Тревога Нейтана в какой-то мере даёт понять о развитии правой политики среди студентов после поражения Голдуотера в президентской гонке. Голдуотер был унифицирующим фактором, руководителем, лишённым полномочий, который объединял разные группы правого крыла и направлял их политические усилия в ранее существовавшие институты. С крахом перспектив Голдуотера его молодые последователи вновь разбились на разные группы. Объективистов уже больше было не найти среди «Студентов за Голдуотера», однако им удавалось формировать собственные клубы. Среди более радикальных студентов вновь становился популярен анархизм, в основном благодаря заслугам Мюррея Ротбарда. В 1962 г. Ротбард выпустил двухтомник «Человек, экономика и государство», свою интерпретацию философии Людвига фон Мизеса. В конце книги было несколько глав, в которых говорилось о его приверженности анархизму, которые впоследствии были аккуратно вырезаны его спонсорами из Фонда Волкера. Ротбард представил его идеи более восприимчивой аудитории, создав журнал «Левый и правый», которым он хотел привлечь студентов-бунтарей с обоих концов политического спектра[461]. Несмотря на то что анархизм был, мягко говоря, позицией меньшинства, даже от самой идеи Рэнд пришла в ярость. Впрочем, некоторые студенты видели в анархизме логичный следующий шаг после объективизма. Другие, увлёкшись идеей Рэнд о капиталистической утопии, начали вынашивать хитроумные планы по созданию новой либертарной Атлантиды. Общество с истинно свободным рынком, полагали они, можно было бы основать на необитаемых землях или даже на специальных платформах в открытом море. Рэнд считала эти планы нелепыми.
Больше всего её беспокоили новые левые. Студенческий левый активизм начинался с малого, с нескольких преданных своим идеям студентов, протестовавших против обязательной клятвы антикоммунизму ради обучения на факультете. Он набирал обороты вместе с движением за гражданские права. Вскоре фокус интереса сместился на самих студентов, их права на кампусе, их место в структуре университета. Позже главными вопросами станут война во Вьетнаме и призыв. Рэнд яснейшим образом высказалась против новых левых – «Движения за свободу слова» Университета Беркли, в эссе 1965 г. «Свести счёты: студенческое восстание». Что характерно, причиной проблем в Беркли она называла современную философию. По её словам, «человеком, наиболее ответственным за состояние современного мира», был Иммануил Кант, кого она называла духовным «отцом» Марио Савио – лидера студенческого восстания в Беркли. Отношение Рэнд к Канту как к злодею было одной из странностей объективизма. В то же время оно привлекало, так как демонизация Канта говорила об искренней интеллектуальности и глубоком почтении силы идей.
То, что Рэнд уделяла особое внимание философским причинам волнений на кампусах, также свидетельствует об основных различиях в теории между левыми и правыми. В отличие от своих оппонентов слева, объективисты рассматривали проблемы общества в сугубо абстрактном контексте. У левых тоже были теоретики сродни Рэнд, а именно Герберт Маркузе и Жан-Поль Сартр. Но студенты, придерживавшиеся левых взглядов, воспринимали несправедливость как нечто, плотно укрепившееся в материальном мире, будь то расизм, сексизм, милитаризм или классовое угнетение. Однако Рэнд со своими последователями рассматривала мировые невзгоды сугубо с философской точки зрения. Такая тенденция распространилась среди правых в большем масштабе. Консерваторы долгое время полагали, что «у идей есть последствия», как об этом сказал Ричард Уивер в своей книге 1948 г. Подобным образом в «Совести консерватора» Барри Голдуотер обозначал различия между левыми и правыми: «Консерваторы принимают во внимание человека в целом, в то время как либералы склонны рассматривать лишь материальную сторону человеческой природы… Во имя «человеческого создания» [либералы] считают удовлетворение экономических желаний важнейшей миссией общества»[462]. Эта мысль была совершенно недопустима консерваторами, потому что она давала повод для изменения конечных показателей рыночного капитализма. Консерваторы хотели сдвинуть фокус на более абстрактную, «духовную» сторону природы человека. Хотя Рэнд была атеисткой, её идеи развивались по подобной схеме, поскольку её не заботили неудовлетворённые «экономические желания». Рэнд в самом деле понимала общество просто как функцию доминирующих в нём идей.
