Рэнд осталась далеко не у дел в Нью-Йорке. Одного за другим она прогоняла оставшихся членов «Коллектива». Она перестала разговаривать с Гессенами после предложения Alto Book Service начал продавать книгу Кей Нолт Смит, которую Рэнд прогнала ещё несколько лет назад[592]. Блюментали, которые трепетно ухаживали за ней после удаления опухоли, прекратили общаться с ней после её разглагольствований насчёт их художественных вкусов. Следующими стали Кальберманы, неспособные выносить тирады Рэнд о том, как она теперь презирает Блюменталей. Иногда её навещали Мэри Энн и Чарльз Сурес, проживавшие в Мэриленде. Лишь Фрэнк и Леонард Пейкофф хранили свою преданность и до последнего дня были рядом.
Из всех эпизодов нарушений прав человека, призыв в армию – наихудший.
Ортодоксальный объективизм продолжал привлекать небольшую группу серьёзных студентов, собиравшихся вокруг Леонарда Пейкоффа. Рэнд была слишком слаба, чтобы устраивать знаменитые ночные сессии как прежде, но Пейкофф продолжал набирать кадры, поскольку горел желанием продвигать её идеи. Рэнд одобрила два новых журнала, «Объективистский форум» и «Интеллектуальный активист», под началом своих последних студентов, изучавших философию. В конце 1970-х её начала занимать идея о создании телевизионного мини-сериала по «Атланту». На её рабочий стол попадали бесчисленные предложения по разработке сценария на основе её романа, и это был первый раз, когда продюсеры были готовы целиком предоставить эту работу ей. Она начала работать над адаптацией сценария для NBC и уже почти закончила работу, когда проект отменили. В свободное время она стала коллекционировать марки и брать уроки по алгебре у частного преподавателя[593].
Тяжелейший удар произошёл в 1979 г., когда умер Фрэнк. Они прожили в браке 50 лет. Хоть их союз был далеко не прост, Фрэнк ни разу не предал Рэнд, никогда не подводил её и всегда был рядом в трудную минуту. Он был тихим, иногда замкнутым любовником, но неизменно последовательным, а это Рэнд ценила почти что больше всего. После этой утраты она безутешно плакала одна в своей квартире, донимая племянницу, единственного члена семьи, с кем не был утрачен контакт, воспоминаниями о нём в молодости. Во время своего последнего появления на телевидении, на шоу Фила Донахью, Рэнд была уверена, что и её конец близок. Она не верила в жизнь после смерти, потому что в противном случае она бы уже наложила на себя руки, чтобы присоединиться к Фрэнку.
Его смерть восстановила отношения Рэнд с Барбарой Брэнден, вышедшей на связь спустя более 10 лет молчания. Рэнд с благодарностью приняла жест Барбары. У неё уже было оправдание для поведения Барбары в прошлом; как и сама Рэнд, она была обманута и предана Нейтаном. Такая точка зрения немного искажала правду, но по крайней мере позволила подругам однажды вновь мирно встретиться в Нью-Йорке. Тема Нейтана не подверглась изменению. Его третья жена, Деверс, на которой он женился после того, как Патрисия трагически утонула, попыталась помирить их. Однажды она приехала к Рэнд, призывая её поговорить с Нейтаном, чтобы залечить старые раны. Снедаемая подозрением и любопытством, Рэнд на несколько часов впустила Деверс в квартиру. Позже она поняла, что против, и отказалась разговаривать с Нейтаном. Один раз он попытался позвонить ей в надежде, что она будет к нему помягче, потому что прошло уже достаточно времени. Но, подняв трубку, она тут же положила её[594].
После смерти Фрэнка у Рэнд оставалось ещё несколько проектов, но почти не было сил. Она стала одержима Гансом Гудагастом, немецким актёром, напоминавшим ей Фрэнка. Работая над сценарием для «Атланта», она представляла его в роли Франциско Д’Анконии. Но затем Гудагаст, теперь известный под именем Эрика Брейдена, отрастил усы, ликвидировав сходство с Фрэнком. Айн сильно хотела заполучить его фото без растительности на лице. Когда она нашла такое фото в одном из журналов, у неё появилась идея сделать из маленького изображения полноразмерное фото. Проигнорировав просьбы Элоиз, её заботливой домохозяйки, она ринулась под дождь к фотостудии на Таймс-сквер. Без плаща и зонта по пути домой Рэнд попала под сильнейший ливень. Она подхватила простуду, опасное заболевание для 77-летней женщины, перенёсшей рак лёгкого[595].
Спустя пару дней она выступила с речью на ежегодном собрании Национального комитета по денежной реформе (National Committee for Monetary Reform – NCMR) – организации, выступавшей за восстановление золотого стандарта. Основатель комитета был преданным поклонником трудов Рэнд и завлёк её на новую конференцию организации в Новом Орлеане, пообещав выделить в поезде частный вагон. Вместе с Леонардом и Синтией Пейкоффами Рэнд поехала по Восточному побережью Соединённых Штатов в исключительной роскоши, подобно Хэнку Риардену и Дэгни Таггерт. Она произносила речь перед ревущей толпой из 3000 любителей звонких монет, отстаивая нравственность прибыли и производства. Ко времени возвращения Рэнд в Нью-Йорк простуда переросла в пневмонию. Пейкоффы немедленно повезли её в больницу.
