слова не говоря, он повел их по причалу, через сто футов остановился и показал на сверкающий нарядный тридцатидвухфутовый катер «Крис крафт».[10]
Питт прыгнул на палубу и исчез. Через несколько минут он вернулся на причал.
— Нет, нет, эта совсем не подойдет. Слишком мирская, слишком вычурная. Чтобы творить, нужна атмосфера. — Он посмотрел вдоль причала. — А что вот эта?
Охранник не успел ответить: Питт прошел по причалу и перепрыгнул на палубу сорокадвухфутового рыбацкого баркаса. Быстро осмотрел его и кивком показал на люк.
— Вот эта подойдет. У нее есть характер, грубая уникальность. Мы возьмем эту.
Охранник несколько мгновений колебался. Наконец он передернул плечами — что должно было означать, что он пожал ими, — кивнул и пошел назад, к входу на причал, время от времени оглядываясь на Питта и качая головой.
Когда он уже не мог их услышать, Тиди спросила:
— А почему эта старая грязная лохань? Почему не та красивая яхта?
— Дирк знает, что делает. — Сандекер поставил ящик и удочку на потертую деревянную банку и посмотрел на Питта. — Эхолот на нем есть?
— «Флеминг шесть-десять», лучший в своем классе. Обладает большой чувствительностью, хорош для обнаружения косяков рыбы. — Питт прошел по узкому коридору. — Прекрасный выбор. Позвольте показать вам машинное отделение, адмирал.
— Вы хотите сказать, что мы отказались от красивой яхты «Крис крафт» только потому, что на ней нет эхолота?
— Совершенно верно, — ответил Питт. — Эхолот — наша единственная надежда найти черный самолет.
Питт отвел Сандекера вниз, в машинное отделение. Затхлый воздух и острый запах нефти и трюмной воды заполнили их ноздри, заставив ахнуть после кристально-чистой атмосферы наверху. Но был и другой запах. Сандекер вопросительно посмотрел на Питта.
— Пары бензина?
Питт кивнул.
— Поглядите на двигатель.
Дизельный двигатель — наиболее эффективное средство приводить в движение небольшой корабль, особенно рыбацкий. Тяжелый, дающий мало оборотов в минуту, медлительный, но дешевый в работе и обслуживании и надежный, такой двигатель используется почти на всех судах, которые не рассчитывают на паруса. Однако этот баркас был устроен иначе. Рядом друг с другом, с осями винтов, уходящими в трюмную воду, здесь стояли два «Стерлинга»[11] на 420 лошадиных сил каждый, дизельные двигатели, работающие на бензине. В полутьме машинного отделения они напоминали двух спящих великанов, ждущих только сигнала, чтобы с грохотом ожить.
— На кой черт такому корыту столько силы? — тихо спросил Сандекер.
— Если не ошибаюсь, — так же тихо ответил Питт, — этот охранник тупица.
— То есть?
— На полке в капитанской рубке я нашел вымпел с альбатросом.
Питт провел рукой по впускным коллекторам «Стерлингов»: такие чистые, что пройдут любую морскую инспекцию.
— Катер принадлежит Рондхейму, а не Файри.
Сандекер ненадолго задумался.
— Мисс Файри велела нам обратиться к ее начальнику пристани. По неведомой причине он отсутствовал, и причал оставался в распоряжении этого потрепанного субъекта с усами в табаке. Стоит подумать, не ловушка ли это.
— Не думаю, — сказал Питт. — Рондхейм, несомненно, не спустит с нас глаз, но мы не давали ему оснований для подозрений — пока не давали. Охранник просто ошибся. Он не получил специальных указаний и решил, что нам позволено брать любой катер, потому и показал нам самый красивый. Ничто не говорило, что мы выберем эту маленькую жемчужину.
— Но что этот корабль здесь делает? У Рондхейма хватает своих причалов.
— Какая разница, — с широкой улыбкой сказал Питт. — Ключи в зажигании, и я предлагаю уйти, прежде чем охранник спохватится.
Адмирала не нужно было уговаривать. Когда речь шла о сложных играх и изобретательных действиях во имя справедливости, он не заставлял себя ждать.
Поправив поношенную шляпу, он не теряя времени отдал своей команде первый приказ:
— Отдать швартовы, майор. Не терпится посмотреть, на что способны эти «Стерлинги».
Ровно через минуту охранник во весь дух бежал по причалу, размахивая руками. Питт, стоя на палубе, добродушно помахал ему, а Сандекер, счастливый, как ребенок, получивший новую игрушку, прибавил скорости и начал выводить катер из гавани Рейкьявика.
Судно называлось «Гримси»; из-за крошечной квадратной рулевой рубки, расположенной в пяти футах от кормы, казалось, будто он движется в сторону, противоположную той, какую подразумевал его строитель. Баркас был очень старый, не моложе старинного компаса, укрепленного у руля. Доски палубы из красного дерева были выглажены многими годами, но оставались прочными и надежными и к тому же сильно пахли морем. У причала судно с плоским дном и угловатым корпусом казалось старой неуклюжей лоханью, но, когда заработали могучие «Стерлинги», нос баркаса поднялся над водой, как морская чайка, поймавшая ветер. Судно радостно, без усилий и трудностей, устремилось вперед.
