Еще наш разговор заставил меня понять, как сильно мне не хватало подруги. Может, мы с Санджитой никогда не будем тусоваться вместе, но есть человек, которого я слишком долго игнорировала, – Хэтти.
Пора избавиться от своей глупой злости. Она не специально втянула нас с Джошуа в неприятности. Ее вины в случившемся нет вообще. И Джошуа исключили не из-за нее. Он не раз нарывался на неприятности, и в конце концов мы сами создали себе проблемы.
Боль, вызванная расставанием, все еще не стихла. Единственный способ двигаться дальше – убедиться, что все не напрасно. Что я чему-то научилась. Если уж на то пошло, лучше действовать, чем сидеть и жалеть себя. Несколько дней я обдумываю, как лучше извиниться перед Хэтти и одновременно наладить отношения, но еще больше времени уходит на то, чтобы собраться с силами для разговора.
Хоть она и моя сестра, но мне чертовски страшно.
В воскресенье, когда Курт отправляется исследовать туннели со своими друзьями, я наконец-то набираюсь храбрости для решающего разговора с сестрой. Или… возможно, отваживаюсь на него потому, что в одиночестве все мои мысли тут же поглощает царящая в душе пустота.
Хэтти недоверчиво относится к моему предложению, но соглашается на встречу охотнее, чем я предполагала. Мы договорились встретиться у ее общежития.
– Почему ты предложила мне одеться потеплее? – спрашивает сестра. – Ты повезешь меня в сибирскую тюрьму?
Я улыбаюсь и направляюсь на другую сторону улицы:
– Нет.
Она мешкает, а потом догоняет меня и пристраивается рядом:
– На заброшенную исследовательскую станцию в Антарктике?
– Нет.
– Мы отправимся на бобслейную тренировку двоек, чтобы поучаствовать в Олимпиаде? – продолжает гадать Хэтти.
– Да.
– Как думаешь, сегодня пойдет снег?
Этот вопрос сбивает меня с толку, потому что вдруг кажется очень важным. Хэтти смотрит на небо.
– Сомневаюсь, – отвечаю я. – До сих пор не выпало ни снежинки. Почему сегодня что-то должно измениться?
– А ведь раньше ты была самой оптимистичной из сестер, – ворчит Хэтти.
Мы молча переходим на другой берег Сены, и, когда доходим до пункта назначения, она сердито говорит:
– Tante Жюльетта. Это вторжение в личную жизнь? Ты узнала о моих сексуальных пристрастиях? Ну, нравятся мне старики в памперсах, что такого-то?
– Я привела тебя не к Tante Жюльетте.
– Я приходила сюда миллион раз, помнишь? – ворчливо говорит Хэтти.
– Просто заткнись и иди за мной, – обрываю я сестрицу. И по какой-то причине Хэтти подчиняется. Она поднимается за мной по лестнице. Где-то на третьем этаже я оглядываюсь и говорю:
– Значит, памперсы, да?
– И колыбельки для взрослых, – хихикает Хэтти. – Это сексуально.
Я смеюсь.
На ее лице появляется слабая улыбка, которая очень быстро исчезает под маской серьезности.
– И сросшиеся брови. Мне нравится старикан с гигантскими сросшимися на переносице бровями, – торжественно заявляет сестра.
Я снова смеюсь:
– О господи, Хэтти.
Мы проходим мимо фиолетовой двери, у которой лежит коврик с леопардовым принтом.
– Видишь, это точно квартира Tante Жюльетты, – говорит сестра.
– А это что? – Я подвожу Хэтти к другой двери.
– Выход на дурацкую крышу. Однажды Джен скинула с нее моего мишку Грязнулю, и его переехал мопед. После этого он уже никогда не стал прежним.
– Она так сделала? Серьезно? – Я поражена. Не помню такого.
– Да, серьезно, – пожимает плечами Хэтти.
Я отпираю дверь и поднимаюсь по расшатанным ступенькам.
– Грязнуля в безопасности. Обещаю, что мы не станем переживать заново этот травмирующий момент твоего детства.
– Я знаю, что ты бы так не поступила, – говорит Хэтти так тихо, что мне приходится приложить усилия, чтобы услышать ее слова.
Я откидываю люк, и сестра щурится от солнечного света. Затем я протягиваю Хэтти руку и помогаю забраться на крышу. Ее глаза расширяются. Моя невозмутимая сестра невероятно удивлена.
– Кто это сделал? – спрашивает она. – Это все твое, верно? Здесь все в твоем стиле.
Я не уверена, хорошо это или плохо.
– Это место мое лишь на время, – объясняю я. – Я приходила сюда несколько лет подряд.
Хэтти разворачивается и с прищуром смотрит на меня:
– Раньше здесь зависала Джен? Это ваше место? Вас двоих?
– Джен? Нет, Tante Жюльетта отдала мне ключи в десятом классе. Здесь мы с Куртом прятались… от всех. Джен про это не знает.
– Не знает? – В голосе Хэтти вдруг слышится надежда, и я понимаю, что все, сказанное Санджитой, правда.
– Нет. – Я мягко улыбаюсь. – Это секрет. Она не знает.
– Здесь красиво, – выдыхает Хэтти.
– Спасибо. Я рада, что тебе нравится. Потому что теперь это место твое.
Теперь уже Хэтти удивлена по-настоящему. Я достаю ключ и передаю его сестре.
– А разве ты не хочешь отдать его Курту? – недоверчиво спрашивает Хэтти. – Он же тоже проводил здесь много времени.
– Курту есть чем заниматься. К тому же… он не ты. Он не моя сестра.
Хэтти выглядит потрясенной. Во всяком случае, мне так кажется.
