— Горя ищешь, парень. Калач тебе не простит сегодняшний базар.
Я отмолчался. Простит, не простит, вот печаль. Меня в данный момент больше мучили совсем другие мысли.
— Куда тебя отвезти?
— В город. А там определимся, — ответил я.
Дядя Паша, открыв дверь, недоверчиво посмотрел
на меня. Потом отступил назад, повернулся и крикнул в глубину квартиры:
— Сонь, ты только посмотри, кто к нам пожаловал! Беглый племянник скрывается от правосудия в доме дядьки-мента! Картина Репина, ей-богу!
— Что ты кричишь. — Тётка появилась из кухни, на ходу вытирая руки. — Заходи, Саша. Голодный?
— Вообще-то, да, — признался я. — А с чего ты взял, дядя Паша, что я скрываюсь от правосудия?
— С чего? — возмутился он. — Ориентировка на тебя была! Дожили! Позор какой!
— Никакого позора, — сообщил я, снимая пальто. — Обычная накладка вышла. Компетентные органы во всём уже разобрались, извинились и отпустили меня с наилучшими пожеланиями. Жаль, гражданин начальник, что вам это до сих пор не известно.
— Как так? — растерялся он. — Я ведь сам утром на совещании слышал… Погоди, ты это серьёзно?
— Позвони на работу, — предложил я. — Хотя мне, конечно, обидно, что ты поверил в такое. В чём меня, кстати, обвиняли?
— Сказали, есть информация, что ты Бубна убил, — неуверенно ответил он. — Это правда?
— Совсем сдурел, старый? — вмешалась тётка. — Ты что, Сашу не знаешь?
— Сам не пойму в последнее время, — проворчал он, испытующе глядя на меня. — Ох, смотри, Санька, допрыгаешься. Дай-ка я всё-таки позвоню на работу, — решился он. — Узнаю, что за сволочь такие накладки допускает.
— Потом узнаешь, — решительно вмешалась тётка. — Мойте руки, ужин стынет.
— А в контору свою можешь не звонить, — через несколько минут промычал я с набитым ртом, — я и без того знаю, чьих это рук дело.
— Да ну? — дядька отложил вилку.
— Конечно, — кивнул я. — Майор Саблин, девятое отделение.
— Кто? Саблин? Не может быть, — не поверил он.
Пришлось рассказать ему о своём вчерашнем задержании. О том, что Саблин работает на Артёма, я тоже упомянул.
— Странно, — протянул дядя Паша. — А ты ничего не напутал? Саблин всегда был правильный мент, ни у кого с рук не ел.
— Спутаешь тут, — я отодвинул пустую тарелку. — Его толстую рожу ни с кем не спутаешь.
— Толстую, говоришь? Ну-ка, опиши мне его поподробнее, — попросил он.
— Зачем? — удивился я.
— Надо. Так как он выглядел?
— Как? Толстый, лысоватый, лет сорока, может, старше. Одет был в гражданку. Лицо отёчное.
— А как ты узнал, что он майор? Сам же говоришь, он в гражданке был?
— Конвоир к нему так обращался. А фамилию на дверях кабинета разглядел.
— Есть майор, который подходит под твоё описание. Только не Саблин. Попади ты к Саблину, так легко не отделался бы. Сознался бы во всех грехах, он допрашивать умеет.
— Что значит — умеет? — поёжился я. — Лупит, небось, задержанных до посинения?
— Не без того, — пожал плечами дядька. — А ты как хотел? Работа у нас такая, всякие типажи попадаются. Но сейчас не об этом речь. Сдаётся мне, допрашивал тебя Павлюк из ОБНОНа.
— Из чего?
— Из ОБНОНА. Борцы с наркотой, — коротко пояснил он и поднялся. — Придётся всё-таки позвонить. Если окажется, что наводку на тебя в самом деле дал он, тогда это, конечно, липа. Он давно на заметке числится за разные фокусы, да вот доказательств против него нет. — Дядя Паша скрылся в прихожей.
— Ох, Саша, — вздохнула тётка, — смотрю на тебя, и страх берёт. Одни синяки толком не сошли, а ты уже новыми обзавёлся. Это когда-нибудь кончится?
— Да ладно, — буркнул я, вертя в руках зажигалку. — Эго в последний раз, обещаю. Вот разберусь с проблемами и буду жить, как все.
— Обещать ты горазд. Какие у тебя проблемы? Паша правильно говорит, друзья у тебя такие, что хлопот не оберёшься. — Надо разборчивей быть и…
— Точно, Павлюк, — сообщил вернувшийся дядька.
Тётя Соня покосилась на него, недовольная тем, что её перебили.
— Что ты на меня так уставилась? — удивился дядя Паша. — Мы чай пить будем или нет?
— Будем, — ответила она, поджимая губы.
— Ну так давай чашки. Или нам его прямо из чайника хлебать? — возмутился дядька.
— Сроду от тебя слова доброго не дождёшься, — обиделась она. — Подай, принеси, убери — и так двадцать лет, — последние слова донеслись уже из кухни.
Дядя Паша оглянулся и заговорщицки зашептал мне:
— Ни за что больше не женись, Санька. Раз попробовал — и хватит. Ещё и радоваться должен, что у тебя так всё сложилось. А то пилила бы день и ночь, как моя. Натерпелся я от неё за эти годы, ты бы знал…
— Что-что? — переспросила неслышно появившаяся тётка.
— Это я так, о своём, — смутился дядя Паша. — А про Павлюка ты мне, Саня, можешь и не рассказывать. Без тебя знаю, у кого он на побегушках. Но одно дело знать, другое — доказать. Разницу чувствуешь?
