– Расскажи конкретно. Мне всегда было это интересно.
– Расстрэлял бы ваше правительство, Госдуму, и покрасил Крэмль в синий цвет.
– А почему в синий?!
– (Смеётся.) Я так и знал, что по пэрвому вопросу у нас разногласий не будэт.
– (С досадой.) Блядь, как я купилась-то на эту бородатую шутку.
– (С лёгким бравированием.) Неудивительно, э-э-э. У вас очень многие меня осуждают за то, что я того расстрэлял и этого тоже. Однако спроси конкрэтно про министров и депутатов, так каждый гражданын мечтает их убить, зарезать, изнасиловать нэтрадиционным способом и даже съесть – да-да, я и такие выражения встречал. А если провести опрос, казнить ли публычно политиков на Красной площади, у вас же сто процентов «за» проголосует. Я в восторге: вы их из года в год сами выбираете и потом дружно хотите в паштет стэреть. Где логика? Значит, я дэйствовал правильно. Система проста и отработана до мелочей. Министр посидит в кресле нимнога, а потом окажется врагом, и мы его расстрэляем. И всэ довольны. И никакой ведь коррупции, слющай.
– (Глотнув вина.) Они действительно были врагами?
– Гогона, иначе и быть не может. Ты сама пасматры. Вот как в ваше время? Приходит человек на должность. Милый, худенький, вэжливый, скромный. Выслушивает всех страждущих, улыбается, обещает помочь. Минуло дэсять лет, и кто перед нами? Разожравшийся свинья, у который на брюхе пиджак не сходится, с лимузинами, виллами во Франции и тучей любовниц. Но есть правила жизни сэльского хозяйства, привитые мне с детства в дэревне матерью. Любую свинью, когда она прэкрасно набирает жир, трэбуется заколоть. Я так и поступал. Поставишь министра, с виду харощий товарищ. А потом уже смотришь – и не такой харощий. Толстый, противный и злой. Э! Жадный до власти, интриган… сволочь, короче. И что с ним дэлать? Вот волка лесники называют «санитар леса». Я тоже санитар. Одного политика расстреляю, другого, – на ранней стадии, пока не охуели вконец. Я не давал им становиться плохими, понимаешь?
– (С задумчивостью.) Вот бы и рада тебе возразить, но не знаю где.
– Не надо возражать, кал-батоно[20]. Рецэпт правильный. Расстрэливать много пришлось, конечно. Но зато не воровали. Это стиль мудрого руководителя, отца нации. На одном списке напишешь – «расстрэлять», на другом напишешь – «расстрэлять», вах, – очень тебя после таких росчерков уважать начинают. И мне приятно, что бабушки и дэдушки помнят, как при мне каждый праздник дэшевели папиросы или водка на десять копеек. Вот оно, счастье! Но я разочарован. Шэсть дэсятилетий после моей смэрти, и Союза нэт, шени деда. Под старость я мечтал: может, медики найдут особое срэдство, оживят меня через тысячу лет, и я пройду по проспекту Сталина, сверну на площадь Сталина, а там красуется Дом профсоюзов имени великого Сталина с памятником Сталину наверху. И что же я вижу, э? Мой труп вынесли из Мавзолея, закопали, как безродного венгерского революционера, у Крэмлёвской стены, осудили все мои идеи и самого превратили в кровавого преступника. Выпустили из тюрем врагов народа. Поснимали портрэты и низвергли памятники – а я их так любил, ведь я там красавчик, э-э-э. Я целый месяц после воскрешения плакал в депрэссии – как же так? Думал броситься с моста. Но зашёл в Интернет-джан и воспрял. Каждый день форумы читаю. Аплодирую. Пью «Хванчкару» и снова аплодирую. Согласно соврэмэнникам, я полубог. Стой, почему «полу»? Я выиграл войну с Гитлером единолично – схватившись с ним, аки Пересвет с Челубеем. Принял Россию с сохой, а оставил с атомной бомбой – так Черчилль сказал… По хрену, что Черчилль такого в жизни не гаварыл[21]. У вас абажают цитаты, как та бывшая прокурорша, слышавшая звон, но не знавшая, где он. Я подолгу стоял у прилавков кныжных магазинов, листал кныги, упиваясь каждым словом. Я былинный богатырь, сокрушающий нэмцев одним мизинцем, чёрный маг, поднявший государство из руин.
