– Ох, перестань. У тебя есть вкус. Ты никогда не надеваешь что-то банальное… – И тут вдруг я замолкаю, обдумывая новую мысль: – А ты планировал сделать еще татуировки?
– Пока нет, – признается он. – Может, однажды я набью большую садовую розу на другой руке.
– Ха-ха! – недоверчиво смеюсь я.
– Так и будет. – Мое недоверие как будто задело его. – Я хочу проводить с тобой ночи, Айла. Не одну и не две. И даже не несколько раз в неделю. Я хочу провести все ночи с тобой.
Когда в окна заглядывает солнечный свет, наступает самое счастливое утро в моей жизни. Мы спим по разные стороны кровати, но наши ноги все еще сплетаются.
Я любуюсь чуть встрепанными во сне волосами Джошуа и его изящной спиной. А потом я не могу справиться с искушением и легонько прикасаюсь кончиком пальца к позвонкам. Он тут же переворачивается и лениво улыбается мне. Я тянусь за поцелуем.
– Мм… – бормочет он. – Как думаешь, мы можем повторить это в следующие выходные? Как насчет Швейцарии? Давай поедем в Швейцарию.
– На следующих выходных ты будешь в Нью-Йорке, – вздыхаю я.
Его улыбка тут же исчезает.
– Давай через выходные, – предлагаю я.
– Договорились. – Джош откидывает волосы с моего плеча, обнажая его. – Итак… Скажи мне, с кем лучше спать в одной кровати? Со мной или Куртом?
– Конечно же с Куртом, – подначиваю я.
– Так и знал. – Джош целует меня в нос и спрыгивает с кровати. – Сейчас вернусь.
– Передашь мне телефон? – прошу я. – Хочу еще раз проверить время нашего отъезда.
Джош достает из моего рюкзака телефон, кидает его мне на кровать и идет в ванную. Дверь закрывается. Я выключаю бесшумный режим, экран оживает, и мое сердце тут же останавливается.
– Нет… – шепчу я.
Двадцать девять новых сообщений. Курт. Нейт. Хэтти. Школа. Мои родители.
– Джош? Джош!
Дверь ванной распахивается.
– Что случилось? Ты в порядке? – Голос Джошуа звучит взволнованно.
А потом он видит, как я сжимаю телефон. Кровь отливает от его лица.
– Нет… – шепчет он.
Я начинаю плакать. Он роется в собственном рюкзаке, выдергивает свой телефон и ругается, посмотрев на экран.
– Курт. Нейт. Наверное, сотня пропущенных от мамы… Папа!
Теперь я рыдаю уже в голос.
Джош расхаживает по комнате, нервно запускает обе руки в волосы.
– Все нормально. Все будет хорошо, – повторяет он как мантру. – Я и прежде попадал в неприятности. Все будет хорошо.
– Каким образом все будет хорошо? – начинаю я заводиться. – Они внесут это в мое личное дело!
И это повлияет на мои шансы при поступлении. У меня кружится голова. Желудок скручивается тугим узлом – меня вот-вот стошнит.
– Нет, – решительно заявляет Джошуа, – я возьму вину на себя. У тебя не будет неприятностей.
– Как это не будет неприятностей? Я здесь вместе с тобой. В Испании.
Я прокручиваю сообщения, стараясь выстроить события в хронологическом порядке, но не могу сосредоточиться.
Затем включаю голосовое сообщение от Курта и слушаю его напуганный голос: «Хэтти спрашивала про тебя, и это услышал Нейт, и они заметили, что Джошуа тоже нет, и они пришли ко мне, и мне пришлось сказать им, где вы. Извини, Айла. Я должен был сказать им».
Я идиотка.
Я такая идиотка.
Как я могла забыть про Хэтти? Ведь она всегда говорит или делает что-то ненужное. Конечно, она во всем виновата. И конечно, Курт не удержал свой рот на замке.
Джош опускается на кровать рядом со мной. Обхватывает мое лицо руками и прижимается своим лбом к моему лбу.
– Дыши, – ласково говорит он. – Дыши. Дыши.
– Я не хочу дышать! – ору я.
– Все хорошо, – продолжает Джош, не обращая внимания на мой крик. – Я позвоню в школу. А ты позвони своим родителям.
Все злятся на нас. Мама кричит так громко, что мне приходится держать телефон на расстоянии. Джош получает нагоняй от Нейта, а затем я заставляю его позвонить маме. Она не берет трубку, поэтому он оставляет сообщение. Джош отказывается звонить папе, но я настаиваю, и он в конце концов звонит начальнику его охраны.
А затем уже Джошуа заставляет меня написать Курту и Хэтти.
Они не злятся, просто хотят знать, в порядке ли мы, но у меня нет желания разговаривать с ними. Поэтому я говорю, что у нас все хорошо и что мы скоро вернемся. Точка.
Дорога до Парижа разительно отличается от дороги до Барселоны. В небе ярко светит солнце, но в вагоне темно. Мы с Джошуа крепко держимся за руки… Хотя я бы сказала, что мы скорее ухватились друг за друга, как несчастные, терпящие кораблекрушение. Кажется, будто мы стараемся удержать что-то ускользающее. Никто из нас не говорит о том, что нас ждет. Я плачу, Джош успокаивает меня. Я понимаю, что с моей стороны эгоистично думать лишь о своих проблемах. То, с чем придется столкнуться ему, намного, намного хуже.
Страх нарастает. И всего в нескольких метрах от общежития у Джошуа сдают нервы и он затягивает меня в чей-то сад. Мы видим французских подростков, развалившихся на шезлонгах и наслаждающихся последними теплыми солнечными лучами в этом году. В пальцах они сжимают ароматические сигареты и так увлечены собой, что едва замечают нас.
