Институт Натаниэля Брэндена как обращал себе на пользу, так и продвигал привлекательность идей Рэнд. Нейтан брал адреса поклонников Рэнд, чтобы сформировать список рассылки NBI и прорекламировать новые курсы. Когда лекции начали проходить и в других городах, он стал публиковать в газетах рекламу объективизма – философии Айн Рэнд. В 1962 г. они с Барбарой издали агиографическую биографию под названием «Кто такая Айн Рэнд?», содержавшую эссе Нейтана об основах её философии. Постепенно восприятие Рэнд общественностью стало меняться, её начали признавать как философа, а не просто писателя. Реклама и лекции NBI сделали из объективизма целое движение, масштабное течение, возглавляемое Рэнд.
Мы не можем позволить себе выстраивать социальный порядок слабейших при помощи слабейших и для слабейших.
Первая опубликованная нехудожественная работа Рэнд «Для нового интеллектуала» задала тенденцию, которой её поклонники будут следовать в течение последующего десятилетия. Книга по большей части состояла из отрывков её уже опубликованных художественных произведений, за исключением одноимённого эссе, призывавшего «новых интеллектуалов» объединиться с предпринимателями ради достижений индустриализма и капитализма. В этом эссе Рэнд определила три категории людей, конфликтовавших между собой на протяжении всей истории: Аттилы (деспотичные правители), Знахари (священники и интеллигенция) и Создатели (духовные лидеры американского предпринимательства). Первые два термина, как отметила Рэнд, придумал Натаниэль Брэнден, кого она формально поблагодарила за «выразительное обозначение»[397]. Их конфликты она прослеживала на протяжении всей истории западной цивилизации вплоть до промышленного переворота, когда появились два новых социальных типа: современный предприниматель и современный интеллектуал. Согласно Рэнд, эти два типа должны были работать сообща, чтобы управлять, направлять и развивать мир, созданный переменами промышленного переворота. Однако интеллектуалы «предали» это обязательство, выбрав вместо него сдерживание Создателей благодаря продвижению альтруизма в качестве этического императива.
В своём эссе Рэнд смешала историю, философию и полемику в одно зачарованное зелье и, несмотря на то что её типология явно напоминала традиционное разделение на пролетариат, капиталистов и революционный авангард, их различия видела в ментальности, а не в экономическом положении. Создатели отличались от Знахарей и Аттил, потому что были скорее независимы и рациональны, нежели оккультны. Хоть Рэнд и избегала язык экономического детерминизма, она воспринимала историю как своеобразную моральную классовую борьбу. Она проводила читателю краткий экскурс по интеллектуальной истории, быстро подводя итоги и критикуя некоторые основные школы философии.
Затем Рэнд отвлекалась на то, чтобы разъяснить свою наиболее непонятую и противоречивую идею – критику альтруизма, или «морального каннибализма», как она любила это называть. Она объясняла, что использовала это слово в том же значении, которым наделял его французский философ Огюст Конт, то есть «самопожертвование». Такая терминология была философски точной, но потенциально влекущей за собой недопонимание. Большинство критиков Рэнд восприняли это слово в его более обиходном значении, то есть как забота об окружающих. Это означало, что Рэнд, по сути, критиковала само понятие доброты. Опять же, как и с понятием эгоизма, Рэнд переосмысляла терминологию, подгоняя её под свои философские концепции[398]. Она думала, что её вины в том, что её не понимают, нет, и на каждом событии, в котором она принимала участие, получала удовольствие от своего иконоборческого образа. Если её аудитория считала, что она нарушала все стандарты человеческого достоинства, то тем лучше.
Рэнд преподносила себя как серьёзного философа и аналитика американской истории, но тем не менее не могла полностью избежать присущей ей склонности к провокационности и эмоциональным выпадам. Её высокоинтеллектуальные рассуждения о философии были пронизаны яркими, а иногда и причудливыми метафорами. Современный интеллектуальный дискурс она называла «липкой лужей несвежего сиропа» и говорила о «курицах, прячущих головы в песок (метафора «страусов» была бы для этого слишком величественной)»[399]. Она по-прежнему давала своему читателю важную для всего мира историческую задачу: её новые интеллектуалы должны бросить вызов сторонникам социализма и социального государства и заменить их.
Книгу «Для нового интеллектуала» жёстко раскритиковал Сидни Хук в New York Times Book Review. Он ехидно заметил: «Несмотря на отличную игру со словом «разум», в этом сочетании тавтологии и экстравагантного абсурда поражает отсутствие серьёзной аргументации». Как и те, кто писал рецензии на «Атлант расправил плечи», Хук обратил больше внимания на тон Рэнд, нежели на её идеи. Он был уверен, что непрофессионалы могли писать интересные философские труды, только не нужно «заменять анализ обвинениями и изрекать лозунги вместо того, чтобы изучать проблемы… Язык разума не оправдывает отношение к экономистам, с которыми человек не соглашается, как к «безумным трусам», или к философам как к «интеллектуальной шпане, строящей из себя профессоров». Так пишут о философии только в Советском Союзе». Хук не мог найти ни одного основания воспринимать Рэнд всерьёз как мыслителя. Но его презрение едва ли сказалось на популярности Рэнд и продажах книги[400].
