Я переплетаю его ледяные пальцы со своими:
– Что именно?
– Художников вдохновляют чистые холсты, – говорит Джош и нежно улыбается мне.
Моя улыбка становится шире.
– У чистого холста, – продолжает Джош, – неограниченные возможности.
Я закрываю глаза, наклоняюсь и целую его в холодные губы:
– Спасибо.
Он начинает дрожать еще сильнее.
Я подскакиваю:
– Ох, mon petit chou. – Я принимаюсь стаскивать с него промокшее от снега пальто. – Поверить не могу, что ты так долго простоял под снегом!
Его зубы клацают.
– Я… Я был готов ждать всю ночь.
Я вешаю пальто в душевой и возвращаюсь за рубашкой.
– Это тоже снимай, – строгим тоном говорю. Я стаскиваю рубашку через голову. Кожа у Джошуа совсем бледная, даже чуть синеватая. – И это. – Стягиваю с него ботинки и носки.
А вот с брюками приходится повозиться – они практически примерзли к ногам. Когда этот трюк мне наконец удается, я теряю равновесие и падаю назад.
Джош улыбается дрожащими губами:
– Не совсем… так… я себе представлял момент… когда окажусь раздетым… наедине с тобой.
Я вешаю рубашку и штаны рядом с пальто. И приседаю, когда над моей головой пролетают брюки и носки. Взглянув на Джошуа, который так плотно закутался в одеяло, что видно лишь его лицо, я смеюсь.
– Не думай, что теперь легко сможешь воспользоваться мной, – бормочет он.
И это снова вызывает у меня смех.
Джош похлопывает по кровати, призывая меня сесть рядом, и от этого падают его мемуары. Комнату наполняет страшный грохот, который, кажется, не утихнет никогда. Мы в ужасе замираем.
Прислушиваемся к происходящему в коридоре. Тишина.
Мы улыбаемся, радуясь невероятной удаче.
Я сажусь рядом, но отстраняюсь, когда Джош придвигается ближе.
– Тебе разве не хочется узнать мое мнение о книге? – спрашиваю я.
– Не знаю. – Он нервно смеется. – А должен?
– Ты и сам знаешь, что она хорошая. Очень, очень хорошая, – счастливо улыбаюсь я.
Джош с облегчением падает на кровать, и его лицо скрывается в складках одеяла.
– Ты даже не представляешь, какое облегчение услышать это, – выдыхает он.
– Я всегда знала, что ты гений. И теперь ты доказал это миру.
Из-под покрывала появляется рука. Я сжимаю ее.
– Значит, все это не зря? – спрашивает он. – Уверен, ты станешь великим редактором. Все, что ты тогда сказала, оказалось правдой.
– Мне жаль. – Я стыдливо отворачиваюсь.
– Перестань, – подбадривает меня Джошуа.
– Нет. Я правда жалею. О многом. А особенно… о том, что использовала твою бывшую, чтобы подогреть свою глупую неуверенность в себе. И сейчас книга, – я показываю на листы, разбросанные по полу, – нравится мне не потому, что в ней меньше Рашми или больше меня. А потому, что в ней отражены все твои стороны – и хорошие, и плохие. Я люблю тебя. Люблю тебя всего.
– Спасибо. – Джош крепче сжимает мою руку.
– Давно следовало это сказать. – Я потираю большим пальцем его указательный. – И не только это.
– Завтра, – шепчет он. – Сейчас я хочу только тебя.
Но мое сердце снова обливается кровью.
– Ты имеешь в виду сегодня, – с тоской в голосе поправляю я. – Ты выяснил во сколько поезд?
– Айла, – говорит он с таким удивлением, будто я должна была сама обо всем догадаться. – Я не покупал билет.
У меня перехватывает дыхание.
– Что?
– Я не еду на Олимпийские игры, – говорит Джош. – Я приехал сюда ради тебя.
– Это… это значит, что ты остаешься?
Он придвигается ближе:
– На две недели. Я весь твой до конца игр. А после отправлюсь в Вашингтон, где проторчу до самого июня.
– Да! Да, ты весь мой! – приглушенно вскрикиваю я, будучи не в силах справиться с накатившей на меня радостью.
– Ох, правда? – Джош проказливо улыбается.
Я толкаю его, и он падает на бок, смеется и притягивает меня к себе. Наши взгляды встречаются, и его улыбка исчезает.
– Я так сильно по тебе скучал.
– И я по тебе скучала, – говорю я, стараясь справиться с охватившей меня дрожью.
– Тебе холодно. – Он откидывает одеяло. – Забирайся ко мне.
И я слушаюсь. Залезаю к нему. Одеяло опадает мне на спину, укрывая нас своим теплом. Я опускаю голову на его обнаженную грудь. Джош крепче прижимает меня к себе. Мы лежим совершенно неподвижно. Тишину, окружившую нас, нарушает лишь стук наших сердец.
Я смотрю на него, а Джош смотрит на меня. Его сердцебиение ускоряется.
Я медленно поднимаюсь, пока не оказываюсь с ним нос к носу, а затем целую его в уголок рта и чувствую, как он с улыбкой целует меня в ответ. Пальцы Джошуа скользят по моей спине, расстегивают платье, которое уже очень скоро оказывается на полу. За ним следуют лифчик и трусики. А потом и мой компас.
Наши поцелуи нежные, дразнящие, сдержанные. Наша холодная кожа становится все горячее, а поцелуи длиннее. Дыхание учащается. Я на ощупь отыскиваю презерватив. Джош проскальзывает в меня, и мне так хорошо, что я вскрикиваю. Он тут же смотрит мне в глаза, чтобы убедиться, все ли нормально, но все даже лучше, чем нормально. И чтобы подтвердить это, я прижимаюсь к нему бедрами.
