Глаза Джошуа расширяются. Но затем на лице расплывается улыбка, и он под наброском дерева Джошуа[12] с колючками пишет: «ПОЙМАЛА!» Я хихикаю, но тут же начинаю кашлять, чтобы скрыть смех. Профессор Хансен несколько секунд сердито смотрит на меня, но затем идет дальше. Фух!
Джош переворачивает страницу и рисует учителя – человечка с всклокоченными волосами и безумным выражением на лице. Затем рисует головы наших одноклассников. Майк и его придурковатый друг Дэйв; моя чванливая партнерша Эмили и… Санджита Дэви, с которой я когда-то дружила. И которая теперь дружит с Эмили.
Джош посвящает Санджите целую страницу. Одевает ее в доспехи без перчаток. Доспехи блестят так же, как и ее выставленные напоказ ногти, но ее взгляд устремлен в угол листа, словно она опасается, что мы видим ее насквозь.
По рукам пробегают мурашки. Джош склоняет голову, ожидая моей реакции.
– Ого, – шепчу я. – Круто.
Профессор Хансен этого не слышит, но Санджита поворачивается на стуле и смотрит на меня. Ее приоткрытый от удивления рот напоминает идеальный круг. Немногие знают о моей влюбленности, но Санджита в числе моих доверенных лиц. Краем глаза замечаю, как Джош осторожно переворачивает страницу. Я все так же пристально смотрю на Санджиту. И она сдается, битва проиграна. Я сжимаю кулон, пытаясь успокоиться.
Через мгновение Джош протягивает руку через проход и подзывает меня пальцем. Я протягиваю ему компас, висящий на длинной старинной цепочке, и его пальцы, когда он берет украшение, нечаянно задевают мои. Или… не нечаянно? Джошуа вертит компас, изучая медальон, а его голова находится всего в нескольких сантиметрах от моей, и меня окутывает цитрусовый аромат. Его шампунь. Апельсин или мандарин.
– Кхм.
Мы вздрагиваем, и Джош роняет кулон. Он с тихим стуком ударяется о грудь. За нашими спинами возвышается профессор Хансен, поймавший нас с поличным. Другие студенты начинают смеяться над нами. Всегда забавно наблюдать за тем, как учитель подлавливает тех, кто его не слушает. Если только это не ты сам. Профессор Хансен с ядовитой ухмылкой стучит по спинке стула Джошуа.
– Каким бы очаровательным ни были кулон или шея мадемуазель Мартин, уверяю вас, в тесте на следующей неделе будут не они, а философия Руссо.
– Да, сэр.
Вид у Джошуа виноватый, но не смущенный.
– А вы… – Профессор Хансен несильно хлопает ладонью по моей парте, вызвав еще больше смеха. – Вы достойны большего, чем этот шалопай. – Он показывает на Джошуа.
Я чуть не сползаю под парту. Все ждут моего ответа. Весь класс ждет.
– Знаю, что способна, – бормочу я.
– Она ужасно на меня влияет, – произносит Джош с невозмутимым видом.
Даже профессор смеется над его словами. Поправив очки на переносице, профессор Хансен возвращается к теме урока. Вид при этом он имеет чрезвычайно довольный. И все оставшееся время я не свожу глаз с учителя. Когда звенит звонок, Джош протягивает мне листок из блокнота. На нем в малейших деталях, вплоть до узора на стрелке, изображен мой компас. А под ним написано: «ПОЧЕМУ ОНА НОСИТ ЕГО КАЖДЫЙ ДЕНЬ?»
И это потрясает меня до глубины души.
Я засовываю листок в учебник, стараясь держать себя в руках и справиться с охватившим меня возбуждением – я поверить не могу, что у меня теперь есть его рисунок. А еще я понимаю, что Джош заметил мое замешательство, и от этого я чувствую еще большую неловкость. Я медленно иду к выходу и с улыбкой оглядываюсь на любимого. Надеюсь, я выгляжу кокетливо.
– Конечно же я ношу его, чтобы не потерять.
– А такое часто случается? – спрашивает Джош.
У двери образовывается пробка. Джош стоит прямо у меня за спиной, и, когда я поворачиваюсь, чтобы ответить, он кривовато улыбается. О господи, да он флиртует! Когда я понимаю это, то забываю не только свое имя, но и страну, в которой живу, и даже свое место в этой Вселенной.
– Я здесь, – окликает меня Курт.
Но я продолжаю пялиться на Джошуа и в итоге сворачиваю не туда. Мое лицо сразу заливает дурацкий румянец. Я опускаю голову и возвращаюсь обратно.
Поразительно, но Джош следует за мной.
– Мы собираемся в столовую, – говорит ему Курт. – Ты там никогда не бываешь. Где ты ешь?
Вопросы Курта смахивают на допрос.
– Мм… в своей комнате. – Улыбка Джошуа становится напряженной. – Чаще всего. Но не всегда.
– Тебя накажут. Нельзя покидать кампус до конца учебного дня. – Слова Курта опять звучат резко.
Улыбка Джошуа исчезает совсем.
– Присоединяйся к нам как-нибудь, – быстро говорю я, потому что мне стыдно за Курта.
Он действительно иногда ведет себя чертовски грубо. И часто говорит первое, что пришло в голову, не подумав. Но как только меня посещают эти предательские мысли, мне становится стыдно уже за себя.
– Или сейчас. Или… ну… когда захочешь, – начинаю мямлить я.