– (Насмешливо.) Потрясающе, как же ты себя любишь.
– Конечно, люблю, э! А ты разве нэт? Гогона, каждому человеку дай волю, он кругом своих портретов навэшает – хоть для начала и посмущается. Мне было приятно, когда меня красиво рисовали: без оспин, гордый профиль, – орёл, слющай. Но я не разрэшал ставить своё лицо на дэньгах или бутылках с коньяком, не называл месяц именем своей матери, а один туркмэнский товарищ из вашего времени прямо с катушек съехал, памятник себе из чистого золота воздвиг в Ашхабаде! Я так разве дэлал? А насчёт культа личности… Ты же дэвюшка, ты сама любишь комплименты. Каждый политик – тоже дэвюшка, но в глобальном смысле. Если его не хвалить, он сдохнет, как канарейка зимой. Я кавказский джигит. Похвалили, сдэлали сто тысяч памятников и миллион портретов – нэ вижу особых сложностей. Да, был культ, но была и личность! Ты посмотри, я больше полувека как умер, а везде порываются мои бюсты ставить, э! Значит, не так уж я и плох!
– Нет. Это значит, что у нас в стране количество мудаков зашкаливает.
– (Чуть выплеснув из бокала вино.) Вах! Вот опять я такое слышу. Вторая вэщь, что меня в нынешнем времени поражает… про пэрвую чуть позже скажу. Вы савэршенно охуевшие философы. Одни утверждают, что ваша нация хуже других, самая плохая и ничтожная. А другие – что вы просто сущэства выше богов, вам даже Зевс и Один в подмётки не годятся. Золотая сэрэдына сдохла как класс. А пэрвая… Я всегда радовался пролэтарскому интэрнационализму. Ты фильм «Цирк» помнишь? Ну, там бэлая амэриканка родила от негра, а в СССР её никто в осквернении расы не упрекает, потому что у нас равны люди всэх нацыональностэй? А, о чём я… Ты разве что «Бэтмен против Супермена» смотрела. Шени деда, савэцкий народ ночей нэ спал, переживал, что в Амэрике линчуют бедных негров. Теперь интэрнационализм выражается в том, что без разбора бьют морду всем, кто «нерусский». Знаешь, чего мне абыдна? Ты слышишь, у меня кавказский акцэнт. Вах! Я очень-очень харащо знаю и люблю русский язык, но говорю на нём, как грузин. Поэтому получил в лицо десять раз подряд, пока я не научился отлично бэгать – Олимпиаду бы выиграл. Я слышал в свой адрес, что я хач, понаехал тут, что продохнуть от нас нэльзя и даже «засунь себе в жопу свой генацвале»… Эти люди явно переоценивают их знание грузинского. А самое обидное – как они восхваляют Сталина! Они считают мэня эффективным мэнэджэром, аднако у этих патриотов нэ получается додуматься: Сталин вообще-то грузин Джугашвили! Ты съязвишь по поводу судьбы гастарбайтера, но я бы с удовольствием их всех расстрэлял.
– (С насмешкой.) Интересно, у тебя есть другие методы общения с людьми?
– Нет, но я, как модно говорить, открыт к мнениям. Скажи мнэ, чего ты прэдлагаешь?
– Не расстреливать.
– Нельзя.
– Можно.
– Какой можно?! Слющай, э-э-э… Ты посмотри, что у вас сэйчас творится, когда у заштатного полковника НКВД… то есть этого… СБ… находят дома дэвять мыллыардов рублей. И ты, гогона, правда считаешь, что не нужно расстрэливать?
– (С откровенной неуверенностью.) Э-э-э… ну-у-у…
– (Сурово.) Баранки гну. Никакому правытельству в мире ещё не помешало расстрэлять на всякий случай пятьсот или тысячу чиновников, даже если они невиновны. Народ такие вэщи абажает. Тьфу, мы изрядно заговорились. Значит, ты пила всю ночь с Иисусом Христом. Ваймэ. Я думал, самое худшее позади. Мама дорогая…
– Я уверена, всё только начинается. Иисус и Сталин просто так не воскресают.