Эссе Рэнд, впрочем, спускалось с небес на землю достаточно долго для того, чтобы успеть спровоцировать разумные действия против философски запутавшихся. Она обратилась к своим читателям: «Первым делом нужно сделать так, чтобы тебя услышали как на территории кампуса, так и за его пределами. Существует множество цивилизованных способов сделать это: акции протеста, речи, памфлеты, письма в редакцию». Главным было то, что студенты должны «бороться интеллектуальным образом, руководствуясь нравственно-интеллектуальными мотивами», поскольку «идею нельзя оспорить, не предложив идею получше»[463]. Она поддерживала «цивилизованный» протест, чтобы обратить внимание общественности на жестокую и угнетающую природу протестующих. Её сторонники с нетерпением вступали в студенческие перепалки. Колумбийский университет, средоточие левого протеста, также был домом для самых преданных объективизму организаций – Комитета по защите прав собственности. Columbia Owl однажды очень хорошо проиллюстрировала миссию объективистов на фотографии в одном из номеров: два серьёзных молодых человека с ухоженными волосами, выбритыми лицами, с галстуками и в пальто, гордо стояли на стульях с большим баннером «Запретить SDS» («Студенты за демократическое общество»)[464].
Антивоенные протесты представляли для объективистов идеальную возможность попрактиковаться в продвижении своих взглядов, а потому они самоотверженно позиционировали себя в качестве единственного оплота порядка и рациональности в бескрайнем море мистицизма и иррациональности. Несмотря на всю критику Рэнд американских университетов, студенты-объективисты были по-прежнему готовы отстаивать их научную миссию. Один студент Вашингтонского университета писал: «Студенты, как и факультеты, существуют здесь на добровольной договорной основе, чтобы учиться и учить (или заниматься исследованиями) соответственно. Мы здесь не для того, чтобы взять над университетом контроль»[465]. Комитет по защите прав собственности, как утверждалось, был создан «для работы над ненасильственной атмосферой, которой требуется академический прогресс», он предупреждал, что Колумбийский университет, «центр знаний», находился в опасности из-за «кучки помешанных, бородатых коричневорубашечников»[466]. Протестующие объективисты своей основной целью обозначали исследование, обучение и личностное развитие. Объективистов приводили в восторг идеи, а не политические программы (хотя в итоге идеи должны были стать причиной политических перемен). Их версия протеста была по своей сути схоластической: изучение философии, а не захват зданий.
Однако по-прежнему студентам нужно было использовать идеи Рэнд с осторожностью, чтобы не обратить на себя её гнев. Общество Айн Рэнд в Виргинском университете планировало провести амбициозную трёхдневную конференцию со спикерами, дискуссионными группами, банкетом и несколькими коктейльными вечеринками. Стремясь получить от Рэнд благословение и совет, организаторы поделились своими планами на событие, направленное на «то, чтобы предоставить то, чего нет ни в нашем колледже, ни в культуре: волнующий интеллектуальный опыт и светское мероприятие». Однако что привлекло внимание Рэнд, так это использование клубом на почтовой бумаге слов клятвы Джона Голта. Её адвокат отправил им гневное письмо, приказав убрать резкую цитату. Президент клуба виновато извинялся: «Я срезал нижнюю часть со всех бланков, что у меня были, и велел всем, у кого они есть, сделать то же самое»[467].
Та же участь постигла Джарретта Воллстейна, преданного студента-объективиста. Воллстейн предлагал провести курс философии Рэнд в Мэрилендском университете, в рамках «свободного университета», в надежде сбалансировать сугубо левый уклон прочих курсов. Он постарался обозначить себя независимым деятелем, не имевшим отношения к Рэнд. Но всё это было зря. Вскоре его занятия посетил местный представитель NBI и вслух зачитал формальное постановление, в котором говорилось, что он не является утверждённым преподавателем; это впоследствии отпугнуло нескольких студентов. Следующую его заявку на курс NBI отклонили, а взнос вернули. Затем Рэнд публично отреклась от его проекта в «Объективисте»: «Хочу обратить ваше внимание на то, что я не признаю и безоговорочно не одобряю предприятие мистера Воллстейна»[468]. На длинные письма с просьбами о разъяснении ответа не последовало.
Когда Воллстейн пришёл по приглашению на конференцию, организованную при поддержке объективистов, его присутствие вызвало бурю разногласий. Несмотря на то что эта конференция не была официальным мероприятием NBI, главным спикером выступал Леонард Пейкофф. Он отказался выступать, если Воллстейну будет разрешено присутствовать хотя бы на одном заседании, чем поставил под угрозу последующие заседания дня. После напряжённого спора с двумя адвокатами NBI Воллстейн принял возврат денег и покинул конференцию. Позже он получил от Нейтана короткое письмо, в котором говорилось, что ему запрещается посещать какие-либо лекции NBI. Но даже такое отношение не заставило Воллстейна отказаться от Рэнд или умерить свой энтузиазм по отношению к её идеям. Он написал для New Guard, издания YAF, статью, в которой подверг Рэнд и её сторонников критике как «основателей ортодоксальности», но также заявил, что «ценность объективизма будет актуальной во все времена»