Увидев на пороге Тимура, Шуше поднялась и спросила:
– Ну что?
– Приехал, да. Рахман отвезет, да. Можно мне к Алиме?
– Подожди пока. Я позову.
Айбала помогла Алиме сесть и осторожно спустила ее ноги с лежанки. Боль вновь принялась мучить Алиму: действие капель ослабло. Алима норовила упасть обратно на постель, а Айбала пыталась натянуть на нее шаровары.
– Нельзя ей на ноги вставать, – сказала Шуше. – Давай ее в покрывало завернем, и Тимур на руках ее в машину отнесет.
Она сдернула с лежанки домотканое покрывало, истертое до степени прозрачности, и недовольно покачала головой: вот ведь как сильно не любит Афият невестку, коли дает ей такое белье, которое только и годится, что для мытья полов!
Рахман курил возле машины, стоя в облаке выхлопных газов. Машина мелко тряслась от работавшего вхолостую мотора, который Рахман побоялся глушить. Айбала взглянула на проржавевшие бока, трещину на лобовом стекле, оторванные фары и низкое днище, почти сливавшееся с землей, и усомнилась в способности машины преодолеть горный серпантин и доехать до села. Она смотрела, как Тимур осторожно кладет Алиму на заднее сиденье, а Шуше подкладывает ей под голову сложенный джутовый мешок.
Рахман выбросил сигарету и сел за руль. Тимур уже хотел захлопнуть заднюю дверцу, когда Алима закричала:
– Айбала! Айбала!
Айбала, которая следом за матерью успела отойти от машины, услышала, вернулась и заглянула в салон.
– Не бросай меня. Положи на меня снова руки. Так больно, сил нет терпеть. – Алима заплакала и прошептала едва слышно: – Я боюсь…
Айбала растерянно взглянула на мать. Она была уверена, что та велит ей идти домой и заниматься делами, которые сами по себе не сделаются, но Шуше неожиданно кивнула:
– Поезжай. На перевале дорога плохая, трясти будет сильно, совсем ей невмоготу станет. Рахман тебя потом обратно привезет.
– Привезу, Шуше Наврузовна, конечно привезу, – подтвердил Рахман.
Он явно чувствовал себя неловко в салоне с двумя женщинами, одна из которых была чужая жена, пусть и хворая, а другая – вообще незамужняя, пусть и дочь повитухи. Если бы рядом с ним не сел Тимур, он бы вообще никуда не поехал – потом разговоров не оберешься!
Алима перестала плакать и только охала всякий раз, когда машина подпрыгивала на ухабе, которыми изобиловала каменистая дорога, ведущая к выезду из аула.
– Тише езжай! – сердито сказал Тимур, обернувшись и посмотрев на жену.
– Умный какой! – огрызнулся в ответ Рахман. – Тише поедем – когда приедем, а? Быстрее надо, пока мотор работает и колеса крутятся. Этой машине знаешь сколько лет? Моя бабушка и то младше, вот сколько лет этой машине.
Чтобы не смотреть на искаженное страданием лицо Алимы, Айбала смотрела в окно. Они миновали крайнюю улицу, за домом Мяршоевых круто сворачивавшую вправо и переходящую в посыпанную щебнем дорогу. Слева тянулся обрыв, уходящий вниз на добрую сотню метров и оканчивающийся огромным каменным козырьком, нависающим над простиравшейся далеко внизу долиной. Дальше дорога, сделав новый поворот, устремлялась на серпантин, напоминавший кольца туго опоясавшей горный склон огромной змеи.
Дорога была опасная: здесь регулярно случались оползни и камнепады, перекрывавшие движение на несколько дней, пока из района не приезжала техника и не расчищала завалы. Айбала молилась, чтобы очередной камнепад не произошел именно сейчас. Если машина упрется в завал из камней, мужчинам придется нести Алиму на руках до самого села.
Рахман выжимал из возмущенно ревущего мотора все, что мог, до упора утапливая педаль газа и уходя в крутые повороты в опасной близости от обрыва. У Айбалы кружилась голова, ее мутило. Она больше не смотрела в окно: закрыла глаза и надеялась, что машина не сорвется и не улетит в пропасть. Алима норовила сползти с сиденья вниз, и Айбала с трудом ее удерживала, нельзя было позволить ей упасть. Несколько раз она порывалась попросить Рахмана хоть немного сбавить скорость, но слова застревали в горле. Она и без того чувствовала себя ужасно в тесном салоне с двумя чужими мужчинами. Если бы не просьба Алимы, она ни за что не решилась бы на эту поездку.
Наконец серпантин остался позади. Машина миновала узкое, зажатое отвесными скалами ущелье и понеслась по грунтовой дороге, по обе стороны которой тянулись совхозные сады с фруктовыми деревьями, в это время года беззащитно-голыми.
– Скоро, – шептала Айбала впавшей в беспамятство Алиме. – Теперь уже скоро, потерпи.
Амбулатория находилась в дальнем конце села, растянувшегося вдоль берега стремительной горной реки. Это было приземистое одноэтажное строение из шлакобетона, с невысоким крыльцом и крышей из рифленого железа. Перед входом стояла машина неотложной помощи: болотного цвета «Рафик» с красным крестом. Водитель, пожилой мужчина с гладко выбритым лицом, курил через опущенное стекло.