Как будто я общаюсь лучше.
Мой лучший друг хмурится. И дело не в том, что ему не нравится Джош. Это приглашение приведет к переменам в нашей жизни, а Курт страшный консерватор.
К сожалению, Джош замечает выражение лица моего лучшего друга. Он скрещивает руки на груди и поворачивается ко мне. Я вижу, что он напряжен.
– Да… возможно. Как-нибудь, – говорит Джошуа, стараясь выглядеть равнодушным.
У меня в жилах застывает кровь. Себастьен!
Мой первый и единственный парень. Он учился в школе неподалеку отсюда. Мы начали встречаться прошлой зимой, и я считала его хорошим парнем, пока не познакомила с Кур-том. Себастьену не понравился мой лучший друг, и он начал вести себя с грубо и оскорблять Курта, отчего тот окончательно съехал с катушек. После очередной их стычки я бросила Себастьяна.
Джош знает про высокофункциональный аутизм[13] Курта. В школе все о нем знают. И обычно я спокойно реагирую, когда незнакомцы ошибочно считают поведение Курта хамством и начинают грубить в ответ. Но как относиться к человеку, который даже не пытается понять Курта?
Нет. Этого я простить не могу.
Мое сердце тяжелым камнем ухает вниз.
– Спасибо за рисунок, – резко говорю я.
Курт натягивает через голову толстовку, постиранную вчера вечером и больше не пахнущую супом, отчего его волосы топорщатся в разные стороны.
– Ты наконец увидела свой портрет? Тот, написанный летом? – спрашивает друг.
Я замечаю, как Джош делает шаг назад.
– Нет, – отвечаю я Курту. – Но у меня есть другой рисунок. Джош нарисовал его в классе. Прямо сейчас.
Джошуа потирает шею:
– Мне пора идти.
– Но я хочу увидеть твой портрет. – Курт поворачивается к Джошу. Они почти одного роста, но мой лучший друг шире в плечах, и в его взгляде видна решительность. – Он у тебя с собой?
– Н-нет, – запинаясь, отвечает Джош. – Нет, извини. Его нет.
– Все нормально. Может, в другой раз, – встреваю я и поджимаю губы, состроив недовольную гримасу.
Джош снова скрещивает руки на груди, и его мышцы напрягаются.
– У меня нет здесь того блокнота. Я не взял его во Францию. Иначе я бы показал тебе рисунок.
А потом Джош сбегает в прямом смысле этого слова. И мы с Куртом провожаем его взглядом, пока он не исчезает из виду.
– Он вел себя странно? – спрашивает Курт. – Или мне показалось?
– Да, он вел себя странно, – соглашаюсь я.
Но дело не только в этом. Это был момент истины, первый за долгие месяцы лжи. Менее часа назад я видела тот блокнот. Джош просто хотел сбежать от нас. Или, скорее всего, хотел сбежать от Курта. Я чувствую, как сжимается сердце. Боль так внезапна и сильна, что я еле сдерживаю слезы – не хочется объяснять их причину.
Во время ланча я решаю вновь не смотреть на Джошуа. Сейчас это решение дается мне проще… И в то же время сложнее.
Мне кажется, я нравлюсь ему. Не понимаю, как такое вообще возможно, но теперь это больше не имеет значения. Не может иметь значения. На уроке физики я чувствую взгляд Джошуа – мне кажется, что к моему затылку протянулась тонкая и легкая, как паутина, ниточка. Я тут же представляю, как перерезаю ее ножницами. Я не знаю, попытается ли он заговорить со мной после урока и что мне ответить, если это случится. Поэтому, когда звенит звонок, я стремительно срываюсь с места.
На следующий день Джош не появляется в школе. Не знаю уж почему.
На выходных я не вижу Джошуа. Я достаю его рисунок из учебника и аккуратно кладу в верхний ящик стола. Открываю ящик. Закрываю его. Открываю… Закрываю… Открываю, касаюсь рисунка и любуюсь им.
Захлопываю ящик и чувствую себя предательницей по отношению к Курту. Но затем снова открываю.
Джошуа появляется в понедельник. На английском я несколько раз чувствую, что он смотрит на меня. И когда наконец поднимаю голову и встречаюсь с ним взглядом, он нежно улыбается мне в ответ.
Ох! Я таю.
Остаток дня заполнен счастливыми мелочами. Еще одна теплая улыбка, дружеский взмах рукой… Что-то изменилось, но что? Во вторник Джош спрашивает, читала ли я новую книгу Жоанна Сфара. И я ошарашена не тем, что еще не читала, а тем, что он помнит наш неловкий разговор в девятом классе. А потом он снова исчезает.
Среда. Четверг.
Пятница.
Где же он?
Глава 6
За моим окном какой-то старик наигрывает на расстроенном пианино песню «La Vie en rose»[14]. В этом районе он частенько играет то тут, то там, но я ни разу не видела, как он перетаскивает пианино. Звон и дребезжание, которые издает расстроенное пианино и которое сложно назвать музыкой, странно контрастируют с эмоционально тяжелыми и чрезмерно подробными описаниями в книге кораблекрушения, о котором я сейчас читаю.
Кто-то дважды стучит в дверь.
– Да просто толкни ее, – кричу я с кровати. – Замок еще не починили.
Я переворачиваю страницу, и тут дверь медленно открывается от легкого толчка. Я перевожу взгляд на вошедшего и замираю на пару мгновений, а затем резко подскакиваю: