Значит, вы были знакомы с ней еще до смерти мистера Коллинза?
Да. Я встречался с ней в обществе Алана и обсуждал ее планы относительно книги Джон Доу. Мы с Аланом проводили переговоры с ней по этому поводу.
Что мисс Рэнд хотела от вас в качестве ее агента?
Насколько я понимаю, она получила все, что хотела. У меня были собственные представления в отношении обязанностей агента. Он должен быть лояльным по отношению к своим авторам, и самое большее, что он может сделать — это просветить их в отношении того, как работает издательская машина, и выбить для них побольше денег. Она считала такое разделение труда честным.
Вы долго сотрудничали с ней.
Ну да. А до того она долгое время работала с Аланом до самой его кончины. Все мы прекрасно ладили.
Каким было ваше первое впечатление о ней?
Я был несколько удивлен тем, что она оказалась не такой, какой ее описывали мне люди. За тем обедом у нас произошел невероятный разговор. Я откровенно сообщил Айн, что, по всей видимости, не подойду ей из-за своих либеральных убеждений. Мои родители были республиканцами, и мне пришлось сражаться, чтобы выйти из-под их давления, поскольку на самом деле я был демократом. Она спросила меня: почему? Я объяснил им причину, и она сказала: ладно, у вас есть право думать так, как вам угодно, и именно за это я выступаю. За одним очень непринужденным ланчем она объяснила, что не стоит представлять ее как судью, приставленного ко мне самому. Она настаивала только на том, чтобы люди, с которыми она работала, имели собственную жизненную философию, чтобы они были интеллигентными и прислушивались к доводам рассудка. Мы часто спорили на разные темы, однако никогда не ссорились и не ругались. Она посмеивалась, я посмеивался, и она говорила: «Сегодня мы, Перри, узнали друг о друге кое-что новое».
У нас были разногласия по поводу вопросов, связанных с окружающей средой. В этом единственном вопросе она, как мне казалось, была серьезно слаба, так как она говорила: «Они все наладят, нам не о чем беспокоиться». Тогда я спросил ее: «И кто же будет налаживать все это?» Она ответила: «Инженеры». И я сказал: «В самом деле? Имеете ли вы какое-то представление о том, что до сих пор делали инженеры для того, чтобы только не заниматься этим вопросом?» Она всегда любила спорить и говорила: «Ты что-то узнал, я что-то узнала, вот так люди и учатся».
На какие еще темы вы спорили с ней?
Существовала только одна тема, действительно разделявшая нас, так как я ощущал, что она неправа, и я должен просветить ее — если такое было вообще возможно — потому что принимал активное участие в движении по охране окружающей среды и до сих пор участвую в нем.
Что вы обсуждали с Айн Рэнд на ваших встречах, совместных обедах и ужинах?
Все что угодно, но после смерти Виктора Вейбрайта в 1974 году мы разговаривали о том, каким образом можно заставить NAL более эффективно пропагандировать ее книги. Мы сделали много заходов. Эд Кюн, один из ее редакторов, шеф NAL, обещал нам все, что мы просили, однако ничего не делал. Как и Нед Чейз, другой ее редактор. Он мог хотя бы попытаться, однако у него не было ни пороха, ни мозгов, нужных для того, чтобы убедить в этом владельцев NAL, которое тогда принадлежала Times-Mirror, Лос-Анджелес.
Но почему в NAL не заметили ее потенциал и рыночную стоимость?
Не имею представления. На мой взгляд, там просто побоялись той репутации, которую ей приписывали слухи, при всей их ерундовости.
Каким образом она планировала или какую тактику намеревалась применить, чтобы заставить NAL продвигать ее книги?
Долгое время мы располагали единственным аргументом в виде книги про Джона Доу и размахивали им перед издательскими носами, словно морковкой. Они ее слушали и говорили «о’кей», но тут какого-нибудь главного редактора увольняли, на его место ставили кого-то другого, а потом владельцы начинали вопрошать: «А как там дела с новым романом Айн Рэнд, когда его наконец опубликуют?» Эта идея постепенно сделалась помехой в нашей работе, и мы ничего не могли сделать, потому что она передумала писать этот роман.
А предлагала ли она вам другие идеи и тактику общения с издателями?
Начиная с последних лет жизни Алана и до ее собственной смерти я ведал всей ее тактикой. Однако особого кипения дел не наблюдалось, потому что наблюдать было нечего. Мы выходили на рынок с ее публицистикой, не предназначенной для широкого потребителя.
А что Айн Рэнд думала об издателях и агентах?
Она еще не успела дойти до той точки, в которой я очутился после ее смерти: издательское дело умирает, и положение делается все хуже и хуже. Подобные мысли ей в голову не приходили. На мой взгляд, она всегда считала, что можно еще кое-что сделать, хотя и не знала, что именно, как и я теперь.
Кто из издателей ей нравился?
Виктор Вейбрайт и Мэтт Колли, кажется, являвшийся зятем Виктора Вейбрайта.
