– Я тут подумал: почему нам дали два часа?
Голос Ыйхёна эхом разнесся по маленькой комнате. Он был спокоен и чрезмерно серьезен для его возраста. Отсюда реплики Ыйхёна продолжались в течение тридцати секунд без смены кадров.
– Можно было проголосовать сразу, так зачем нам дали два часа? И почему нас загнали в одну комнату? Вероятно, они хотели, чтобы мы поссорились на пустом месте, прямо как сейчас Чханён и Хичжон. Стремились заснять, как мы сомневаемся друг в друге, принимаем чью-то сторону, деремся, страдаем, как нас морально подавляют и полностью разбивают на кусочки. Так было в прошлый раз, во время последних съемок. Вам двух раз недостаточно?
Квон Хичжон ответил недовольным тоном:
– Думаешь, есть какой-то другой способ?
– А если мы не внесем чье-либо имя в бюллетень для голосования? Может, это сработает? Что будет, если я сдам чистый лист бумаги? Объединимся и заявим, что подозреваемых нет и все невиновны!
– Это против правил, – выкрикнул Пэк Сэмин сзади.
Ыйхён начал с ним спорить:
– Кто изначально нарушил правила? Кто установил мемориальную сцену, а затем перекроил все шоу, заявив, что на самом деле они ищут виновного? Кто обманом заставил нас думать, что эти «помощники» на съемках – наши соратники? Вспомните и подумайте сами: разве эта программа изначально не нарушила всевозможные правила?
Молодой человек замолчал, чтобы отдышаться. Он выглядел как актер, который берет театральную паузу перед важной репликой.
– Если объединим усилия, то сможем иметь переговорную силу.
Глаза остальных участников округлились. Его слова произвели на всех впечатление. Ритм шоу изменился.
Глава 13Все изменилось по щелчку пальцев
– Может, лучше сразу выбрать меня? – спросил Пэк Сэмин, подумав над словами Ыйхёна.
Стоявший рядом Со Ноа похлопал его по плечу, как бы говоря, чтобы тот так не шутил.
– Нет, послушайте. Допустим, мы все вместе сдаем чистые бумаги, как предложил Ыйхён. Что дальше? Так или иначе, в качестве народных присяжных появятся новые люди. Какой смысл откладывать неизбежное?
– Я говорю не о том, что надо оттянуть решающий момент, а о том, что мы должны вернуть себе право на переговоры.
– Если меня выберут, то отвечу, что не убивал Чжуну, и детектор лжи точно покажет «правду», потому что я действительно его не убивал. Когда каждый пройдет через это один раз, мы сможем доказать, что среди нас нет виновных. Тогда шоу не сможет продолжаться.
– Ты можешь вылететь из проекта.
Некоторые участники вздрогнули от слов «вылететь из проекта». Успокоившись, они решили, что на первый взгляд это был убедительный аргумент, а за самим утверждением стояла одна мысль: «Среди нас нет преступников».
– А если случайно найдется настоящий виновник? – осторожно спросил Ан Минён.
Пэк Сэмин пожал плечами.
– Значит, его имя будет раскрыто в финале шоу, когда проверят всех, верно?
– Зачем оттягивать момент? Хотите все шоу ходить вокруг да около и ничего не решать? Найдем отравителя в этом выпуске, и все сразу закончится, а нам не придется ждать приговора. Нас отпустят домой, – ухмыльнулся Хан Юль, ранее молча наблюдавший за происходящим. Эту фразу он бросил так, будто устал от болтовни других парней.
Возможно, он высказался так резко по отношению к другим, потому что в первом спецвыпуске он уже был «оправдан» по делу об убийстве Чжуну. Операторы сразу переключились на Рю Чханёна и Джейдена, которые, как и Хан Юль, уже выстояли проверку на детекторе лжи.
– Хорошо сказано, «отравитель». – В голосе Пэк Сэмина отчетливо звучал нарастающий гнев. – И как ты собираешься вычислить преступника?
Хан Юль встал и подошел к Сэмину. Все мгновенно застыли на месте. В своем интервью Ли Хасон сказал, что между Сэмином, самым старшим из десяти трейни, и занимавшим вершину рейтинговой таблицы Хан Юлем шла невидимая борьба. В этом смысле была видна сильная разница между Сэмином и Рю Чханёном, которым было по 25 лет. Чханён утверждал, что с первых выпусков поддерживал Хан Юля.
Хан Юль пристально посмотрел на соперника.
– Ну, будешь ловить каждого по одному и избивать, пока не сознается? – улыбнулся он.
– Насилие – это тоже нарушение правил.
– Ох, да пошли в (цензура) все эти правила, правила, правила! Повторяешь одно и то же. Ты что, правилопопугай?
– Хан Юль, – предупреждающе прорычал Сэмин.
– Что? Здесь кто-то еще не знает моего имени?
– Парни, хватит. Нас ведь снимают.
Лим Ыйхён указал на прикрепленную к потолку камеру. Вдруг открылась дверь. Все участники разом повернулись. В проеме стояла Чжан Инхе.
«Айдол: Разоблачение юного нечестивца» вызвал резкую критику со стороны интеллигенции, которая на протяжении всего спецсезона утверждала, что возглавляет общественное мнение. В различных средствах массовой информации ее представители с горечью выразили сожаление по поводу этого шоу, заявив, что оно подрывает человеческое достоинство. Критик современной поп-культуры Ли Чжихе не осталась в стороне и в своих статьях отметила бесчеловечность программы.
