– Разница лишь в том, что в этот раз поездка мне понравится намного больше, потому что мы поедем вместе, – принимается уговаривать меня Джошуа.
Я хочу поехать. Очень сильно хочу.
Швабра снова падает на меня, и Джош убирает ее в угол.
– Стоять! – велит он ей.
– Ненавижу этот чулан, – зло шиплю я.
– Ну же, – не сдается Джош. – Давай отправимся туда, где не придется оставлять двери открытыми и прятаться в чулане со швабрами.
– Я хочу, очень. Но это слишком рискованно. – Я замолкаю. – Разве не так?
– Нет, вот увидишь, – Джошуа явно почувствовал мою слабину. – Мы сядем на самый ранний поезд, погуляем где-нибудь до вечера, переночуем в отеле, а в воскресенье с утра вернемся обратно. Нас не будет лишь одну ночь.
– И… сколько раз ты так делал? – спрашиваю я.
Он пожимает плечами:
– В прошлом году частенько. В этом – лишь один раз.
– И тебя ни разу не поймали?
– Ни разу. – Джош сжимает мои руки. – Нейт не сильно удивится, если обнаружит, что мы не ночевали в общежитии в выходные. И точно не поднимет панику из-за того, что нас нет в комнатах. Главное придерживаться двух правил: первое – мы проведем вне общежития только одну ночь. За это время можно совершить многое, а оправдание придумать проще. И второе – мы расскажем о своих планах тем, с кем регулярно общаемся, чтобы они не спрашивали про нас.
– Значит… расскажем Курту, – подытоживаю я.
Это вызывает у меня беспокойство. Конечно, лучший друг сохранит наш секрет, но при этом расстроится из-за моего опрометчивого поступка.
– Он единственный, кто заметит наше отсутствие, – пытаюсь я уговорить не столько Джошуа, сколько саму себя.
– Куда бы ты поехала? – спрашивает Джош, не обращая внимание на мои сомнения. – Назови место, где никогда не была.
– Барселона.
Меня удивляет, что я так быстро ответила, но Джошуа этого не замечает.
– Почему? – спрашивает он.
– Гауди, – просто отвечаю я.
– Архитектор?
Конечно, мой парень знает об Антонио Гауди. Перед великим художником преклоняются многие творческие люди.
– Я видела его творения в старом выпуске «Нэшнл Джеографик», – пускаюсь я в объяснения. – Это было чем-то невероятным. Никогда не видела ничего подобного в реальной жизни. Может, это глупо, может, слишком обывательски…
– Нет, это идеальное место. И для меня это будет впервые. – Джош замолкает. В его словах слышится намек на волнующую нас тему. Он сглатывает ком в горле. – Это будет впервые… для нас.
И теперь мы обсуждаем не только поездку, а еще и то, что мы оба так сильно желаем.
Мысль, что Джош вернется в Америку, невыносима. Пусть всего на неделю, но когда я представляю, как его самолет садится в аэропорту, то чувствую… самый настоящий страх. Словно нас впереди ожидает что-то ужаснее, чем короткая разлука. Я хочу остаться с ним наедине. Там, где не будет ни наказаний, ни выборов. Ни Курта, ни Нейта. Лишь мы вдвоем, вместе, во всех тех смыслах, в каких могут быть вместе два любящих человека.
Звенит звонок, а это значит, что наше время в чулане подошло к концу.
– Давай сделаем это, – говорю я. – Давай отправимся в путешествие.
Во Франции наступает рассвет, а наш поезд мчится мимо полей. В вагоне почти никого нет, и мы выбрали места со столиком. Джош сел у окна так, чтобы ему хватало света для рисования, и с тех пор не отрывается от своего новенького блокнота. Я читаю о крушении самолета в Андах, когда люди ели мясо своих погибших попутчиков. Он слегка задевает мою ногу своей. Я отвечаю ему. Всегда считала, что самые лучшие отношения – это те, при которых двое счастливы, когда делают что-то вместе и когда просто сидят в тишине. До Джошуа похожие чувства я испытывала только с Куртом.
Когда солнце вступает в свои права, мои глаза начинают слипаться. Я прислоняюсь к плечу Джошуа и тут же чувствую, как перестает двигаться его рука.
– Ой, извини. – Я выпрямляюсь, чтобы он мог продолжить рисовать.
Но Джош снимает свою темно-синюю толстовку, кладет ее на колени и тянет меня к импровизированной подушке. Я глубоко вдыхаю его успокаивающий запах, и меня переполняет счастье. Безумное, нереальное счастье. Я чувствую, что его рука снова начинает двигаться, и погружаюсь в мечты. Представляю себя лежащей на кровати и нависающего надо мной Джошуа, такого сильного и красивого. Я понимаю, что задремала, лишь когда чувствую, как любимый убирает волосы с моего лица.
– Наша остановка, – шепчет он.
Мы приехали в Фигерас. Этот город находится прямо на границе с Францией и знаменит тем, что здесь родился Сальвадор Дали. Я сажусь и понимаю, что наш поезд уже прибывает на вокзал. Джошуа берет в руки блокнот и складывает столик, а затем встает со слабым стоном – у него затекли мышцы.
– Надо было меня разбудить, – качаю я головой. – Ты несколько часов просидел в одной позе.