– И знаешь, можешь не оставлять все эти вещи, если не хочешь, это просто мусор, который мы годами собирали… – начинаю было я.
– Нет! Нет, мне все здесь нравится. – Хэтти осматривается и замирает, увидев рисунок Джошуа, на который я изо всех сил стараюсь не обращать внимания. – Ты и Джошуа сюда приводила?
Я засовываю руки в карманы пальто:
– Да.
– Так это здесь вы предавались плотским утехам? – хихикает Хэтти. – Вы делали это на голове лошади с детской карусели?
– Хэтти! – Все-таки иногда моя сестра бывает совершенно невыносима.
Сестра смеется над моими раскрасневшимися щеками, и через мгновение я к ней присоединяюсь.
– Нет, – уверяю я. – Но, вероятно, стоит постирать плед из того чемодана.
Хэтти взвизгивает с неподдельным ужасом, отчего мы еще сильнее смеемся, а когда наконец успокаиваемся, она снова отводит взгляд. И смотрит на реку:
– Круто, что ты хочешь отдать это место мне. Так что… спасибо.
– Извини меня. – Я глубоко вдыхаю. – Извини за то, что так ужасно относилась к тебе в этом году. И что обвинила в том, в чем не было твоей вины.
Хэтти кивает, по-прежнему не сводя взгляда с Сены. Но я знаю, что мы снова друзья.
Я еще раз глубоко вдыхаю… вот он, этот запах, который ни с чем не перепутаешь. Хэтти оборачивается и улыбается мне, когда на Париж начинают падать первые в этом году снежинки. Город словно по волшебству погружается в тишину.
– Ты будешь скучать по Парижу в следующем году? – спрашивает Хэтти, а когда я удивленно смотрю на нее, добавляет: – Маман сказала мне, что они оплатили первый взнос в Дартмутский колледж.
Я мешкаю, а потом говорю сестре правду:
– Я буду скучать по Парижу. И по Нью-Йорку. Я взволнованна и напуганна, но… Думаю, скорее взволнованна, чем напуганна. Я так думаю.
– Ты так думаешь? – недоверчиво переспрашивает Хэтти.
– Я так думаю.
Я соскальзываю по стене и усаживаюсь на пол. Сестра устраивается рядом. Мы скрещиваем руки на груди, чтобы удержать быстро ускользающее тепло.
– В Испании мы с Джошуа побывали в одном парке. Очень, очень красивом парке. И после этого меня мучает мысль, что, возможно, я не тот человек, каким себя считала. Возможно, я не городская девчонка. Возможно, я выбирала между Парижем и Нью-Йорком, потому что другие места казались мне какими-то нереальными. Будто они…
– Словно из книг, что ты читаешь, – помогает мне Хэтти.
– Точно. Но когда я оказалась в том красивом парке рядом с красивым парнем, который рассказывал, каким может стать мое будущее – колледж, походы, скалолазание, разведение костров и созерцание звезд, – мне показалось, что все возможно.
– И что? Ты станешь егерем? – Хэтти все же остается собой.
– Я просто хочу все это попробовать. – Я смеюсь. – Это должно мне понравиться.
– А что насчет Джошуа?
Я перевожу взгляд на рисунок, на темно-коричневый дом с ящиками для цветов под окнами и американским флагом на крыше.
– А что насчет него? – вздыхаю я.
– Он больше не входит в твои планы? – Хэтти настойчива, как и всегда.
– Ну… нет. Мы же расстались. И Джошуа не нужен мне для того, чтобы заняться всеми этими вещами.
– Согласна, – кивает Хэтти. – Но я говорила не об этом. Разве ты не хочешь заняться всеми этими вещами с ним?
– Хочу, – шепчу я. – Конечно хочу.
– Айла… почему ты решила, что Джош не любил тебя? – задает Хэтти главный вопрос.
– Я считала, что никто не мог любить меня, – еле слышно говорю я.
– Но почему? – В голосе сестры слышится искреннее удивление.
– Потому что считала себя недостойной любви.
Хэтти задумывается, а потом несильно, но ощутимо бьет меня в живот. Я удивленно вскрикиваю, и она снова бьет меня.
– Не будь дуррой, – зло выплевывает сестра.
– Ох! – только и могу выдохнуть я.
– Все достойны любви! Даже такие дурынды, как ты!
– Ну, спасибо, – фыркаю я. – Это многое объяснило. Теперь я в порядке.
– Правда? – подозрительно щурится Хэтти. – Потому что ведешь ты себя совершенно не так. Ты ни с кем не общаешься в школе, почти не выходишь из комнаты и выглядишь несчастной.
– И это говорит мне человек с вечно хмурым лицом, – огрызаюсь я.
– Тебе нужно с ним поговорить, – решительно заключает Хэтти.
Я вздыхаю и смотрю на свои колени:
– Знаю.
– Так почему не сделаешь этого?
– Потому что сейчас действительно верю, что он любил меня. – Один Бог знает, каких сил мне стоит сейчас не расплакаться. – Но боюсь, что прошло слишком много времени и событий и теперь… он больше меня не любит.
– Так наберись смелости и выясни. – Хэтти, как всегда, упорна. – Чем раньше спросишь, тем быстрее поймешь, как жить дальше. Каким бы ни был ответ, – добавляет она.
Благодаря Джошуа я стала смелее. Я поняла, если и дальше буду жить в своем крошечном, пусть и комфортном мирке, то никогда не получу шанса найти свое счастье. Я набралась смелости и поступила в Дартмутский колледж. И смело предложила сестре прогуляться вместе. Но мне пока не хватает смелости для разговора с Джошуа. Я пока не готова услышать его «нет». Неведение пугает, но это лучше, чем получить окончательный ответ.