо ждал продолжения исповеди. — Взяли полковую кассу местной полевой жандармерии, — с усмешкой пояснил Ирион, откашлявшись. — Двести тысяч… или более, не пересчитывали — некогда было.
— Груз немалый, — потирая подбородок, задумчиво сказал Ройд. — А как же вы мешки с золотом вывезли-то, у всех на виду?
— Какое золото? — удивился старец. — Ах да… ты же не в курсе: нынче в ходу бумажные деньги, что, конечно, странно, но практично — нести их куда как легче! Вскрыли мы сейф, сложили пачки в сумку и ушли, вот и весь сказ… Знаешь, человече, похоже, что, кроме магии и денег, во всем остальном эта эпоха удивительно схожа с нашей! Как будто ничего не изменилось за множество веков… Но почему оно так, я разобраться, увы, не смог. Тут бы историку толковому поработать, а не…
— Где сейчас принц Кларентий? — оборвал старца Ройд: исторический прогресс, а тем более деньги из бумаги его совершенно не интересовали — какой с них прок, когда он и принц вернутся в свое время? В музей разве что отдать, в отдел «Курьезы истории», ежели таковой существует. На потеху экскурсантам.
— В бегах принц, само собой, — усмехнулся маг. — Где ж ему еще быть… Деньги у него, я — то не могу эдакие тяжести носить, все ж девяносто восемь — не юноша, поди! Мы разделились, и принц сразу же вылетел на рейсовом драконе в Зумадор… крупный город, часа три лета отсюда… А я на дилижансе собирался, совсем не переношу эти полеты, возраст не тот… — Чародей с усилием вздохнул и продолжил, понижая голос: — Клар будет ждать меня в течение недели на постоялом дворе «Колдун и трилистник», что за городом… только я, сдается мне, туда не доберусь. — Старец Ирион с трудом переместил левую руку на грудь, сказал едва слышно: — Сердце на улице прихватило… дураки полицейские меня как пьяного в кутузку… Прошу тебя, найди мальчика и помоги ему! Он славный. — Чародей медленно закрыл глаза и умолк. А чуть погодя и вовсе дышать перестал.
Оглядевшись по сторонам, Ройд встал и неспешно с равнодушным видом направился к лавкам. Будто и не случилось ничего: ну помер какой-то бродяга, подумаешь! И кому какое дело до того мертвого бродяги? Лично ему, Ройду, никакого.
Последние лавки были сплошь заняты спящим народом, ни прилечь, ни присесть, на других пили-веселились гномы и присоседиваться к ним Ройд категорически не собирался, вот еще! Пьяный гном непредсказуем как нанюхавшийся ведьминского клея школяр-недоумок, от него любую дурость можно ожидать… Идти к гоблинам тоже резона не было, не жаловал Ройд гоблинов: гнусный народец! Безобидные лешаки тоже отпадали, очень уж вонючи были по своей природе — сидеть поблизости и то не каждый отважится, разве что с насморком и ватными затычками в носу, для надежности. Оставались только оборотни, что тоже не радовало…
— А ну их всех к черту, — в сердцах сказал Ройд и, пройдя мимо лавок, уселся у входа, прислонившись спиной к решетке, надвинул шляпу на глаза и сделал вид, что дремлет. Хотя какой уж тут сон, после таких событий!
Позади Ройда, в отдаленной коридором дежурке, вдруг стало чересчур шумно: кто-то орал там командным голосом, Ройд невольно прислушался.
— … Где, пля, задержанный вашими недоумками дед с бородой, а? Откуда про старика знаем и кто мы? Ты на бляху мою посмотри, сволочь пьяная… и стой во фрунт, падаль, когда разговариваешь с офицером полевой жандармерии!.. Ах так, значит… А по морде? Ну-ка… — В дежурке, похоже, затеяли передвигать мебель, с грохотом и матюгами.
— Эге. — Ройд встал, отряхнул брюки, поправил шляпу и сказал раздраженно: — Кажется, у меня появилась новая проблема. Сейчас мертвого деда найдут, потом узнают, кто был с ним в его последние минуты… Ох, не люблю я военных жандармов! — Ленивой походкой Ройд направился к оборотням, вновь пригорюнившимся на лавке. — Табачку хотите? — Ройд со вздохом достал из-за ленточки шляпы закаченную сигарету. — Берите, угощаю.