Он затравленно зыркнул на меня покрасневшими от напряжения глазами и кивнул.
— Кто заказал Богдана — гадом буду, не знаю, — начал он.
Я мигнул своему подручному, и Бубен завис над бездной, почти вытолкнутый из самолёта, отчаянно вопя и пугая пролетающих мимо птиц. Лишь убедившись, что и эта процедура не поможет узнать, кто является коварным заказчиком, я дал знак вернуть бедолагу обратно. Он рыдал и божился, что для него это такая же тайна, как и для всех остальных. Пришлось поверить на слово и перейти ко второму вопросу. Здесь Бубен проявил неожиданную разговорчивость, живописуя, как его угрозами заставили взяться за эту работу.
— Кто заставил?! — не выдержал я, оборвав нескончаемую исповедь.
— Калач, — выдавил он, косясь на открытый по-прежнему люк. — Слушай, Махницкий, я ведь всё сказал, да? Давай обойдёмся без этих прыжков! Я в натуре высоты боюсь!!
— Нет, дружище, без этого никак нельзя, — расстроил его я. — Ради чего тогда мы забирались на такую высоту, как по-твоему? Чтобы ты мог вволю поорать на свежем воздухе, что ли? Но так и быть, средство спасения мы тебе дадим, как и обещали.
— Я же замёрзну там на хрен! — заныл он.
— Да брось ты, — пристыдил его я. — Не дрожи так, за бортом всего минус сорок, ночь сегодня тёплая выдалась.
Под прощальные завывания Бубна Мишаня нахлобучил на него лямки парашюта и подвёл к двери.
— Да, Бубен, — невзначай заметил я, подходя к нему. — Забыл тебе сразу сказать. Не удивляйся сильно, если, дёрнув за кольцо, не обнаружишь над собой шёлковый купол со стропами. Уж больно это колечко смахивает на кольцо гранаты. Удачи, — я подмигнул ему и вытолкнул наружу.
Он сделал безуспешную попытку вцепиться в меня скрюченными пальцами, но, естественно, промахнулся, и, мелькнув широко распахнутым в крике ртом, пропал из виду.
— Закрывай дверь, Мишаня, пока мы с тобой не вымерзли в этом летающем сарайчике! — крикнул я и отправился в кабину пилота. — Можно садиться!
Он кивнул в ответ. Самолёт развернулся и принялся снижаться, периодически падая в воздушные ямы и кряхтя всем своим изношенным корпусом. Взлётная полоса мелькнула под нами, и тряска в салоне возвестила о возвращении на грешную землю. Мишаня с видимым облегчением выпрыгнул наружу, шумно вдыхая ночной воздух. Я немного задержался, прощаясь с железной птицей и её поводырём. Лётчик кивнул, выбираясь из кабины, и спросил:
— Надеюсь, всё прошло нормально? Кстати, вы в курсе, что десантировали своего друга почти на окраине города?
— То есть как? — удивился я.
— А так. Ветром его должно было снести в сторону. Так что ищите его теперь в районе Северного микрорайона, — хмыкнул он и добавил, качая головой. — Экстремали, ёлки-палки!
Я улыбнулся в ответ, поглаживая ледяной металл обшивки. Детская мечта стать лётчиком не покинула меня с возрастом. При виде самолёта я по-прежнему замираю, не в силах оторвать от него взгляд, и с удовольствием ловлю ноздрями запах авиационного топлива. Жаль только, что так и не довелось научиться управлять крылатыми машинами. Остаётся только догадываться, какой это, должно быть, сумасшедший кайф — кувыркаться в небе на бешеной по земным меркам скорости, испытывая на крепость свои нервы и выносливость мощного агрегата. Конечно, я рассуждаю как дилетант, работа лётчика гораздо прозаичнее. Впрочем, любая работа прозаична, когда имеет своей целью поиск средств к существованию. Поэзию в нашу жизнь привносят лишь бескорыстные увлечения. Я брёл к автобусу, улыбаясь своим мыслям. Мишаня, нетерпеливо дожидавшийся меня, рывком сдёрнул автомобиль с места и погнал его в город, бубня что-то про летающие развалюхи, в которые его больше никому не удастся заманить.
— Кстати, босс, когда вы успели в парашют гранату сунуть? — огорошил он меня своим вопросом.
— Какую гранату?
— Ну, чеку от которой Бубну вместо кольца всучили. Красиво получилось, я бы до такого не допёр, — он с искренним восхищением посмотрел на меня. — Вот только взрыва я почему-то не слышал. Мы, наверное, слишком далеко улетели, прежде чем он решился проверить, шутите вы или нет?
— Что ты, Миша, — рассеянно ответил я. — Это был обычный парашют. А про гранату я так сказал, чтоб ему веселей было. И вообще, за кого ты меня принимаешь?!
— Ну-у, — разочарованно протянул он. — Я-то думал…
Он вздохнул и отвернулся от меня. Реклама ресторана, бело-голубым неоном полыхнувшая за окном, напомнила, что пора позаботиться об ужине.
— Поехали в «Мельницу», — решил я. — С Горенцом поговорим и перекусим заодно.
— Это дело, — обрадовался Мишаня. — Я, считай, со вчерашнего дня толком не ел.
