Айбала молча кивнула.
– Возьмите на том столе обходной лист и соберите подписи начальников подразделений. Напишите заявление по образцу, который висит на информационной доске в коридоре. Потом сдайте кастелянше униформу и соберите вещи. Переночуете в общежитии, а завтра утром освободите комнату и получите расчет. Можете идти.
Айбала встала и пошла к выходу, чувствуя спиной взгляды женщин. По пути она взяла со стола обходной лист, крепко зажав его в пальцах, словно боялась, что его у нее отнимут. Открыв дверь, она вышла в коридор и неожиданно почувствовала себя странно свободной. Это было совсем не то ощущение, которое должно было прийти к ней сразу после уведомления об увольнении.
Тем не менее Айбала почувствовала именно это: свободу.
Ей больше не нужно было ни перед кем оправдываться. Она снова стала принадлежать сама себе, как в те дни в Цурибе, когда она работала в больнице.
Айбала совершенно не представляла, куда отправится завтра, когда окажется за воротами санатория. Двухмесячной зарплаты, из которой ею была потрачена лишь малая часть, должно было хватить, чтобы продержаться на первых порах, пока она не найдет новую работу. Ее скромные потребности позволяли надеяться, что по меньшей мере месяц она сможет оплачивать жилье и покупать дешевые продукты. Наверняка в Избербаше можно было снять комнату в частном доме или койку в женском общежитии.
Внезапно Айбала подумала, что оставаться в Избербаше, который вызывал у нее неприятные ассоциации с тем рестораном и со всем тем, что произошло с ней в санатории, вовсе не обязательно. Она может вернуться в Цуриб и устроиться на прежнее место. Людмила Савельевна ей поможет.
Успокоенная этой мыслью, Айбала поднялась в комнату и стала собирать вещи. Время близилось к ужину. Наверняка ей еще положен ужин, ведь увольняют ее только с завтрашнего дня. Потом она вернется на отделение и доработает смену до утра. На собрание ее вызвали прямо с дежурства.
Дверь распахнулась, и в комнату, словно вихрь, влетела Таибат.
– Это правда? – выпалила она.
– Что? – Айбала повернулась к ней от кровати, на которой складывала платья.
– Что тебя увольняют.
Таибат подошла к кровати, увидела разложенные на покрывале вещи и мрачно кивнула:
– Значит, правда.
– Они не могли поступить иначе. После того, что вчера случилось…
– Зачем ты их оправдываешь? – Таибат схватила Айбалу за руку, заставив ее оторваться от своего занятия. – Ты не виновата! Это все Снежана…
– Снежана – комсомолка, ее нельзя увольнять.
– А тебя, получается, можно? Только потому, что ты из аула приехала?
– Я опозорила себя, Таибат. Поэтому должна уехать. Я в любом случае бы уехала. Уверена, ты поступила бы так же. Честное имя важнее всего остального.
– Но куда ты пойдешь? Где будешь жить?
– Наверное, вернусь в Цуриб. Попрошусь на прежнее место.
– Но ведь ты хотела учиться дальше! Разве в Цурибе есть медучилище?
Айбала покачала головой.
– Это уже не важно, Таибат. Значит, так должно быть. Я пошла не по тому пути и теперь возвращаюсь на то самое место, с которого вступила на этот неправильный путь. Значит, есть и другая дорога. Просто я пока ее не нашла.
– Он знает? – помолчав, спросила Таибат.
– Кто? – не поняла Айбала.
– Алексей Сергеевич.
Айбала и не вспомнила про заведующего. Выйдя из кабинета отдела кадров, она словно стерла из памяти все, что происходило с ней после того, как далеким майским днем она села в машину, направляющуюся из Цуриба в Избербаш.
– Вряд ли он уже знает, – сказала она. – Наверно, ему завтра принесут приказ на подпись. Или заведующий не подписывает приказы об увольнении?
– Почему ты сразу к нему не пошла? – воскликнула Таибат. – Он бы за тебя вступился! Он не позволил бы тебя увольнять.
– Мне не нужна его помощь. Если бы я ее приняла, то подтвердила бы слухи о том, что у нас отношения, и дала бы повод для новых сплетен.
– Все-таки Мазифат права: ты ужасная дура!
Сказав это, Таибат выбежала из комнаты.
Айбала вытащила из-под кровати дорожный мешок и уложила в него вещи. Их было совсем немного: ей так и не представилась возможность купить что-то новое, все это время она довольствовалась лишь тем, что приобрела в Цурибе перед отъездом. Людмила Савельевна тогда отвезла ее в универмаг, заставила перемерить множество платьев и головных платков, в том числе довольно легкомысленных, но Айбала в итоге купила только то, в чем привыкла ходить в ауле, как ни уговаривала ее докторша разнообразить свой гардероб.
Выданную в кассе зарплату Айбала хранила в носовом платке, спрятанном в кармане шерстяной кофты. Она еще раз пересчитала купюры и подумала о том, что совершенно не знает цен в Избербаше. Впрочем, ей и ни к чему их знать. Завтра она доберется до автостанции, купит билет до Цуриба и в тот же день уедет.
Услышав, как открылась дверь, Айбала недовольно подумала, что на этот раз пришла Мазифат, и обернулась с намерением пресечь разговор, в котором не видела никакого смысла.
При виде вошедшего она застыла с кофтой в руках, почувствовав, как прилила к щекам кровь.
