Почему она курила?
Она всегда считала, что наука не обладает свидетельствами против курения[302]. Она видела в госпиталях некое подобие чистилища, а не полной жизни, нечто такое, что следует пережить. В госпитале отменялась ее система ценностей. В этом месте следовало решить свои медицинские проблемы, выйти на волю и вернуться в свой мир.
Видели ли вы когда-нибудь Айн Рэнд нервничающей или испуганной?
Нет. Перед лекциями она горела энтузиазмом, но не нервничала. Она боялась некоторых, совершенно незначительных физических событий или реалий. Кажется, еще в Голливуде[303] ее едва не переехал автомобиль, и с тех пор она робела при переходе улицы. Не знаю, можно ли это назвать страхом, однако больше ничего вспомнить не могу.
Что еще вы делали вместе?
Вместе голосовали. Так как мы жили или в одном доме, или в нескольких кварталах друг от друга, то неизменно ходили голосовать на один и тот же избирательный участок и заранее договаривались о встрече по телефону. Единственный ритуал требовал дождаться мнения Нью-Йорк таймс и проголосовать за противоположного кандидата. Там всегда были рекомендации в отношении за и против.
И она серьезно воспринимала их?
O да.
Рассказывала ли она вам что-нибудь из времен своей работы в Голливуде?
Рассказывала, как побывала на элегантном званом обеде в доме Джоан Кроуфорд[304]. С дворецкими, девятнадцатью переменами блюд, разодетыми и красивыми гостями. Когда прием закончился, Джоан Кроуфорд встала и сказала: «Ну а теперь все могут сходить в уборную». Айн приводила эту историю в качестве примера того, насколько груба и неэлегантна была Джоан Кроуфорд при всей своей красоте.
Она рассказывала вам об актере по имени Адольф Менжу?[305]
Она называла его в качестве примера голливудского актера, павшего жертвой «голливудской десятки». Иными словами, он являлся антикоммунистом и при этом лишился работы. Не знаю, на какой срок, но, во всяком случае, на больший, чем «голливудская десятка».
Что Айн Рэнд думала о Джозефе Маккарти?
Она считала его трусом, неспособным жить согласно своему рангу, однако полагала, что он прав в том, что делает, хотя знает больше и фокусирует свое внимание лишь на коммунистах, пролезших на низшие должности в правительстве.
Айн Рэнд когда-нибудь встречалась с ним?
Она говорила, что встречалась и уговаривала его проявлять такую отвагу, которой требовал его общественный статус, однако в интеллектуальном плане Маккарти не соответствовал своему положению[306].
Казалась ли она огорченной в это время?
O нет. «Огорчаться» — это не про нее. Она считала его дураком и была разочарована тем, что его храбрость не соответствует его убеждениям.
Что вы любите рассказывать об Айн Рэнд?
Мы с Мэри Энн [Сурс] просто обожали Фрэнка Синатру. И однажды мы были у Айн и затеяли разговор о нем, потом Мэри Энн направилась в город, и мы решили привезти Айн записи Синатры, чтобы посмотреть, что она скажет на это. Итак, мы явились к ней примерно с дюжиной долгоиграющих пластинок. Мы словно свихнулись на этой теме и упорно настаивали на своем. Чтобы добиться ее отклика, мы ставили одну пластинку за другой, и она говорила, что понимает, насколько серьезно он относится к тексту, что все очень хорошо и что ей нравится его голос. Она изо всех сил старалась изобразить понимание и симпатию к этой чуждой ей музыке. С другой стороны, она все-таки не отталкивала ее. Она старалась угодить нам, а мы были сентиментальны. Наконец она сказала таким тихим и виноватым голосом: «А нельзя ли сделать вашу музыку чуть потише?» Так что мы не стали проигрывать ей все двенадцать пластинок, и она была благодарна нам.
Позволяют ли ваши воспоминания и впечатления сказать, была ли Айн Рэнд счастлива?
Да, она достигла в жизни всего, чего хотела.
Что Айн Рэнд думала о себе самой?
Она никогда не говорила о самой себе, не рассказывала о начальной поре своей жизни. Не давала себе никаких оценок. Она говорила о своих идеях, но не о своей личности.
Как она воспринимала себя в историческом плане?
Она всегда говорила, что не видит себя в такой перспективе, что ни один человек не может осознать себя в историческом плане или в качестве великого человека. Не то чтобы она уклонялась от ответа, человек всегда каким-то образом воспринимает себя. Леонард говорил ей, что она обладает самым могучим умом во всем мире, и она отвечала: «Нет, я всего лишь честная и интеллигентная женщина». Она не представляла масштаба собственной славы.
Эрл, Джейн, Тамми и Томми Во
Семейство Во приютило Айн Рэнд и Фрэнка O’Коннора под собственным кровом в июле 1969 года во время пребывания последних на мысе Кеннеди на запуске корабля «Аполлон-11». Семейство Во состояло из Эрла, сотрудника NASA, его жены Джейн и их детей Тамми и Томми, которым в это время было соответственно двенадцать и девять лет. Мистер Во скончался в 2001 году.