Я искоса взглянул на него, но напоминать об устроенном в моем холодильнике погроме не стал, съеденного всё равно не вернёшь. Горенца в ресторане не оказалось. Я решил, что разговор может потерпеть до завтра, и устроился за столиком в зале. Мишаня присоединился к компании приятелей в углу и принялся рассказывать им о Своих подвигах, реальных и вымышленных, совершённых за последнее время. При этом он размахивал руками, горячился, когда ему не верили, и периодически оборачивался в мою сторону, как бы призывая в свидетели. Я делал вид, что ничего не слышу, хороня улыбку в сигаретном дыму. Врал Мишаня просто безбожно. Я перевёл взгляд на вход в ресторан и нахмурился. Там стояла Наташа, отыскивая глазами хорошо знакомого ей метрдотеля: свободных столиков в ресторане не оставалось. Я занял последний, вечно бронируемый для VIP-гостей. Так, видимо, ей и объяснил подоспевший метр. Я приподнялся и помахал рукой, приглашая разделить со мной трапезу. Наташа посмотрела на меня как на пустое место и отвернулась, игнорируя мой жест. Метр кивнул официантам, и у эстрады выставили ещё один столик, моментально украсив его белой скатертью и закусками. К нему Наташа и направилась, гордо неся красивую голову с тугим узлом русых волос, собранным сзади. Следом за ней с дурацкой улыбочкой вышагивал Валяев, невесть откуда появившийся в ресторане. Я опустил руку, постаравшись приглушить неприятный осадок на душе сигаретным дымом. Похоже, ты ревнуешь, Махницкий, усмехнулся я. Аромат дорогой американской сигареты отдавал горечью. Настроение, навеянное ночным свиданием с крылатой мечтой детства и ощущением полёта, затерялось где-то в ресторанном угаре и шуме голосов. Вместе с ним безнадежно пропал аппетит. Я смял в пепельнице окурок, встал и пошёл к выходу. Мишаня, увлечённый разговором, этого, слава богу, не заметил. Мне хотелось побыть одному.
Свежий воздух зимней ночи забрался в лёгкие, заставив откашляться. Редкие прохожие спешили мимо по своим делам. Я поднял воротник и неторопливо пошёл по мигающему огнями проспекту, бездумно глядя по сторонам. Откуда-то появилась хмельная компания, оглашая улицу раскатами молодого здорового хохота, и тут же пропала, свернув в переулок. Когда-то я тоже любил такие вот весёлые пирушки до утра в кругу друзей. Тогда всё вокруг было простым и понятным, а предстоящая жизнь казалась бесконечной полосой удач. А теперь то ли постарел, то ли полоса оборвалась, с усмешкой подумал я. В любом случае, это не помешает зайти проведать прибежище моих юношеских грёз, маленький бар с громким названием «Каскад», поглощавший когда-то все мои карманные деньги и свободное время. Честно говоря, я и теперь люблю посидеть здесь, коротая вечер за чашкой кофе и сигаретой, предаваясь воспоминаниям о минувшем.
Ветер колюче зашептал что-то в уши, заставив их покраснеть, и я ускорил шаги. Что ни говори, а зима — не лучшее время года для ночных прогулок. «Каскад»
встретил негромкой музыкой, уютным запахом свежесваренного кофе и сигаретным дымом. Я расположился за стойкой и подмигнул бармену.
— Как обычно? — улыбнулся он.
— Точно, — кивнул я. — Что нового?
— Всё по-прежнему, жизнь не балует. — Он выставил на стойку чашку кофе и стакан минералки. — Ты-то почему при параде? По-моему, Саня, в костюме я тебя видел последний раз с год назад. Или пошёл в гору и решил сменить имидж?
— Точно, — кивнул я, протягивая ему зелёную купюру из пачки денег, выданных Горенцом.
— Что ж, рад за тебя, — он ничем не выдал своих эмоций.
Профессионал, хмыкнул я, оглядываясь вокруг. Светловолосая девчонка, сидящая рядом, бросила на меня заинтересованный взгляд и улыбнулась. Я ответил ей тем же и, убедившись, что в её-то поведении профессионализма нет и в помине, спросил:
— Что пьём, красавица?
— Ямайский ром, — она пожала плечами.
— Хороший выбор, — одобрил я. — Интересно, когда это вы успели научиться разбираться в напитках? В ваши годы у меня таких навыков не было.
— А у меня вообще богатый жизненный опыт.
— Ой ли? — удивился я.
— Да, — с серьёзным видом кивнула она.
— Что ж, мне всегда нравились женщины с богатым жизненным опытом, — улыбнулся я. — Надеюсь, ваш опыт не помешает мне угостить вас сегодня вечером?
— Ничуть, — снова кивнула она.
Я задержал взгляд на её красиво очерченных губах и решил, что грусть и одиночество на сегодня отменяются.
Глава 5ДОЛОЙ ФИНАНСИСТОВ
Проснулся я поздно и долго ещё лежал в кровати, потягиваясь и улыбаясь. Моя вчерашняя собеседница, — как выяснилось позже, звали её Оля, — оказалась девушкой потрясающе энергичной и ласковой одновременно. Как мы не сломали себе шеи во время ночных кульбитов, осталось для меня загадкой. Но, так или иначе, впервые за много дней я почувствовал себя по-настоящему отдохнувшим и полным сил. Ночная гостья бесшумно испарилась ранним утром, оставив на прикроватном столике записку с номером своего телефона и отпечатком поцелуя.
Стрелки на часах упёрлись в цифру 12, и мелодичный бой оповестил о наступлении полудня. Я спустил ноги на пол, нащупывая тапочки. Не обнаружив там ничего, кроме второпях сброшенной накануне одежды, я махнул рукой и пошлёпал на кухню босиком. Через пару минут в моей кружке дымился чай, в руке — сигарета, а сам я бездумно разглядывал медленно тающие на окне морозные узоры, стираемые безжалостным солнцем. От этого чрезвычайно содержательного занятия меня отвлёк телефонный звонок.