Тимур осторожно достал жену из машины, оставив покрывало на сиденье. Айбала распахнула перед ним дверь. На нее пахну́ло острым запахом дезинфекции и лекарств, напомнившим о прививках в школьном медкабинете. Коридор, застланный коричневым линолеумом и уставленный скамейками, на которых сидели пациенты, тянулся вперед, а потом разделялся направо и налево. Айбала растерялась: она не знала, где принимают таких, как Алима.
Внезапно одна дверь открылась. В коридор вышла женщина в белом халате и платке, повязанном на манер хиджаба и плотно обхватывавшем ее немолодое, в сеточке морщин лицо.
– Простите, уважаемая! – окликнула ее Айбала. – Нам очень нужен врач.
Женщина посмотрела на нее, потом перевела взгляд на Тимура, державшего Алиму, и указала на дверь позади себя:
– Сюда. В смотровую.
Они вошли в обложенную белым кафелем комнату, в центре которой под большой лампой стоял металлический стол, застеленный оранжевой клеенкой. Тимур положил на стол Алиму и замер с растерянным и испуганным видом.
– Выйди, – велела ему женщина и посмотрела на Айбалу: – А ты останься.
– Вы врач? – спросила Айбала.
– Я акушер-гинеколог. Меня зовут Гуржанат. Помоги ее раздеть.
Доктор провела осмотр и покачала головой:
– Пульс нитевидный, температура под сорок. Беременная?
– Да.
– Который раз?
– Первый.
– Срок маленький?
– Недель шесть или семь.
– Выкидыш?
– Внематочная слева.
Врач удивилась:
– Ты что, тоже врач?
– Я дочь повитухи. Мы из аула, – зачем-то добавила Айбала. – На машине сюда приехали.
Гуржанат вымыла руки, вынула из шкафчика с застекленными дверцами ампулу и шприц, набрала лекарство, ввела Алиме в вену.
– Когда ей стало плохо?
– Ночью. Сначала холодная и влажная была, потом температура поднялась.
– Подожди пока в коридоре. Это ее муж там или твой?
– Ее, Алимы. Я не замужем.
Тимур сидел на скамейке, опустив голову и перебирая четки. Айбала села на соседнюю скамейку, рядом с женщиной в черном хиджабе. Ей понравилась доктор Гуржанат: спокойная, внимательная, наверняка опытная. Она точно поможет Алиме, потому что она – женский доктор. Как же повезло, что они сразу ее встретили, а не заняли очередь в один из кабинетов.
Время тянулось невыносимо медленно. В амбулаторию заходили новые люди, кого-то пронесли на носилках, где-то плакал ребенок. Айбала не обращала внимания на звуки, запахи и суету, сосредоточившись на ожидании. Наконец доктор Гуржанат вышла из смотровой и сказала Тимуру:
– Твою жену надо в Цуриб, в больницу. Я выпишу направление.
– Зачем в Цуриб?
– Здесь нет операционной. А ей операция нужна. Давай ее паспорт.
– Паспорт? – Тимур перевел растерянный взгляд на Айбалу. – Нет паспорта.
– Без паспорта не примут. Может, все-таки взял с собой? Посмотри в карманах.
– Я не знаю, где он вообще. Алиме паспорт зачем? У нас в ауле никто его не спрашивает, а больше она нигде не бывает.
– Ладно. Я напишу направление, а ты в больнице подтвердишь ее имя и пообещаешь завтра привезти паспорт. Сейчас капельницу сниму, и сразу поезжайте в Цуриб.
– На автобусе?
– Почему на автобусе? Вы разве не на машине приехали?
– На машине, – подтвердила Айбала и посмотрела на Тимура. – Надо Рахмана предупредить.
– Понял, да. – Тимур побежал к выходу.
– Она будет жить? – спросила Айбала, проводив Тимура глазами.
– Если и выживет, то детей вряд ли сможет иметь. Твоя подруга здоровьем очень слабая. Я анализ крови сделала, малокровие у нее. Капельница поможет ей продержаться. Если в больнице сразу на операцию возьмут, шанс есть. Молись Аллаху, чтобы сохранил ей жизнь.
Тимур вернулся со злым и расстроенным лицом.
– Не заводится машина! Рахман говорит, мотор перегрелся. Придется на автобусе ехать.
– Ну что ты заладил – автобус, автобус! – рассердилась доктор Гуржанат. – Автобус до Цуриба всего дважды в день ходит, теперь только вечером пойдет. Ждите здесь.
Она ушла. Пока ее не было, Айбала и Тимур молчали и смотрели в разные стороны, словно не были знакомы. Тимур сильно злился, а Айбала с малолетства усвоила одну из важнейших заповедей: когда мужчина расстроен или рассержен, не подходи к нему, не заговаривай с ним, если не хочешь, чтобы тебе стало плохо.
Доктор Гуржанат вскоре вернулась и сказала:
– Вам повезло. Сейчас амбулаторная машина поедет в Чародинскую больницу за неходячим пациентом, который там лечился и теперь домой возвращается. В машине еще два врача поедут. Место только одно есть сидячее. – Она посмотрела на Айбалу. – Поедешь с Алимой, скажешь, что она твоя сестра, подтвердишь ее имя. Вот, держи направление. Смотри не потеряй!
– А я? – растерялся Тимур.
– Домой иди, ищи паспорт жены.
– Пусть Айбала домой идет, а я в машину сяду. Алима без меня никуда не поедет.
– Ты дурной совсем, объяснить ничего не сможешь, а она сможет, у нее мать повитуха, да и сама она в этом деле кое-что смыслит.
Тимур вспыхнул от гнева и стыда: его дурным назвали, а Айбала, получается, умная?