– Да… Я сэйчас поразмыслил про соврэмэнный мир… А только ли мы тут воскрэсли?
Глава 3Тьма
(район метро «Алексеевская», поздний вечер)
…Он заприметил её сразу. Не, уж кто-кто, а люди его уровня тут не ошибаются. Волосы сальные, немытые минимум месяц (спутались, провисли сосульками), взгляд исподлобья, красная курточка истёрта и потрёпана, джинсы где только не валялись, рваные кроссы словно с помойки. На вид лет тринадцать, не больше. Видно невооружённым глазом: трудный подросток, сбежала из семьи или типа того, небось в розыске… Такие идеально подходят. Прибегает к метро каждый день всю неделю, виртуозно крадёт у лоточников еду. Чуть те зазевались, девка хап с прилавка банан или апельсин, отбежит, вцепится зубами, жрёт вместе с кожурой.
О да, она тот самый долгожданный вариант.
Главное – не спугнуть. Они очень подозрительны. Исчезнет с концами, потом не найдёшь. За год удалось заманить всего двоих. Эдак ему на биржу труда идти придётся. Лысеющий человек в очках, одетый в строгий костюм с чёрным галстуком (облачение делало его похожим на сотрудника похоронного бюро), навёл на девочку смартфон – и, притворяясь, будто набирает sms, нажал кнопку. Полыхнула лёгкая вспышка. Снимок отразил недоверчивое лицо, надутые губы, волчий взгляд. Ничего. Покормить, отмыть, причесать – фотомодель. Клиенты в последнее время недовольны, а вот кто разберётся, в каких условиях ему приходится работать? Сейчас, простите, не девяностые, когда подобный товар хоть штабелями бери на каждом углу. Камер везде понатыкали, народ менее равнодушный, да и самих уличных девок стало раз-два и обчёлся. Но клиентам, конечно же, на проблемы и финансовый кризис плевать. Они платят и считают, что перед ними должны танцевать на задних лапках. Очкарик тяжело, несколько показушно вздохнул. Вечер, темно, это на руку. Ночью все кошки серые – он должен быть неприметным, незапоминающимся. Девочка, затравленно оглядываясь, как бродячая собачонка, вновь двинулась на свою охоту – к прилавкам с фруктами. Вот ей-богу, будь у него другая работа, он бы её пожалел. Дал бы на еду рублей триста и прошёл по своим делам… но, увы, не может. Уфф, чего тут страдать. Он ведь их не режет.
Наблюдатель сделал несколько шагов – прямо вслед за ней.
…Человек оценивающе взглянул на лицо ребёнка. Превосходный типаж. Сомнений никаких – видео получится отличное. Нет, угрожать он не станет, сама захочет сниматься, так уже было. В подвале как в пятизвёздочной гостинице – мягкая кровать, весёленькие цветочки на обоях, айпэд с играми и, разумеется, шоколадные конфеты в вазочках… Всё то, о чём девочка не смела и мечтать. Потом, когда придут мужчины для съёмки, она послушно разденется и выполнит требуемое. Обычно жалуются, что больно – ничего, он же не фашист какой-то, у него в аптечке набор болеутоляющих, да и «беленькой» разрешит глотнуть: закона восемнадцать плюс он не придерживается. Если кино получилось качественным, на девочку поступает заказ от одного из зрителей, – её продают тому, кто предложит наибольшую сумму. Дальнейшая судьба «актрисы» человека в похоронном костюме не особо интересует. Их не убивают – всё, что ему известно. Не следует путать порнобизнес с вселенским злом, индустрия удовольствий не работает на мясников из тьмы. Девчонка, как и ожидалось, зависла у прилавка с бананами, протянула лапку, и… продавец схватил её за запястье. Прямо повезло, играется как по нотам. Не прошло и секунды, как человек возник рядом с торговцем – здоровенным усатым южанином, побагровевшим от злости. Ещё до того, как потерпевший открыл рот, он нежно положил на весы купюру в сто долларов.