Другие рецензенты также предпринимали тщетные попытки преградить объективизму путь. Гор Видал продублировал мнение Хука в Esquire, назвав Рэнд нечитаемой романисткой, которая «сильно тяготеет к простым людям, озадаченным организованным обществом». Его неодобрение было связано с тревогой за влияние Рэнд, поскольку Видал помнил, что во время своей кампании на выборах в палату представителей она была той самой писательницей, «которую люди знали и о которой говорили»[401]. Рэнд уже натерпелась нападок со стороны ведущих консервативных мыслителей, и теперь ей задавал трёпку либеральный истеблишмент. Newsweek, New Republic, America и Cristian Century – все начали выпускать грубоватые негативные рецензии.
Реакция на Рэнд в точности соответствовала схеме, установившейся много лет назад. С момента восхождения на политическую арену Джозефа Маккарти, знаменитого сенатора-антикоммуниста от штата Висконсин, у либералов появились проблемы с принятием легитимности консервативных идей. Знаменитая работа 1955 г. «Радикальные правые» задала тон отношения к либертарианству и антикоммунизму как к психическому синдрому, выражавшему паранойю или рвение к статусности[402]. Подобным образом либералы высмеивали Рэнд и её последователей, считая их отщепенцами, которым нечего предложить для развития интеллектуальной жизни нации. Впрочем, популярность Рэнд никак не пострадала даже от критики самых именитых членов истеблишмента. Чем больше блюстители респектабельности критиковали Рэнд, тем более привлекательной она становилась для консерваторов, любивших ни во что не ставить растущую популярность либерального порядка[403].
Уже привыкнув к негативным отзывам в прессе, в 1962 г. Рэнд с головой окунулась в реализацию двух новых проектов: «Новости объективизма» и колонку в Los Angeles Times. Её колонка едва ли просуществовала год до того, как её убрали по взаимному согласию. Рэнд сочла сложным укладываться в недельные сроки. Однако частый выход рубрики сподвиг её на изучение ряда тем, которые в противном случае могли ускользнуть от её внимания. Колонка Times вдохновила её на написание своих первых заметок об американской поп-культуре, занимавшей её с первых дней жизни в Голливуде. Она написала трогательный некролог о Мерилин Монро, назвав её «нетерпеливым ребёнком», источавшим «сияние невинной сексуальности… не совращённым виновностью»[404]. По мнению Рэнд, самоубийство Монро было знаком ненависти к ценностям, доминировавшим в то время. Тема культурного банкротства Америки становилась всё более выраженной в её трудах, её подкреплял интерес к современной философии и давняя травма от восприятия «Атланта».
В отличие от NBI, которым полностью владел Нейтан, «Новости объективизма» выходили при совместной работе Айн и Нейтана. Оба предприятия были неразрывно связаны друг с другом, разделяя одно и то же офисное пространство и сотрудников. Барбара была ответственным редактором, а сестра Нейтана, Элейн Кальберман, присоединилась к ним в качестве менеджера. Газета давала развитие амбициозным студентам NBI, которых теперь могли публиковать как объективистских авторов. В основном инициатива исходила от Айн с Нейтаном, но вскоре и остальные стали писать рецензии, эссе и рассуждения о культуре. Решение о публикации статей принимала Рэнд, которой нравилось редактировать их и формировать заявки. Её газета исполнила давнюю мечту ещё со времён кампании Уилки. Тогда она представляла издание, которое будет объединять оппонентов «Нового курса» и вдохновлять их на борьбу за капитализм. Спустя 20 лет она достигла своей цели.
«Новости объективизма» ознаменовали переосмысление Рэнд себя как публичного интеллектуала, готового комментировать актуальные события. В первом выпуске она объявила о том, что объективизм является философским движением с уникальной системой политических взглядов. «Объективисты не являются «консерваторами». Мы – радикалы, поддерживающие капитализм»[405], – объявляла она. Сами выпуски были небольшими. Их толщина варьировалась от четырёх до восьми страниц. В большинстве выпусков была заглавная статья за авторством Айн или Нейтана, рецензия на книгу, большая статья в рубрике «Отдел интеллектуального вооружения», где печатались ответы на вопросы читателей о применении принципов объективизма в реальной жизни, а также объективистский календарь с заметками об актуальных событиях. Почти все книги, на которые были написаны рецензии,