— Чувствую, — кивнул я. — Да чёрт с ним, земля круглая, поскользнётся и он когда-нибудь. У тебя-то как дела? Полковника не обещают?
— Какого там полковника, — злорадно сообщила тётя Соня. — На пенсию не сегодня-завтра отправят.
— Серьёзно? — удивился я. — Ты ж молодой ещё?
— Какой там молодой, — понурился он. — Своё я уже давно выслужил. А пенсионеров нынче никто не задерживает на службе. Даже наоборот.
— Дела, — протянул я. — Чем думаешь заниматься?
— Не решил ещё. Может, в ночные сторожа подамся, — невесело усмехнулся он.
— Как же, возьмут тебя, — поддела тётка. — Ты по ночам спишь, не добудишься. И храпишь, к тому же.
— Слушай, ты можешь помолчать?! — дядька смял неприкуренную сигарету. — Помни, Саша, что я тебе сегодня сказал. Не женись больше, ну их к чёрту, баб этих. Будешь мучиться, как я.
— Это кто мучается? — изумилась тётка. — Ты?!
— Не ты же, — хмыкнул дядя Паша, остывая.
— Саша, ты его слышал? — она повернулась ко мне, ища сочувствия.
— Что? — я поднял глаза. — Нет, ничего не слышал. Задумался. Ладно, мне пора. Спасибо за ужин.
— Давай, — кивнул дядя Паша. — Будь аккуратнее.
— Хорошо. Слушай, а давай я тебя к Богданову в агентство устрою? — предложил я. — Работа непыльная, да и платят побольше, чем в твоей конторе.
— Нет, спасибо, — покачал он головой. — Не для меня это.
— Ты подумай пока время есть. Надумаешь, — дай знать, ладно? И вообще, не кисни, найдём мы тебе нормальную работу.
— Договорились, — улыбнулся он.
Я подмигнул ему на прощание и закрыл за собой дверь.
Глава 9ЛЕЧИТЬ БАНДЕРЛОГОВ
К вечеру погода испортилась. Порывистый южный ветер подбрасывал в воздух стаи крупных мокрых снежинок, заставляя их порхать в неуклюжем танце. Я постоял на крыльце, постепенно превращаясь в снеговика. Снег нависал на ресницах тяжёлыми ледяными комками, слепил и отбивал всякую охоту к пешим перемещениям. Хотелось вообще плюнуть на всё, устроиться в тёплой квартире с чашкой кофе и сигаретой и вслушиваться в завывания вьюги за окном. Но позволить себе это я не мог. Пряча в ладонях колеблющийся огонёк зажигалки, я закурил намокшую сигарету, спрятал её в кулак и задумался.
Кого всё-таки я увидел в доме Калача? Богданова или его призрак? В призраков я не верю, так же, как в гадания, магию и прочую чушь. Зато вполне доверяю своим глазам. Уж они-то подводят меня нечасто. По крайней мере, реже, чем не очень откровенные, мягко говоря, друзья. Я имею в виду Олега. Зачем ему понадобилось разыгрывать передо мной целый спектакль, убеждая, что Богданов действительно ранен, если на самом деле тот вполне сносно чувствовал себя под охраной Калачёвской «братвы»? Понятно теперь, откуда брались эти планы на все случаи жизни. Олег просто-напросто ежедневно отчитывался перед ним и получал указания. Но я-то зачем был им нужен?
На этот вопрос ответа я не знал, зато понимал теперь, почему Олег так яростно заступался за Калача, когда я упомянул того в качестве возможного заказчика покушения на Богданова. Хотя теперь получается, что и заказчика не было. И ещё получается, что Богданов с Калачом по-прежнему дружны и настолько доверяют друг другу, что Владимир Борисович без опаски вверил себя в руки старого вора. Их-то что связывает? За Богдановым, насколько я знал, отсидок не числилось, и к блатной аристократии он не принадлежал. Странно всё это.
Но куда неприятнее было ощущение, что меня попросту подставили. Сунули между Артемом и Казбеком, как болванку между молотом и наковальней, а что из этого выйдет, зависит лишь от того, насколько активно я буду извиваться, уворачиваясь от их ударов. Тебя можно поздравить, Махницкий, усмехнулся я. Ты полностью оправдываешь данное тебе Богдановым прозвище. Осталось только повесить на грудь табличку: «Махницкий, любитель подставлять голову под тумаки, предназначенные другим». Я поёжился от порыва ветра, скользнувшего под пальто. Ладно, не будем горячиться, решил я. Всё равно мне придётся доиграть до конца свою роль, раз уж взялся. А там разберёмся, время всё расставит по своим местам. Я вытащил мобильник, стряхивая с него липкий снег.
— Олег? Это я.
— Саня? Привет, — чувствовалось, что он слегка смущён и не знает, как себя вести.
— Я безлошадный, подскочишь за мной? — спросил я.
— Без проблем, — отозвался он.
— Только охрану с собой не тащи. Возьми пару-тройку надёжных бойцов, и хватит.
— Почему?
— Потом объясню. Жду, — я продиктовал ему свои координаты и снова подставил лицо снежному вихрю.
Да и не получится уже просто так взять и выйти из игры. Слишком много я умудрился на себя завязать. Казбек, Артём — разве они оставят меня в покое, объяви я завтра, что больше не хочу работать с богдановцами? Сомневаюсь. Скорее примут за очередной хитрый ход. А если и поверят, то вряд ли позволят мне жить, учитывая всё то, что я знаю про грядущую героиновую экспансию. Я сунул в рот очередную сигарету, напряжённо всматриваясь в мелькнувший за углом дома отсвет фар. Вот и Горенец. Два чёрных джипа, облепленные мокрым снегом, мягко качнулись, тормозя в двух шагах от меня.