Снова зашуршало. Затрещало. А в окно ввалилось нечто огромное, темное, страшное…
Ну все. Будут меня все ж убивать.
И едва я набрала воздуха в легкие, чтобы снова вызвать еще не сильно задремавшую сестру-целительницу, как тут же рот мне зажала чужая сильная ладонь и прямо над головой прошелестело:
– Не ори! Свои!
В этот самый момент во мне проснулся кровожадный монстр, жаждущий крови. И пока я вела с ним внутреннюю борьбу и убеждала себя, что Стефана убивать не надо, одногруппник убрал руку и тихонько, но очень радостно сообщил:
– Слава Свету, что с тобой все хорошо!
– После таких неожиданных визитов я уже не могу утверждать, что со мной все хорошо, – проворчала я. И довольно резко поинтересовалась: – Ты вообще с головой не дружишь? Скажи, что тебя подвигло лезть ко мне в окно среди ночи?
Стефан замялся. Зато ответила голосом замстаросты вторая тень, ввалившаяся в оконный проем:
– Днем никого не пускают. Впрочем, ночью тоже не очень, – спрыгивая на пол, пожаловался Миэль. – А нам жутко интересно было, как это ты так до обморочного состояния химеру умудрилась довести? Не поделишься секретом?!
– Не поделюсь, – проворчала я, немного успокоившись.
Я вообще ничего не могла объяснить. В первую очередь потому, что и сама не понимала, что нашло на зверюгу.
Ну ладно она меня хотела сожрать и напала – это закономерно, но вот ее ползанье на пузе, а если еще учесть утверждение Идена, что на химеру не действует магия… В общем, я ни черта не понимала. Как и то вымораживающее ощущение силы, что растеклось по телу, прежде чем я потеряла сознание. Невероятное ощущение. Мощи. Даже могущества, можно сказать. Пугающее чувство.
– Она, может, просто… добрая, – не очень желая вдаваться в подробные обсуждения случившегося со своими одногруппниками, ответила я. Пока сама не разберусь, в принципе ни с кем бы не хотела обсуждать это.
Слава Свету и Тьме, я не видела в полутьме лиц своих ночных визитеров. Не люблю, когда на меня смотрят как на тупицу. Но на деле и объяснить им ничего не могла.
– Мы тебе тут кое-что принесли, – решил сменить тему Стеф, поставив бумажный пакет на кровать. – Знаю, как здесь кормят. И наша повариха, похоже, тоже знает. Потому собрала все в самом лучшем виде.
Я тут же сунула нос в пакет и едва не захлебнулась слюной от умопомрачительных запахов свежей выпечки.
– Вы прощены! – едва не прослезившись от благодарности, обронила я и тут же вытащила из пакета пирожок. На поверку он оказался с щавелем и яйцом. Вкуснющий. И мне почему-то подумалось, что тетка Шарина все же готовит такие лучше, чем повариха из Академии.
Эх! Вот бы хоть на денек проведать близких в родной деревне. Но учитывая, что лорд Шерринг все еще на свободе, мне туда дорога заказана. Может, получится выбраться в город и поймать Гермеля на ежегодных торгах. Этот пройдоха не упустит возможности выторговать полугодовой запас специй и сушеных фруктов, заплатив за него гроши. Хоть расспрошу его о новостях.
Тяжелый вздох вырвался сам собой.
– Что не так? – тут же встрепенулся Стефан.
– Да так… – отмахнулась я и снова откусила кусок пирога. И только прожевав, спросила: – Что я пропустила?
– Да ничего, в общем. Наставника все это время заменял ректор. Никто толком не объясняет, что случилось и когда наладится.
Вот как…
– И сержанта Онера тоже нет, – добавил заместитель старосты. – Интуиция мне подсказывает, что ничего хорошего такие отлучки не предвещают.
Моя интуиция была абсолютно солидарна с интуицией Тервейла. А еще она вопила о том, что невеста нашего куратора имеет ко всему этому самое прямое отношение.
И снова это щемящее, удушающее чувство в груди при одной мысли об этой даме. И похоже, это не только ревность. Ну конечно, ревность тоже, наверное. Что отрицать? Как говорила моя мама: «Мы умны холодным рассудком и абсолютно глупы горячим сердцем!»
Но в данном случае… Что-то не так было с леди Этельверг. А что? Хотелось бы сказать, что пусть разбирается стража. Если не Теневая, то королевская. Не моего ума и сил дело. И вообще, она доверенное лицо короля Риогорнского… А жажда справедливости требовала вывести ее на чистую воду. Вот только как?
– А о нападении? Мне никто ничего не рассказывает, – хотела добавить «даже Иден», но вряд ли ребятам нужно знать о наших с призраком «нежных» отношениях.
– Да как-то… мало вообще кто что рассказывает, – как-то неуверенно начал просвещать меня Стеф. – Больше предположений, слухов и догадок. К примеру, ведьмы шепчутся, что ты ее зельем одурманила.
– Некроманты – что у тебя связь с Изнанкой сильная. И химера в тебе родную душу узнала, – подхватил Миэль.
– Родную душу не пытаются сожрать. Это я вам точно говорю, – поморщившись, заметила я. – А по существу ничего интересного не слышно? Разве никто не обсуждал возможные пути попадания химеры в Академию?
