Команда решила, что неплохо было бы расслабить зрителей перед финалом, но не представляла, сколько проблем принесет монтаж видео в самую последнюю минуту.
Чжан Инхе дала знак оператору номер пять. На мониторе появилось лицо Кан Хесона. Инхе пробормотала себе под нос: «Я верю в тебя, Кан Хесон. Покажи мне лучшее выступление!»
– Изучение личной жизни наших участников посредством гипноза – действительно загадочное и захватывающее зрелище. Мне так грустно, что это должно закончиться на такой ноте. Уважаемые зрители, есть ли участник, которого вы сейчас хотели бы увидеть в этом кресле?
Собиравшийся уйти со сцены Чжон Ёнсик от удивления выпучил глаза. Из зала одновременно прозвучало множество имен. Кан Хесон не торопился и рассматривал свои карточки-подсказки. Вероятно, там не было ничего полезного, но его жест словно подтверждал установленный в шоу порядок действий.
– Со Ноа, не мог бы ты пройти на сцену?
Чжан Инхе была впечатлена. Если бы операторская панель была чуть шире, она бы ударилась об нее коленом. Ведущий на ее глазах творил волшебство. Направлявшийся к выходу Чжон Ёнсик остановился под чарами голоса Кан Хесона.
– Господин Со, пожалуйста, сделай нам одолжение, всего один разок.
Со Ноа сел в кресло на сцене. Чжон Ёнсик забеспокоился. Во время предварительной встречи стажер не реагировал ни на визуальные, ни на слуховые, ни на поведенческие раздражители – казался человеком, которого сложно загипнотизировать. Он смотрел прямо на ведущего. Его слишком нежное для парня лицо выглядело одновременно милым и дерзким. После долгих раздумий Чжон закрыл ладонью лицо Ноа. Из оставшихся стимулов, вероятно, остался последний, который можно было использовать импровизационно.
– Когда почувствуешь дым от сигареты, ты вернешься на место преступления. Когда почувствуешь дым во второй раз, то вернешься сюда.
Чик!
Чжон Ёнсик достал сигарету из кармана куртки, зажег и помахал ею перед носом Со Ноа.
– Сейчас ты переносишься в прошлое. Ты стоишь перед страшным зрелищем – бездыханным телом Ян Чжуну.
Произнеся вводную фразу, Чжон Ёнсик убрал руку от лица Со Ноа. Его веки – настолько тонкие, что сквозь кожу виднелись вены, – дрожали.
– Что ты видишь?
– Темно и очень шумно.
Чжон Ёнсик сказал, что на мгновение у него закружилась голова. Он был поражен тем, что гипноз сработал.
– Что ты там делаешь?
– Работаю.
– Что происходит?
– Сервировка столов.
– Где?
– В клубе.
Чжон Ёнсик решил, что Ноа просто говорил первое пришедшее на ум, а не вспоминал прошлое. Гипнотизер растерянно посмотрел на ведущего. Кан Хесон сделал знак рукой, как бы намекая продолжать, несмотря ни на что.
– Что внутри клуба?
– Там все странно… Пахнет так, что меня сейчас стошнит.
– Запах? Можешь описать его? Это запах гнили?
– Не знаю. Впервые такой чувствую.
– Ты что-нибудь слышишь?
– Музыку.
В эту минуту в наушнике Кан Хесона прозвучал голос Чжан Инхе.
– Видео готово.
На камере номер пять замигал красный свет. Заметив сигнал, Кан Хесон поспешно вставил свой комментарий.
– Да, это был интересный эксперимент – заглянуть в подсознание участников. Но перейдем к следующей части. Мне передали, что наши парни нестандартным образом провели время на сборах в ожидании встречи со зрителями. Может, посмотрим на эти трогательные моменты, наполненные слезами и смехом, в нашем видеоролике?
Пошла запись. На экране отобразилась панорама тренировочного центра. Чжан Инхе проверила время. Задержка составляла девять минут. Это было приемлемо. Она наконец-то спокойно выдохнула. Женщина так нервничала, что разом потеряла все силы и рухнула на стул.
Во время трансляции видео в зале стало темно. Сотрудники вышли на сцену и принялись расставлять реквизит. Чжон Ёнсик во второй раз зажег сигарету, чтобы снять гипноз Со Ноа. Тот очнулся и в замешательстве вернулся в комнату ожидания. Мужчина не мог скрыть своего беспокойства и постоянно оборачивался. Последний вопрос, который он задал загипнотизированному Ноа, заключался в том, есть ли какой-нибудь звук, и стажер ответил: «Музыка». Так это показали по телевизору. В интервью со мной гипнотизер заявил, что парень дал еще один ответ:
– Крик девушки.
Он сказал, что ясно услышал именно эти слова. Ёнсик добавил, что в это время его микрофон был выключен и Кан Хесон начал говорить, поэтому другие люди могли не расслышать слова Ноа.
– Я немного волновался. Можно ли было оставить его в таком состоянии?
Ролик с погоней за бейджами закончился тем, что Хан Юль горько плакал, обнимая своих родителей, которые неожиданно появились в студии. Несмотря на то что он прошел через всевозможные перипетии, молодой человек никогда не показывал слез в эфире, поэтому его страница в фан-сообществе заполнилась грустными эмодзи от фанатов, горевавших вместе со своим кумиром. Когда видео закончилось, камера запечатлела Хан Юля с красными глазами и его родителей, держащихся за руки в зале. Вскоре Кан Хесон встал с места ведущего и переместился в центр сцены.