– Однако не могу не признать, что создатели шоу достигли совершенства, представив на наше обозрение такой масштаб. Я не думаю, что оно нравственно с точки зрения морали, но считаю, что в ближайшие десять лет мы можем не ожидать передач с таким же уровнем качества.
Ли Чжихе назвала три фактора, способствовавших совершенству «Айдола». Во-первых, чувство вины – другими словами, создатели прекрасно ориентировались в теме убийств и расследований, точно нацеливаясь на психологию зрителей, которые чувствуют себя виноватыми, но счастливыми, что они не принимали прямого участия в преступлении. Во-вторых, режиссерский стиль, заключавшийся в съемке со скрытой камеры или камер наблюдения, что исключает неловкое сочувствие или сопереживание и сохраняет позицию зрителя как третьего лица, судьи или наблюдателя. В-третьих, хорошо прописанные сюжет и персонажи, основанные на четкой конфликтной структуре. Объяснить суть третьего фактора успеха шоу Ли Чжихе попыталась, приведя в качестве примера третий спецвыпуск. Драматичных поворотов и скандальных заявлений в нем было меньше, чем в других выпусках, зато он обнажил скрытые конфликты между участниками и стал спусковым крючком для энергии, что вырвется на экраны в последующих эпизодах. Ли Чжихе написала в своем блокноте имена стажеров Пэк Сэмина, Хан Юля и Лим Ыйхёна. Далее она обвела их в круг.
– Все изменилось по щелчку пальцев, – объяснила она. – До второго спецвыпуска все участники были просто декорациями. Поклонники назвали их красивым фоном, верно? Я имею в виду, что в них на тот момент было удобно кидать камни, ведь ребята стоически принимали удары. Но в третьем выпуске их поведение изменилось. Они начали выступать против несправедливости, ссориться друг с другом и разрабатывать план действий. Вместо безликого украшения они стали живыми людьми, персонажами с эмоциями и желаниями. Лим Ыйхён стал детонатором, а Пэк Сэмин и Хан Юль добавили к начавшемуся действу правдоподобный конфликт.
Ли Чжихе нарисовала еще один круг. Он был большим и занимал весь лист маленького блокнота. В круг она вписала имя Чжан Инхе.
– И тогда на сцену выходит настоящий «враг». Злодей, который до сих пор существовал только за кадром, всегда прячась за роскошным костюмом ведущего Кан Хесона. Вас не удивляет, что она появилась именно в этот момент? Именно в ту секунду, когда парни осознали, что они люди, а не просто вещи, Чжан Инхе становится злодейкой, которая раскрывает свою истинную сущность, будто она только и ждала этой минуты. Но фишка в том, что злодейка – маленькая, миниатюрная женщина ростом около ста пятидесяти сантиметров.
Голос Ли Чжихе стал более восторженным.
– Можно выскажу личное мнение? Знаете, что я думаю? Извините, не могу сейчас говорить складно. Когда Чжан Инхе появилась перед участниками в своей рубашке с высоким воротником и нерешительно встала там с ноутбуком в руках, я замерла, не веря в увиденное. Ох, это было одновременно отвратительно и чертовски круто.
Чжан Инхе долго смеялась, когда ей процитировали Ли Чжихе. Она описала произошедшее со своей точки зрения:
– В тот вечер у Кан Хесона было запланировано другое мероприятие, и он уехал. Я попросила Хосона выйти вместо него, но он сказал, что у него на глазу ячмень, поэтому мне ничего не оставалось, кроме как стать ведущей третьего спецвыпуска.
Это была единственная сцена, в которой редактор Чжан Инхе снялась на камеру за весь сезон «Айдола», так что ее выход заслуженно приковал к себе всеобщее внимание. Еле сдерживая смех, женщина снова спросила:
– Но была ли я… до такой степени омерзительной?
При виде нее все участники словно окаменели от взгляда горгоны Медузы. Очевидно, причиной тому был страх, а не отвращение к редактору.
Чжан Инхе прошла в центр комнаты и положила ноутбук на стол. Ребята молчали, сложив руки перед собой. Инхе повернулась и шагнула к ним. Несколько участников резко вздрогнули.
– Вы, наверное, удивлены моим внезапным появлением, – обратилась редактор к парням.
Ответа не последовало. Чжан Инхе, несмотря на тишину, продолжила:
– Если задуматься, то мы действительно выдвигаем к вам некоторые необоснованные требования. Вы были обескуражены, потому что вам сказали найти виновного без предоставления каких-либо улик, верно? Думаю, момент с моим участием не попадет в финальную версию серии, поэтому я дам вам несколько подсказок.
Она подозвала Чжон Сочжуна, который стоял к ней ближе остальных. Парень подошел, открыл ноутбук и включил его.
– Это записи с камер видеонаблюдения из зала тренировок в день инцидента. Надеюсь, они вам помогут.
До голосования за выдвинутых виновников оставался один час и десять минут.
Лим Ыйхён и Пэк Сэмин сразу отказались смотреть видеозаписи, но Хан Юль заявил, что у них нет выбора. В результате все решили проголосовать. Большая часть, а именно восемь человек, склонялась к мнению Хан Юля, хоть и были некоторые разногласия. Из-за этого противоречия статус Хан Юля как авторитетного хулигана укрепился еще сильнее. Вдобавок он открыто ударил Чжон Сочжуна по голеням, когда тот пытался найти кабель от проектора. Возможно, Хан Юлю надоело носить маску «славного малого» или же он больше не считал нужным скрывать агрессию.