– О! Тут версии одна другой заковыристей, – с энтузиазмом заядлого сплетника, потерев руки и хлопнувшись на кровать рядом с моим пакетом, принялся смаковать новости Миэль. – Есть даже одна, что ты сама ее притащила, но толком не приручила. Вот она на тебя и напала.
– И никого не смутило, что ее кормить нужно, жить ей где-то?
– Свет и Тьма! Кор, ну что ты, честное слово, придираешься к мелочам?! – возмутился замстаросты, вытащив из моего пакета пирожок, и без смущения принялся поглощать мой ужин. – А если серьезно, то все это странно. Охранная система на Академии даже лучше, чем на королевском дворце. Об этом не принято говорить вслух, но от правды деться некуда. И то, что на территорию так просто протащили нечисть, ничего хорошего не предвещает. Кто поумнее, это прекрасно понимает.
– А предположения? Кто и как мог открыть портал?! – чувствуя, как холодеет в животе, спросила я, отложив недоеденный пирожок на тумбу.
– Кто ж нам скажет? – пожал плечами Стефан. Смотрелось это странно и страшно в темноте. А может, это снова решила вернуться моя паранойя?
– Но ходят слухи… – словно невзначай, заметил Миэль, – что на месте вашей с химерой стычки было найдено женское колечко с синеньким камешком. И оно очень фонило остаточной магией.
Потрясающие новости. А главное, очень хорошо вплетаются в мои догадки.
Глава 15
Нет ничего более странного, чем выздоравливать. Это такое непонятное ощущение, словно тебе нужно заново научиться ходить, общаться со своими добрыми знакомыми. Но больше всего меня смущали сочувствующие взгляды студентов и даже преподавателей, на которые я натыкалась всякий раз, как отрывала взгляд от пола. Даже не думала, что меня будет аж так раздражать жалость к моей персоне.
Потому в свой первый рабочий день я старалась ни с кем не пересекаться и мало с кем общаться. Да и то только по делу. Даже утренние тренировки бессовестно пропустила, а на парах коротко отвечала на вопросы преподавателей с отдельной парты. Притом прятала глаза и старалась ни на кого не смотреть.
И вообще, мне, если говорить положа руку на сердце, хотелось увидеть всего двух людей – ректора и лорда Орема.
Магистра Корайса – дабы все же расспросить его о том, что же случилось тогда, восемнадцать лет назад, и узнать правду со слов очевидца и непосредственного участника. Что именно было целью человека, которого любила моя мать? И каким он был?
Почему-то мне совершенно не хотелось верить в то, что человек, кровь которого текла во мне, был таким чудовищем. Но даже если это так, то должны же быть причины такого его поведения.
А Орема… просто хотела увидеть. Мысли то и дело соскальзывали на наш с ним последний разговор, и перед глазами живо вставала картина уставшего, небритого лорда-начальника Теневой стражи. И почему-то сжималось сердце. Хотелось посмотреть ему в глаза и убедиться, что все в порядке.
Ну и еще не мешало бы отыскать отощавшего и так и не отъевшегося Идена, который теперь, говорят, переселился на чердак, дабы никого не смущать своим практически полностью прозрачным видом. Говорит, что «только голым я еще по Академии не шастал». И выползает в свет только по ночам.
И поскольку проще всего, как ни абсурдно звучит, найти было именно третьего, я брела в сторону лестницы, ведущей на чердак.
За окном была отличная летняя погода. Жара такая, что мухи на лету в обморок падали. В парке, разбитом во внутреннем дворе Академии, не наблюдалось ни души. Все прятались в холле, где температуру воздуха регулировали погодники. Они и на улице должны бы. Но как-то… не сложилось у них в этом году. То грозу проморгали. Теперь жару. Не дай боги, еще до какого-нибудь катаклизма доморгаются.
– …Ты тупая идиотка! – вылетело из-за приоткрытой двери в аудиторию, которую я едва миновала. – Самая тупая дура, что мне вообще приходилось когда-либо встречать в жизни! Как ты вообще умудрилась до такого додуматься?
И я прошла бы мимо, не обратив внимания на выяснение отношений молодых влюбленных – или не влюбленных, судя по тому, с какой злостью брызгал ядом молодой человек, – если бы не один момент. Голос принадлежал нашему старосте, и в такой ярости я его еще не то что не видела… правильней сказать, я не представляла, что он может так гневаться в принципе. Не похож он на человека, что будет устраивать скандал на пустом месте.
– Я… я… я… – заикалась девушка, пытаясь оправдываться, но получалось у нее не очень хорошо.
– Что ты? Да ты вообще представляешь, что ты натворила?! – продолжал наседать на нее Эзер Сетерби. – Ты понимаешь, чем для тебя это могло закончиться? Я уж молчу… ох…
У меня похолодело внутри от дурных… ну, может, не подозрений, но предчувствий. Я осторожно сделала шаг ближе к двери и прислушалась к разговору.
– Мне сказали, что… что ничего страшного не случится! – захлебываясь, принялась оправдываться девушка. И я наконец узнала, на кого именно обрушился гнев нашего старосты. Немейя Ривс. – Она должна была просто изгваздаться в несмывающихся чернилах. Неделю походила бы грязной. Может, полторы. И ты не смотрел бы на нее, как… как…