Глаза Джошуа закрываются в экстазе, он обхватывает меня, помогая нам найти собственный ритм. Мы наконец снова вместе.
Мы готовы постоянно повторять эти слова – я люблю тебя!
Они звучат всю ночь, вместе с шорохом простыней и звуками страстных поцелуев. Мы засыпаем лишь на рассвете. Джош обвивается вокруг меня, переплетая наши руки у моего сердца. И в этой же позе будильник вырывает нас из сна через час. Я перекатываюсь на живот и выключаю его, издаю стон досады и возвращаюсь в теплые объятия. Затем прижимаюсь к груди Джошуа и радостно вздыхаю.
Он останавливает мои руки, поглаживающие его тело.
– Мм… нет, перестань, – бормочет он.
Я тихо возмущаюсь.
– Школа, – говорит он.
– Но ты здесь. Это нечестно, – протестую я.
Джош обнимает меня, словно забыв про все свои возражения.
– Мне нужно забрать чемодан. Он в хостеле у Мередит. И я хочу увидеться с друзьями до отъезда, – объясняет он.
– Возьмешь меня с собой?
Джош проводит носом по моей щеке:
– Я буду здесь, когда ты вернешься.
– Мне починили дверь, тебе понадобится ключ, – все еще пытаюсь я уговорить любимого.
– Я его не потеряю, – не сдается Джош.
– А что, если я тебе его не дам? – начинаю уже вредничать я.
– Тогда я снова сломаю дверь.
– В этом общежитии безопасность просто на высшем уровне, – недовольно фыркаю я.
Джош улыбается и сталкивает меня с кровати.
– Иди-и-и-и-и! – смеется он.
Я уговариваю его начать собираться вместе со мной. Коридоры общежития наполнены студентами, поэтому нас вряд ли кто-то услышит. Мы принимаем душ, чистим зубы, а затем сушим волосы, и эти моменты кажутся еще чудеснее, чем в Барселоне. Потому что в этот раз мы знаем – они еще будут в нашей жизни. Это наше будущее.
Одежда Джошуа все еще влажная, поэтому я сушу его штаны феном и отдаю ему футболку, которую он подарил мне на День благодарения. В свое время я засунула ее в одну из подушек. Когда Джош видит футболку, на его лице одновременно отражаются грусть, счастье и удивление.
– Я думал, что ты ее выкинула, – улыбается он. – Хотя я сам все еще сплю с твоим шарфом.
– Пообещай, что вернешь, – недоверчиво щурюсь я.
– Шарф? – подначивает меня Джош.
– Футболку, – улыбаюсь я.
Джош улыбается в ответ и натягивает футболку.
– Конечно, верну, а еще она снова будет пахнуть мной, – торжественно заявляет он.
Я обнимаю его, прижимаясь головой к груди.
– Ты правда отправишь меня в школу сегодня? – со вздохом спрашиваю я.
– Не хочу, чтобы у тебя были из-за меня неприятности, – упорствует Джош.
Я демонстративно смотрю на закрытую дверь, а потом снова на любимого:
– Ладно. – Он улыбается. – Возможно, в этом случае я свалю все на тебя.
Когда Курт узнает, что Джош находится у меня в комнате, он с нетерпением ждет обеда, чтобы проскользнуть в общежитие. Я горжусь, что он нарушает еще одно правило, но переживаю из-за предстоящей встречи. Но когда ребята видят друг друга, то чувствуют себя совершенно свободно. Джош искренне приветствует Курта и радостно обнимает его, совсем как Сент-Клэра.
– Надеюсь, это слезы счастья, – говорит Курт, глядя на меня.
– Это так, – соглашаюсь я.
– Я рад, что вы помирились, – говорит Курт Джошуа. – И я рад, что ты здесь.
– Я тоже, – широко улыбается Джош.
– Айла нравится мне больше, когда вы встречаетесь. – Курт, как всегда, прямолинеен. – Хотя раньше я считал совершенно по-другому.
– Рад это слышать, – смеется Джош.
– Она была не очень веселой компанией, – продолжает выдавать меня Курт.
Джош смеется сильнее, радуясь этим новостям, я же бью Курта по руке. Но тоже улыбаюсь.
– Ты останешься здесь? – спрашивает Курт у Джошуа.
Мы с Джошуа тут же напрягаемся. Уверена, он тоже вспомнил о том, что Курт не смог соврать про Барселону.
– Да, – говорит Джош. – Не хочу втягивать Айлу в неприятности, но я умею вести себя тихо.
– Я ничего никому не скажу, – быстро говорит Курт. – А если Нейт загонит меня в угол, скажу ему, что ты живешь в хостеле, а не здесь.
Это удивляет не только Джошуа, но и меня.
– Я ценю то, что ты делаешь для нас, дружище, – говорит Джош. – Но не стоит врать ради меня. Если нас поймают, мы сами справимся с последствиями.
– Ты изменился, – задумчиво произносит Курт.
Джош улыбается:
– Ты тоже.
– Ох, – говорит Курт. – Ребята, но в этот раз обязательно предупредите Хэтти.
– Это точно, – произносим мы с Джошуа одновременно.
Мы с Джошуа проводим счастливые и спокойные дни. Он запрещает мне прогуливать обеды или нарушать какие-либо правила. Кроме одного, но зато самого большого и очевидного – в моей комнате живет парень.
Мне нравится делить комнату с любимым человеком.