Джош надевает толстовку:
– Но тебе нужно было отдохнуть.
Решив путешествовать налегке, мы взяли лишь по рюкзаку, в которые сейчас засовываем свои вещи. Поезд останавливается, мы выходим, и меня тут же охватывает дрожь – ветер на улице невероятно сильный. Солнечный рассвет сменился серым утром. И пока наш второй поезд с грохотом несется к Барселоне, небо все сильнее темнеет. Французские поля зеленые и серые, а испанские – зеленые и золотистые. Но грозовые облака приглушают все краски.
– Я так полагаю, ты не взял зонтик? – спрашиваю я.
– У меня его вообще нет, – усмехается Джош.
– Ах, точно. – Мой голос сочится ехидством. – Я и забыла, что у тебя водонепроницаемая одежда.
– Ты мне нравишься. – Джош весело смеется.
Я улыбаюсь, опустив взгляд. Даже спустя месяц поцелуев он окрыляет меня одной фразой. Кому в таком случае есть дело до дождя?
Через два часа мы выходим из вокзала Барселона. Нас окружает множество старинных зданий и… грязных улиц. Мы проходим мимо компании скейтеров, и клацание скейтборда, ритмично бьющего по бетонным бордюрам, вторит приближающимся грозовым раскатам. Начинается ливень. Скейтеры мчатся к укрытию, и мы инстинктивно бежим за ними в ближайшее кафе.
– Слава богу! – Джош расслабляется, заметив еду. – Как нам повезло.
Наша мокрая обувь скрипит по оранжево-красной плитке пола. За стеклянной стойкой лежат небольшие багеты с ха-моном, топленым сыром и толстыми ломтиками картофеля. Я заказываю три разные начинки для бокадильи – chorizo[36], un jamón serrano y queso manchego[37], y una tortilla de patatas[38], – и мы усаживаемся за стойку у окна, из которого открывается вид на забитую машинами дорогу.
Джош отрывает огромный кусок бокадильи с чоризо.
– Знаешь, что на самом деле здорово? – задумчиво спрашивает он. – Мы никогда этого не обсуждали, но когда дело доходит до еды, то мы, оказывается, придерживаемся одних принципов.
– Разнообразие?
– И большое количество. – Джош тычет в меня пальцем. – Эй, ты говоришь по-испански?
– Испанский, sí. Каталанский – нет. Каталанский – родной язык барселонцев, хотя здесь говорят на обоих языках. Было бы мошенничеством с моей стороны ходить в школе на французский.
– Ты знаешь еще какие-нибудь языки? – Джош, похоже, впечатлен.
– Только китайский. О… и немного русский.
Джош замирает.
– Шучу. – Я расплываюсь в улыбке.
– Может, именно этим тебе и стоит заняться? – говорит после минутного размышления Джош. – Я имею в виду, языками. Станешь потом переводчиком.
Я морщу нос.
– А еще ты могла бы стать поваром и виртуозно готовить сэндвичи, – не унимается Джошуа. – Или профессиональной скейтбордисткой. А как тебе проводница поездов?
– Продолжай, – со смехом прошу я.
Наш спонтанный завтрак кажется мне необычайно вкусным, потому что испанская ветчина просто невероятна. Это как рыба в Японии или говядина в Аргентине. Или любое блюдо во Франции. Хотя тут у меня предвзятое мнение. Я изучаю карту, которую нарисовал прошлым вечером Курт. Он перестал расстраиваться из-за моей авантюры, когда осознал, что у него появилась уникальная возможность стать картографом.
– Возьмем такси до Каса-Мила? – спрашиваю я. Это первая отметка, поставленная на самодельной карте Куртом. – Или сначала заселимся в отель?
Джош убирает с моего лица мокрый локон:
– Сегодняшнее утро напомнило мне о прошлом июне.
Я поднимаю голову и вижу, что Джошуа погрузился в воспоминания. Он медленно накручивает мой локон на испачканный чернилами указательный палец, затем легонько тянет меня вперед, и мы растворяемся в поцелуе.
Отель. Определенно отель.
Глава 16
Забронированный Джошуа отель великолепен. Холл украшают мозаичные колонны, во внутреннем дворике бьет фонтан, и повсюду из настенных горшков свисают экзотические растения.
К сожалению, заселяться еще рано.
Напряжение, повисшее между нами в такси, хорошо ощутимо, почти физически осязаемо. Не знаю, как мы продержимся несколько часов, но надеюсь, прогулка по городу немного отвлечет нас.
Сейчас же мы едем в самое сердце Барселоны. Повсюду с балконов свисают промокшие от дождя флаги в красно-желтую полоску, некоторые из которых украшают еще синий треугольник и звезда – символы борьбы за независимость Каталонии. Город, с одной стороны, похож на многие другие города Западной Европы, но с другой – здесь больше необычных, выкрашенных яркой краской зданий, крутых возвышенностей и зелени.
– Здесь словно слились воедино Париж и Сан-Франциско, – мечтательно говорит Джош.
Либо он пытается сменить тему, чтобы разрядить обстановку, либо вспомнил о своих друзьях в Калифорнии. Вероятно, и правда стоит поговорить о чем-то нейтральном.
– Кстати, как сейчас поживают Сент-Клэр и Анна? – спрашиваю я.
– Хорошо. – Джошуа выпрямляется. – Они у