– Хочу, чтобы ты знала, я люблю тебя, – страстно шепчет Джош. – И я хочу быть с тобой. Независимо от того, что произойдет дальше.
– Не говори так. – Мои глаза наполняются слезами.
– Может произойти все что угодно. – Джош пытается быть честным и с отвагой принять неизбежное.
– Не говори так! – приглушенно кричу я.
И это становится для него последней каплей.
– Я люблю тебя. Ты все еще любишь меня? – Он хватает меня за плечи и сжимает так сильно, что у меня чуть искры из глаз не сыпятся.
– Как ты можешь меня спрашивать об этом? – Меня пугает такая смена настроения. Джош выглядит так, будто сломается в любой момент. – Конечно же я люблю тебя. Произошедшее ничего не изменит.
– Это я во всем виноват, – сникает он. – Я предложил уехать на выходные.
Его дыхание очень быстрое, а взгляд рассеянный. Похоже, на него надвигается паническая атака.
– Эй! Эй! – Я обнимаю любимого и прижимаю его голову к груди. – Я сама хотела поехать. Это было и моим решением.
Но Джошуа может лишь молча цепляться за меня. Его пальцы опять настолько сильно впиваются в мои плечи, что становится больно.
– Я люблю тебя, – тихо говорю я. – И всегда тебя любила.
Его пульс затихает, а потом ускоряется вновь.
– Что значит всегда? – бормочет он.
Я отстраняюсь, чтобы заглянуть Джошуа в глаза. Ловлю его рассеянный взгляд.
– Не стоит бояться, что я так просто уйду от тебя, потому что я влюбилась в тебя еще в девятом классе, – признаюсь наконец я.
Мое слова буквально оглушают его.
– Нет никакой истории, – говорю я. – Мне хватило одного взгляда на тебя, чтобы это произошло.
Джош смотрит на меня. Смотрит прямо в мою душу. А затем целует с такой страстью, как никогда прежде. Этот поцелуй придает нам сил встретиться лицом к лицу с нашим будущим. И теперь мы уже можем вернуться в общежитие и постучаться к Нейту.
Но, к сожалению, дверь открывает не он, а миссис Уассирштейн.
Глава 19
– Я летела сюда на самолете, но все равно добралась быстрее тебя. Невероятно! – вскидывая руки в гневе, возмущается миссис Уассирштейн.
Из-за ее спины выглядывает Нейт. Выглядит он несчастным и каким-то неприкаянным, словно и не находится у себя дома.
Джош в шоке.
– Ты хоть понимаешь, сколько проблем ты нам принес? – продолжает наступать на сына миссис Уассирштейн. – Мне пришлось лететь через океан за неделю до выборов! Тебя вообще хоть что-нибудь волнует, кроме собственной персоны?!
Миссис Уассирштейн невысокая, намного ниже, чем мне казалось, хотя на ее рост почти не обращаешь внимания – она подавляет своей харизмой. Выглядит она такой же серьезной, как и на фотографиях, вот только сейчас благопристойная жена сенатора внушает не доверие, а страх. Она прожигает меня взглядом светло-карих, ореховых, так хорошо знакомых мне глаз.
– А вы, должно быть, Айла? – стремительно переключается миссис Уассирштейн на меня.
Мое имя она произносит с неприязнью, и я чувствую себя лишней. Мне становится стыдно и страшно одновременно, и я не нахожу ничего лучше, как просто опустить взгляд в пол.
– Здравствуйте, – мямлю я, заливаясь краской.
Джош стоит передо мной, частично закрывая меня.
– Мне жаль… Мне так жаль, мам!.. – мужественно встревает он в разговор.
– Так и должно быть, – отрезает миссис Уассирштейн.
– Я рад, что вы благополучно добрались до дома, – вмешивается Нейт. – Айла…
– Завтра рано утром мы встречаемся с директором школы, – прерывает смотрителя миссис Уассирштейн.
У меня в горле встает ком.
– Мы все? – еле-еле удается выдавить мне.
– Нет. – Миссис Уассирштейн хмурится. – Я и мой сын.
Мое лицо горит от стыда – мне весьма грубо указали на мое место.
– Айла, – говорит Нейт, – твоя встреча во вторник. Почему бы…
– Спасибо за вашу помощь, – снова обрывает смотрителя миссис Уассирштейн. – Мне жаль, что мой сын усложняет вам работу. Извините, что доставили вам неудобства.
У меня такое чувство, что это она усложняет работу Нейта, но смотритель лишь нервно чешет лысую голову и сдавленно произносит:
– Для этого я здесь и нахожусь. И не стоит извиняться, Джош на самом деле хороший парень.
Миссис Уассирштейн явно не верит Нейту, хотя, возможно, все было бы по-другому, познакомься она с Майком и Дэйвом. Она кивает смотрителю, а затем поворачивается к сыну:
– Мы уходим.
Глаза Джошуа расширяются от ужаса.
– Куда мы идем?
– В твою комнату. Нам предстоит многое обсудить, молодой человек. – Миссис Уассирштейн придерживает дверь на лестницу и снова кивает, теперь уже прощаясь со мной: – Айла.
Сердце сжимается в крошечный, пульсирующий болью комочек. Перед уходом Джош с невыносимой силой сжимает мою руку и не отпускает, пока расстояние между нами не увеличивается и мои пальцы не выскальзывают из его руки. Наши лица искажаются, а потом Джош уходит. Я не могу вымолвить ни слова.