– Онлайн-голосование завершится через мгновение. Кого выберет национальное жюри? Кто из подозреваемых участников в последний раз сядет на стул истины и будет судим?
Мужчина поднял левую руку, высоко держа карточки-подсказки.
Обратный отсчет начался.
10. 9. 8. 7. 6. 5. 4. 3. 2. 1.
Голосование завершилось.
В наушниках Чжан Инхе послышался голос сценариста Сон Хичжона, который отвечал за подсчет рейтинга. Результат ни капли ее не удивил. Как только отсчет закончился, занавес в центре сцены поднялся, и два «стула истины» раскрылись во всем своем величии. Арт-директор вложил много сил в их создание, потратив на сооружение три полных дня. Кто-то считал, что форма стульев была скопирована с гильотины.
– Выбор народного жюри, – объявил Кан Хесон. – Кто виноват в убийстве Ян Чжуну? Узнаем прямо сейчас!
Получив от съемочной группы знак, призывающий действовать быстро, Кан Хесон был готов немедленно представить результат. Камера снова сфокусировалась на матери Со Ноа, продолжавшей держать плакат с надписью «Я люблю тебя, Ноа». Всего за мгновение края лозунга вымокли от слез и помялись.
– Стажер «Лайм Энтертейнмент» Со Ноа!
Парень поднялся со спокойным выражением лица. Получив микрофон от ассистента, он встал в центр сцены рядом с ведущим.
– Итак, Ноа. Пожалуйста, выбери своего оппонента, который пройдет вместе с тобой тест на детекторе лжи.
– Я…
Несмотря на то что в сценарии не было особого указания на этот случай, Со Ноа специально начал тянуть время. Отлично. Отлично. Он потрясающе разбирался в том, как усилить любопытство публики. Чжан Инхе была впечатлена. Молчание затягивалось. Кан Хесон собирался сказать парню, чтобы тот не выбирал слишком долго, как вдруг Со Ноа заговорил:
– Я выбираю вас, Кан Хесон.
Его ответ заставил замолчать весь зрительный зал. Стажер полностью развернулся и посмотрел прямо в глаза ведущему.
– Я хочу, чтобы ведущий Кан Хесон прошел тест на детекторе лжи, – повторил он.
Глава 25Вы убили Ян Чжуну?
В сеульском районе Апкучжон располагалось заведение под названием «Эф-Шоп». Оно представляло собой салон восковой эпиляции только для членов закрытого клуба. Салон был рассчитан на клиентов-мужчин, а известность заслужил тем, что его посещали многие знаменитости. Директор салона Чжин Сынхи (35 лет, имя изменено) проработала там одиннадцать лет, после чего стала независимым предпринимателем и в начале этого года открыла бизнес в элитном районе Каннам. Сынхи утверждала, что она была менеджером самого Кан Хесона.
– Меня продолжали искать, потому что я была дотошной и сообразительной.
В самом начале своей карьеры в «Эф-Шоп» Чжин Сынхи в основном работала с мужчинами-знаменитостями, которым предстояли фотосессии или съемки. По мере того как эпиляция становилась все более популярной, количество разнообразных клиентов значительно увеличилось. Кан Хесон был одним из них и, по сообщениям, являлся частым клиентом. Он всегда вежливо беседовал с персоналом и отмечал, что готов корректировать свое расписание выступлений, лишь бы вовремя прийти на процедуру. На вопрос, какие области ведущий чаще всего желал исправить, Сынхи ответила «все». Зону бикини, подмышки и конечности приходилось обрабатывать каждую неделю; волосы на груди, пупке, верхней части стоп и пальцев ног, тыльной стороне кистей и пальцев – раз в две недели. У Кан Хесона, по сообщениям приближенных, на теле было много волос. Он несколько раз делал лазерную эпиляцию, но волосы снова отрастали, и ему приходилось снова заказывать курс.
– Мужчины, какими бы известными они ни были, редко делают что-то подобное. Я решила, что он, возможно, страдает от мизофобии[12] или чего-то в таком духе, – призналась Чжин Сынхи.
Я спросил, было ли что-нибудь запоминающееся в визитах Кан Хесона. Женщина немного смутилась, сказав, что не может предоставить такую информацию о клиентах, но затем понизила голос и прошептала, что расскажет мне в любом случае, потому что эта информация нужна в общественных интересах.
– Во-первых, его кожа в жизни выглядит гораздо хуже, чем все думают. Говорят, у него тяжелая форма атопического дерматита. Пока он принимал душ перед процедурой, я чувствовала резкий аромат его духов. Знаете, этот запах довольно тяжелый даже для мужских линеек. Кроме того, когда я делала ему депиляцию подмышек или бикини воском… Ох, не наговорить бы лишнего. Ничего плохого в этом нет, но, понимаете, от его тела всегда исходил запах мочи или аммиака. Иногда запах был не настолько сильным, но порой это было невыносимо. После работы с Кан Хесоном я сразу включала в комнате очиститель воздуха.
Духи Кан Хесона назывались Creed Aventus, а запах аммиака был характерным для человека, употреблявшего метамфетамин. Предполагается, что сер