Сандекер чуть сбросил скорость и медленно, неторопливо повел «Гримси» по рейкьявикской гавани. Судя по улыбке, адмиралу чудилось, что он стоит на мостике боевого крейсера. Он вернулся в свою стихию и наслаждался каждой минутой. Заинтересованному наблюдателю его пассажиры показались бы обычными туристами на чартерном корабле: Тиди загорала и направляла на все интересное фотоаппарат, а Питт яростно рисовал на мольберте. Еще до выхода из гавани они подошли к рыбацкой лодке и купили два ведра сельди — приманку.
Потом, после оживленного разговора с рыбаками, вышли из гавани.
Как только они обогнули скалистый мыс, и их не стало видно из гавани, Сандекер увеличил скорость, постепенно доведя ее до тридцати узлов. Странно было видеть неуклюжий корпус, летящий над волнами, как гидроплан на «Голд Кап».[12] Волны расступались перед увеличивающим скорость «Гримси», смыкаясь за кормой в бурлящий кильватерный след. Питт нашел карту берега и положил на столик рядом с Сандекером.
— Это примерно здесь. — Питт карандашом отметил место на карте. — Двадцать миль на юго-восток от Кефлавика.
Сандекер кивнул.
— Не больше полутора часов. При такой-то скорости. Ты только посмотри, дроссель еще два дюйма не дошел до предела.
— Погода превосходная. Надеюсь, она удержится.
— Облаков нет ни в одной стороне. В это время года у южной оконечности Исландии обычно тихо. Худшее, что нас может ждать, это туман. Он появляется во второй половине дня.
Питт сел, вытянул ноги и посмотрел на скалистый берег.
— По крайней мере можно не беспокоиться о горючем.
— Что говорят приборы?
— Баки полны на две трети.
Мозг Сандекера работал как берроузовский арифмометр.[13]
— Для наших целей хватит. Нет смысла беречь горючее, тем более что платит по счету Рондхейм.
Довольный, он еще увеличил скорость.
«Гримси» опустил корму и полетел над волнистым синим морем, поднимая два гигантских облака брызг. Впрочем, Сандекер не всегда рассчитывал маневры. Тиди как раз поднималась по лестнице из камбуза, осторожно неся поднос с тремя чашками кофе, когда адмирал увеличил обороты. Неожиданный разгон застал ее врасплох, поднос взвился в воздух, а сама Тиди исчезла в камбузе, как будто ее сдернули туда невидимой рукой. Ни Питт, ни Сандекер не заметили этого водевильного падения.
Тридцать секунд спустя, гневно вскинув голову, Тиди снова появилась в рубке: ее волосы промокли, блузка была залита кофе.
— Адмирал Джеймс Сандекер! — визгливо, перекрывая гул двигателей, крикнула Тиди. — Когда вернемся в отель, добавьте к вашему счету стоимость новой блузки и похода в парикмахерскую.
Сандекер и Питт посмотрели на нее, потом, ничего не понимая, переглянулись.
— Я могла попасть в больницу, — продолжала Тиди. — Если хотите, чтобы я в этом плавании была буфетчицей, будьте повнимательнее.
С этими словами она повернулась и снова исчезла в камбузе.
Сандекер свел брови.
— Что это было?
Питт пожал плечами.
— Женщины редко объясняют свои поступки.
— Для менопаузы она слишком молода, — размышлял Сандекер. — Должно быть, у нее менструация.
Мысленно аплодируя ему, Питт сказал:
— Все равно это вам будет стоить новой блузки и похода к парикмахеру.
Тиди потребовалось десять минут, чтобы снова сварить кофе. Учитывая, под каким углом «Гримси» навис над водой, разрезая вершины волн, она проявила профессиональную ловкость, умудрившись в упрямой решимости добраться до рубки и не пролить ни капли из трех чашек.
Прихлебывая кофе и глядя, как темно-синяя вода расступается перед старым кораблем, Питт не сдержал улыбку.
Но потом он вспомнил о Ханневелле, о Файри, о Матаджике, об О’Рейли и перестал улыбаться.
Без улыбки он следил за тем, как перо эхолота выписывает зигзаги, рисуя поверхность морского дна. Дно находилось на глубине в сто тридцать футов. Питт не улыбался: где-то там, внизу, лежит самолет с мертвым экипажем, и он должен его найти. Если повезет, эхолот покажет неправильный выступ на дне.
Надеясь на лучшее, он отмечал расположение береговых утесов.
— Вы уверены в том, где искать? — спросил Сандекер.
— На двадцать процентов уверен, на восемьдесят — догадываюсь, — ответил Питт. — Будь у меня ориентир, «Улисс», я бы изменил соотношение в нашу пользу.
— Жаль, но вчера я не знал, что вы задумали. Официальный запрос о спасении был направлен через несколько часов после вашего крушения. Спасательная служба ВВС из Кефлавика подняла ваш «Улисс» из прибоя своим гигантским вертолетом. Надо отдать им должное — работают очень эффективно.
— Эта эффективность нам дорого обойдется, — сказал Питт.
Сандекер помолчал, внося изменения в курс.
— Проверили оборудование для погружений?
— Да, там все, о чем мы просили. Напомните, чтобы я угостил выпивкой этих госдеповских людей из консульства, когда вернемся. Переодеться рыбаками и продавать приманку всего через пару часов после того, как вас известили, — это нужно уметь. Всякий, кто наблюдал бы за этим в бинокль, решил бы, что встреча совершенно случайная. Они так незаметно переложили оборудование, пока вы торговались из-за приманки, что я и с десяти футов едва это заметил.