Алексей Сергеевич закрыл дверь, сделал несколько шагов и остановился, натолкнувшись на взгляд Айбалы, который запрещал ему приближаться.
– Почему вы не пришли ко мне? – с упреком спросил он. – Ведь это я во всем виноват.
– Как вы узнали?..
– От Таибат. Она ворвалась в мой кабинет и…
– Ей не нужно было этого делать, – резко сказала Айбала и отвернулась.
– Айбала, послушайте… Пожалуйста, посмотрите на меня!
Она нехотя обернулась. Отчаяние, исказившее его лицо, поразило ее. «Неужели он в самом деле меня любит?» – удивленно подумала Айбала.
– Вас не уволят. Я не подпишу приказ. Сегодня уже поздно, но завтра утром я пойду к Амиру Османовичу и попрошу его аннулировать решение отдела кадров. Вы отличная работница, а то, что произошло вчера… – Заведующий сморщился, словно одна мысль об этом вызывала у него отвращение. – Вы не только не виноваты, наоборот, вы – пострадавшая сторона, и поэтому…
– И поэтому я должна уехать, – перебила Айбала. – Моя репутация уже не восстановится. Снежана позаботилась об этом. Я не виню вас, вы тоже пострадали. Но я уже не смогу здесь работать. Слишком много всего произошло. Не только вчера, я наделала много ошибок…
По лицу Алексея Сергеевича Айбала поняла, что он с ней согласился, и испытала облегчение при мысли, что он больше не станет уговаривать ее остаться.
– Куда вы пойдете? – тихо спросил он. – Вы ведь в этих краях никого не знаете.
– Сегодня переночую здесь. А завтра вернусь в Цуриб на автобусе.
– Но между Избербашем и Цурибом нет автобусного сообщения.
Айбала растерялась.
– Вы уверены? – пробормотала она.
– Да. Вам придется добираться на нескольких автобусах с пересадками. Или на попутных машинах, но я бы не советовал вам это делать.
– Мне в любом случае нужно в Цуриб. Как-нибудь доеду.
Заведующий прошелся по комнате, что-то обдумывая. Остановившись напротив Айбалы, но по-прежнему не приближаясь к ней, он взволнованно сказал:
– Зачем вам в Цуриб? Что вы будете там делать? Снова устроитесь санитаркой? А как же ваше желание стать акушеркой? Вы откажетесь от него только потому, что какие-то дуры… – Он осекся. – Это не про ваш характер! Вы ведь не пасуете перед трудностями, неужели сейчас готовы сдаться?
– Значит, так нужно.
– Кому нужно? – Алексей Сергеевич стремительно подошел к ней, схватил за плечи и встряхнул. – Вашему богу? Но что, если именно Аллах посылает вам испытание, а вы, вместо того чтобы это испытание преодолеть, от него бежите?
– Не касайтесь Аллаха! Тот, кто не разделяет нашу религию, не должен на нее ссылаться. – Айбала вывернулась из его рук и отступила назад. – Я не останусь в Избербаше, я там никого не знаю, а в Цурибе есть люди, которые мне помогут.
– Я тоже могу вам помочь, Айбала.
– Как? Добьетесь отмены моего увольнения? Я сказала, что это ничего не изменит.
– Пожалуйста, сбавьте тон. Вам не идет быть такой сердитой. Вы знаете, что в Избербаше есть медучилище, где в том числе готовят акушерок? Специальность так и называется: «Акушерское дело».
– Знаю, но какое это имеет…
– Позвольте мне закончить. Почти все медсестры и две акушерки нашего отделения в свое время окончили это училище. Его директор – дальний родственник нашего главврача. Я попрошу Амира Османовича посодействовать, чтобы вас зачислили без экзаменов. Занятия начинаются первого сентября, но в студенческое общежитие можно заселяться с середины августа. Вы можете пока снять комнату в городе, с этим я тоже помогу. Если у вас недостаточно денег…
– Достаточно! – Айбала вспыхнула, хотя в его предположении не было ничего обидного.
– Что ж, тогда решение за вами.
Алексей Сергеевич отошел к окну и стал разглядывать парк. На самом деле через стекло, не занавешенное шторой, он внимательно наблюдал за лицом Айбалы, о чем она, конечно, не догадывалась, охваченная волнением из-за неожиданно открывшейся перспективы. В стекле, как в зеркале, отражались эмоции, которые она попеременно испытывала: недоверие, страх, сомнение, и, наконец, облегчение и принятие.
Жгучая радость охватила его. Когда Айбала заговорила, он уже знал, что победил.
– Я согласна, – тихо произнесла она.
– Согласны поступить в медучилище? – уточнил Алексей Сергеевич, словно речь могла идти о чем-то другом.
Айбала кивнула и неожиданно улыбнулась.
Она поняла, что больше не хочет искушать судьбу, которая за последнее время предоставляла ей один шанс за другим. И если институт в Ленинграде казался чем-то нереальным, то училище в Избербаше было ей вполне по силам.
В следующий раз они увиделись только в ноябре.
Айбала, зачисленная на специальность «Акушерское дело» по результатам собеседования и по рекомендации главврача реабилитационного центра, написавшего на санитарку Галаеву блестящую характеристику, с головой погрузилась в учебу и все свободное время, как и прежде, проводила в библиотеке, только теперь это была студенческая библиотека с таким многообразием пособий, что иной раз у нее голова шла кругом от обилия информации и от страха, что она не сможет всю эту информацию усвоить.