Часто ли вы встречались с Айн Рэнд?
Мы оба жили в Нью-Йорке, раз в один-два месяца встречались за ланчем, и так далее.
А вам не случалось общаться с мисс Рэнд и мистером О’Коннором в иных ситуациях?
Только когда мы встречались в их квартире на 34-й стрит. В таких случаях она говорила мне: «Знаешь что, Перри, нам пора пообедать». Она приглашала меня к обеду, я приезжал, и мы обедали. Кажется, один из наших споров по поводу окружающей среды пришелся на такой обед в обществе Фрэнка.
Вы вели теплые дружеские беседы?
O да, все время поддразнивали друг друга. Она знала о моем интересе к экологии и переводила разговор на нее. Без всякого раздражения. Она говорила — у вас есть право на собственное мнение, и я смиренно благодарил.
И она не изменилась за все время вашего знакомства?
Да, потрясающая особа.
Сумела ли она изменить ваше мнение по какому-нибудь из вопросов?
Она изменила мое мнение о себе самой, так как у меня составилось ошибочное мнение о ней и ее целях по ложным слухам. Она не пыталась разубедить меня. Она просто сказала: «Я вовсе не такой вурдалак, каким меня представляют — я придерживаюсь исключительно того мнения, что вы имеете право на собственные идеи до тех пор, пока располагаете философией, подкрепляющей эти идеи. И если вы поняли это, никаких проблем не будет». Их у нас и не было.
Какова была Айн Рэнд в качестве клиента?
Потрясающим клиентом. Я хотел бы, чтобы все мои клиенты были подобны ей, как сказал это о Тони Хиллермане[230]. С ним было удивительно приятно работать, и с ней тоже. После того как я познакомился с ней и мы поняли друг друга, отношения наши складывались очень просто. У нас в буквальном смысле слова не было никаких проблем. Впрочем, нет! Однажды я отрастил усы, и увидев это, когда я вышел навстречу ей в приемную, она укоризненно воскликнула: «О, Перри».
Я спросил: «Что случилось?» Она сказала: «Что вы сделали со своим лицом!» — «А что с ним такое? Раньше оно вам нравилось». — «Но теперь на нем волосы!» И я ответил: «Ах да, вам не нравятся люди с усами и бородой; теперь я это вспомнил».
Она говорила это серьезно?
Нет, дразнила меня.
Почему с ней было легко работать?
B основном потому, что она была умным человеком. А в книгоиздательском деле тому, у кого не хватает ума, делать нечего. Она находилась среди людей, которым симпатизировала и которыми восхищалась, в этом все и дело.
Она изменилась за прошедшие годы?
Я никогда не знал ее другой. Я волновался при нашей первой встрече, которая внезапно оказалась веселой и поучительной, и установила наши отношения на будущее.
Насколько глубоко она погружалась в издательские дела в плане рекламы, издания, обложек, дизайна?
Она очень внимательно относилась к дизайну, требуя, чтобы ей была предоставлена возможность одобрить его, и NAL всегда соглашалась на это.
Предъявляла ли она какие-нибудь особые требования в отношении роялти?
Она всегда требовала, чтобы ее оплачивали по самой высокой возможной ставке, и мы называли ей эту цифру. После чего она говорила: «О’кей, да будет так», и мы делали. Все было очень просто. Она всегда хотела получать то, что ей было нужно, по максимуму, и мы всегда обеспечивали ей этот максимум.
И как она добивалась этой цели? В какой манере и с каким отношением она делала это?
Обычно она задавала вопросы. Говорила: «Обыкновенно бывает так и так, или, может быть, здесь есть нечто такое, за что можно поторговаться?» И мы отвечали: «Приложив некоторые, не слишком существенные усилия, мы можем выторговать почти все, что угодно». И она говорила: «Что ж, попробуем». И мы пробовали и, как правило, добивались поставленной цели.
Вы оформляли права на съемку фильма Атлант расправил плечи?
Мы защищали права Айн Рэнд на съемку фильмов по ее книгам, и в том случае, если кто-то намеревался писать свой собственный сценарий, предоставляли права на него. Я как раз занимался этим делом, когда Эл Радди собрался снять фильм по роману Атлант расправил плечи, так что нам пришлось проинформировать его о предстоявших ему мытарствах. Он был настроен очень по-деловому и полагал, что, получив права, будет снимать фильм так, как ему заблагорассудится. Так что мы сказали ему: «Все это очень и очень мило, однако условия таковы: Айн Рэнд должна получить право одобрить состав актеров, назначенного тобой режиссера…» — и так далее и так далее, все по пунктам, включая редакцию при монтаже. Если перечислить все эти требования любому продюсеру, он просто рассмеется тебе в лицо, что в итоге и сделал Радди.
Проект NBC не состоялся именно по этой причине?
Конечно. Их адвокаты никогда не согласились бы на подобные условия. Не подлежит никакому сомнению, что фильм никоим образом не мог быть снят, пока Айн настаивала на этих своих требованиях