Даты интервью:
Тамми Во Лайонс — 29 сентября и 20 октября 1998 года.
Джейн Во — 29 сентября 1998 года.
Эрл Во — 2 октября 1998 года.
Томми Во — 2 октября 1998 года.
Скотт Макконнелл:Когда я упоминаю имя Айн Рэнд или миссис O’Коннор, что вам вспоминается?
Тамми Во Лайонс: Помню давний космический старт, семейную пару, приехавшую, чтобы присутствовать на нем, мы тогда были малыми детьми. Мы не знали, кто они такие; нас никогда не знакомили с останавливавшимися у нас людьми. Кажется, наши родители приглашали в разное время четыре разные пары.
Миссис O’Коннор останавливалась в нашем доме в тот уик-энд, когда производился запуск корабля «Аполлон-11», и я познакомилась с ней через марки. Она была очень приятной леди.
Причина, по которой мои родители принимали гостей в своем доме, заключалась в том, что желающим присутствовать при запуске негде было остановиться в нашем городе, места в немногих мотелях расхватывались почти моментально. Поэтому сотрудники NASA проявляли гостеприимство. Выглядело это так: ночлег и завтрак.
Эрл Во: Титусвилль — не слишком большой город. В нем живут всего 40 000 человек.
Джейн Во: Заказ на пребывание в нашем доме они сделали через Титусвилльскую Коммерческую палату. Приехали они поездом, так как она была совершенно уверена в том, что если они полетят самолетом, его непременно захватят угонщики и отведут на Кубу[307], откуда ее обязательно перевезут в Россию и не позволят вернуться назад.
Эрл: Мы сообщили в Титусвилльскую коммерческую палату, что выделим для гостей одну спальню, она обратилась туда и договорилась обо всем. Ее секретарша позвонила нам и подтвердила заказ, a потом позвонила еще раз. Наверно, она решила, что мы не знаем, кто такая миссис Фрэнк O’Коннор, и сообщила нам, что это Айн Рэнд, хотя я, конечно же, это знал.
Тамми: Она хотела оставаться здесь неизвестной.
Джейн: А я и в самом деле не знала, кто она такая. И если бы не моя подруга… Она сама едва не вышла на орбиту, когда узнала от меня по телефону, кого мы ждем, но сама-то я оставалась в полном неведении, потому что я раньше не читала ее книг, но тут-то я приготовилась, купила несколько книг, и она подписалась во всех. Было приятно получить ее автограф с небольшой надписью[308].
Эрл: Приехав, она сразу направилась в Коммерческую Палату в Орландо, у них был приготовлен для нее специальный автомобиль, и они приехали, взяли ее и отвезли обратно. Как мне кажется, надо обладать известным весом для того, чтобы в Палате с тобой так обходились.
Долго ли прожили у вас О’Конноры?
Джейн: Две или три ночи[309].
Вы помните вашу первую встречу с Айн Рэнд?
Тамми: Да, они приехали к нам в то утро, и все мы сели завтракать. Я была в трепете. Ведь она объехала весь свет. С моей, детской, точки зрения это было круто. Тогда мне было только одиннадцать или двенадцать лет. Нам, детям, велели вести себя тихо, потому что эти люди приехали на уик-энд, у них своя, отдельная жизнь, и мы не должны путаться у них под ногами. Но я, главная болтушка, ничего слушать не желала. Я была очень независимым ребенком. Непоседой. И не умела сидеть в уголке.
Джейн: Тамми и сейчас очень живая и разговорчивая особа. И всегда была такой.
Как вы обращались к ней?
Тамми: Миссис O’Коннор.
О чем вы с ней разговаривали?
Тамми: В основном о марках, о школьных делах и любимых игрушках. Она с интересом посмотрела марки, которые я получала от разных людей. Ей показалось странным, что я собирала их в альбом. Она всегда держала свои марки в большой коробке. Она хотела знать, где я раздобыла этот альбом, чтобы класть в него марки.
Джейн: Она намеревалась заняться этим после возвращения в Нью-Йорк.
Тамми, а почему и когда вы занялись собиранием марок?
Тамми: Я занялась коллекционированием, когда мне было четыре или пять лет. Моя бабушка подарила мне какие-то старые-старые марки, которые нашлись у нее в комоде. Я решила, что они очень не похожи на те, что я видела ребенком. И потому занялась ими. Потом кто-то подарил мне альбом на день рождения. Марки были разложены по годам, и я пыталась собрать как можно больше, чтобы меняться разными странами. Так вот я и начала, взрослея, узнавать, где находятся другие страны.
Миссис O’Коннор сказала, что это очень хорошо, что я жду марки из разных стран. В таком возрасте трудно понять, насколько велик мир.