Смерти Рэнд не боялась. Когда её состояние начало ухудшаться, она приняла неизбежное. Она лишь хотела умереть дома. За несколько недель до того, как это случилось, она передала всю свою незаконченную работу Пейкоффу, который стал её избранным наследником. Нанятая медсестра дежурила в её квартире 24 часа в день и была у кровати в начале марта, когда Рэнд не стало.
Её похороны были масштабным событием, которое могло сравниться с объективистскими собраниями из прошлого. Возле дома на Мэдисон-авеню собралось около тысячи людей, оплакивавших её в ожидании возможности воздать ей последние почести. Рэнд лежала в открытом гробу лицом к миру, полному борьбы, размолвок и вдохновения. Рядом с ней был огромный венок в форме значка доллара.
ЭпилогАйн Рэнд в памяти американцев
После смерти Айн Рэнд в 1982 г. её старые враги быстро начали объявлять о своей победе. «Айн Рэнд мертва. Равно как и её философия, которая умерла, не успев родиться», – заявил Уильям Ф. Бакли-мл. в злобном некрологе, вновь взбудоражившем читателей National Review. Уничижение Рэнд было слишком самонадеянным во всех отношениях. Ещё год назад Джордж Гилдер называл Рэнд влиятельным человеком в «Богатстве и бедности» – книге, которая вскоре станет Библией для администрации Рейгана. Через два года после её смерти ещё один из её обожателей, Чарльз Мюррей, подольёт масла в огонь консерватизма своей нападкой на социальное государство под названием «Уступка». Наряду с «Временем для правды» за авторством министра финансов Уильяма Саймона и бывшего члена «Коллектива» Эдит Эфрон, в этих книгах утверждалось, что влияние Рэнд лишь начинает ощущаться в политических кругах. New York Times даже назовёт Рэнд «выдающейся писательницей» администрации Рейгана, упомянув о её влиянии на Алана Гринспена, Мартина Андерсона и др.[596]
Однако, по утверждениям Бакли из некролога, репутация Рэнд охватывала только события её времени. В 1986 г. Барбара Брэнден приоткрыла завесу тайны личной жизни Рэнд, опубликовав мемуары-биографию «Тайная страсть Айн Рэнд», за которыми через три года последовали сенсационные мемуары Натаниэля Брэндена «Судный день: мои годы с Айн Рэнд». Не утаив никаких подробностей, Брэндены раскрыли полную историю её отношений с Нейтаном и особое внимание уделили тёмной стороне Рэнд, в том числе её грубости по отношению к членам «Коллектива», злости и депрессии и её пристрастию к амфетаминам. Несмотря на то что Брэндены хвалили Рэнд за её интеллектуальные достижения, откровения о её личной жизни затмили восприятие Рэнд как философа.
Новость о том, что Рэнд и Натаниэль Брэнден были любовниками, шокировала объективистское сообщество. Многие поклонники Рэнд безоговорочно заняли её сторону и были довольны раскрытием тайны злоключений Нейтана. Узнав правду, один из защитников Рэнд столкнулся с сильным чувством предательства: «Все эти годы я считал Фрэнка прообразом Франциско. У меня буквально заледенела кровь от такого обмана со стороны Рэнд»[597]. Для тех, кто знал Рэнд достаточно близко, или тех, кто видел, как она критикует людей, задававших вопросы на лекции NBI, эти откровения были менее шокирующими. Но для посторонних Рэнд предстала в свете очень тёмной личности, манипулировавшей, контролировавшей, занимавшейся самообманом и необузданно эмоциональной, несмотря на всю свою рациональность. Этот образ далее подкрепился, когда мемуары Барбары Брэнден превратились в телефильм HBO с Хелен Миррен и Эриком Штольцем. Сценой, в которой Айн в норковой шубе занимается любовью с Нейтаном в гостиной, хвалёный образ Рэнд как эталона интеллектуальности, которая жила исключительно рационально, был уничтожен.
Мемуары Барбары Брэнден также спровоцировали очередной масштабный раскол в объективистских кругах. После смерти Рэнд появилась небольшая, но активная группа ортодоксальных объективистов, возглавляемая Леонардом Пейкоффом, унаследовавшим имущество Рэнд, которого общество признало её «интеллектуальным наследником». В 1985 г. Пейкофф институционализировал ортодоксальный подход, основав Институт Айн Рэнд (Ayn Rand Institute – ARI) – некоммерческую организацию, направленную на распространение объективистских идей. Пейкофф вместе с другими студентами, изучавшими философию и находившимися в окружении Рэнд в течение её последних лет, объединил свои объективистские исследования с философскими трудами академической философии, поместив, таким образом, их в современный дискурс, которого так сильно не хватало Рэнд. Такая кооперация принесла свои плоды в 1988 г. вместе с публикацией «Свидетельства чувств» Дэвида Келли. Одна из восходящих молодых звёзд объективизма, Келли обладал докторской степенью из Принстона, где он проходил обучение под началом выдающегося философа прагматизма Ричарда Рорти. Начав со слов благодарности Айн Рэнд, Келли представил в своей книге философски точное объяснение её подхода. Получивший образование в одном из лучших философских заведений и от лучшего наставника, противостоявшего всем идеям Рэд, Келли был первым философом-объективистом, серьёзно взявшимся за разбор пр