— Зачем? К тебе едут друзья? — спросил Эрвин. — Думаю, я смогу разместить их у себя в доме.
— Эрвин, какие друзья? Опомнись! В гостиницу я переезжаю на время, пока Клавдия Ивановна не очнется и нам не разрешат уехать.
— Аня, я тебя не отпущу! Какая гостиница? О чем ты? Ты останешься у нас в доме! — вполне искренне проговорил Эрвин.
— На каком основании? Все открылось.
— На основании того, что именно я впутал тебя в это дело и считаю своим долгом помочь тебе, — сказал Эрвин.
— А он, между прочим, прав, — задумалась Ариадна Львовна. — Слушай его, дочка. Да и мне надо как-то реабилитироваться перед тобой. А то еще подумаешь, что столкнулась с семьей лгунов. Короче, не возражай, едем к нам! — звякнула дорогими бусами Ариадна Львовна и лихо махнула рукой в ажурной перчатке, словно вызывая карету с возницей. Аня невольно вздрогнула, от этой дамочки можно ждать чего угодно, в этом они уже убедились.
Глава 10
Для Ани начались самые длинные дни. Она чувствовала себя совершенно лишним человеком в доме Ламаров. Все ей было неудобно и немило. Несмотря на то что Эрвин делал все, чтобы отвлечь ее от грустных мыслей, Анну его внимание убивало еще больше. Подсознательно она боялась привязаться к нему, ведь уже выяснилось, что им ничего не светит. О состоянии здоровья Клавдии Ивановны не было никаких известий, увидеть ее Аня тоже не могла. Успокаивал только один момент: Симон посадил у палаты свекрови круглосуточную охрану, правильно рассудив, что если с ней уже поступили столь бесчеловечно, то вполне могут повторить попытку. Эрвин, как и обещал, оплатил лечение Клавдии Ивановны, и Аня убедилась в его порядочности.
— Вот мы и в Вене! — радостно заявил Эрвин, помогая Анне выйти из машины.
В один из дней, когда им было абсолютно нечего делать, он пригласил ее в поездку по австрийской столице.
— А то мне неудобно, пригласил тебя в гости….
— И каким способом! — напомнила ему Аня.
— Вот-вот, и способ был не ахти! И ждали тебя здесь одни неприятности. Не хочу, чтобы сложилось неверное представление о моей стране. Поэтому приглашаю тебя на целый день, а может быть, на несколько дней для того, чтобы познакомиться с Веной, посетить знаменитую оперу, посидеть в кафе.
— Туда тоже поставляют вино Ламаров? — поинтересовалась Аня, и ее юмор был оценен веселым смехом Эрвина.
— Нет, там мы будем пить исключительно кофе — один из самых удивительных напитков на земле, — блеснул он глазами.
— Не знаю, что и сказать… — нахмурилась она. — Свекровь в больнице, а я поеду развлекаться.
— Мы поедем просто развеяться, и, если хочешь, наша поездка будет носить только познавательный характер, без тени веселья и разврата.
— Это радует.
— Сидя в доме, ты все равно не поможешь своей родственнице. А если будут какие-то изменения в ее состоянии, нам сразу сообщат, — уговаривал ее Эрвин, и, конечно же, Анна не смогла противостоять его чертовскому обаянию и приняла приглашение.
И вот утром они очутились в самом центре Вены.
— Что будем делать? — Чувствовалось, что Эрвин был готов на многое ради своей спутницы, и ей это льстило. Хотелось пококетничать, пожеманничать и показывать пальчиком на все, что ей понравится, и капризно надувать губки. А ее ухажер явно пойдет на все, чтобы ублажить свою даму.
Погода располагала к пешей прогулке: небо без единого облачка, нежное и ласковое солнце и легкий, свежий ветерок.
— Думаю, что для начала прогуляемся пешком, — ответила на вопрос Аня и уверенно зашагала по мостовой. Для этой прогулки она надела светло-голубые джинсы, плотно облегающие ее фигуру, красную кофточку-поло. Завершали ансамбль красные лакированные туфли на толстых, но высоких каблуках, выбранные исключительно из-за красоты, так как для прогулки они были неудобны. Эрвин выглядел как всегда, словно заморский принц, — в костюме кремового цвета и модной рубашке из льна.
— Я так рад, — лучились его глаза.
— Чему же ты рад? — лукаво спросила она.
— Наконец-то мы остались вдвоем, можем наслаждаться обществом друг друга.
— Звучит заманчиво, учитывая, что мы должны быть как минимум влюблены друг в друга, — ответила Анна.
— А мы влюблены! — уверенно заявил Эрвин.
Они шли по узким, петляющим улочкам центра города, и Эрвин взахлеб рассказывал о зданиях, памятниках…
— Центр города, а дышится легко, — отметила Аня, рассматривая свой стройный силуэт в зеркальной витрине магазина. Она нравилась себе, а еще больше ей импонировали взгляды, которыми одаривал ее Эрвин.
— Вена — город, где площадь садов и парков превышает количество заасфальтированных участков, а на каждого ее жителя приходится несколько деревьев.
— Понятно, господин профессор, почему здесь такая концентрация кислорода в воздухе. Думаю, что на то количество людей, которое проживает в Москве, придется перенести все деревья из сибирских лесов, чтобы создать такую же насыщенность кислородом.
Старинные здания, мимо которых они проходили, были выдержаны в одном стиле, и только разномастные вывески по первым этажам домов, где размещались магазины и офисы, нарушали общую идиллию. Не сговариваясь, молодые люди заглянули в кафе.
— Может быть, здесь не очень хорошая вентиляция, но зато это самая старая кофейня в Вене, хранящая свою историю и традиции. Сюда водят туристов, чтобы они оценили знаменитый кофе и фирменные пирожные.
После таких многообещающих речей Анна не смогла устоять перед кусочком шоколадного торта и кофе по-венски. Последнее называлось меланж: специфический вкус кофе несколько сглаживался добавкой горячего молока. Выпечка являла собой шедевр кондитерского искусства. Анна обратила внимание на внутреннее убранство заведения. Стены были светло-песочного цвета, словно цвет яичного бисквита, с белоснежных потолков неправильной формы свисали роскошные старинные люстры. Пол был мраморный из разноцветной плитки. За маленькими круглыми столиками на неудобных, на первый взгляд, стульях сидели посетители. Не было толпы, но и свободных мест не наблюдалось. Анна с удовольствием разглядывала пожилые пары, которые проводили здесь время за чашкой дымящегося кофе и свежей газетой.
— Какие вы, однако, гурманы. Придаете еде большое значение, причем не для того, чтобы насытиться, а для того, чтобы сидеть вот так часами и получать удовольствие, — отметила она, — будь то от вина или от кофе….
— Пожилые люди заслужили отдых, да и вообще жизнь здесь более размеренная, чем в Москве, поэтому ты чувствуешь себя не в своей тарелке.
— У вас и студенты позволяют себе больше свободы.
— У нас студенты не пьют пиво, — поднял бровь Эрвин.
— Согласна, кофе куда лучше пива, — признала Анна, облизывая с верхней губы молочную пену.
— Заметь, в Вену ежегодно приезжают много туристов, молодых парочек. Именно они так праздно шатаются по городу и заполняют многочисленные кафе нашей столицы, — говорил Эрвин, уплетая пирожное со свежими фруктами.
Вдоволь насладившись уютной обстановкой старинного кафе, молодые люди отправились дальше. Эрвин буквально заставил Анну зайти в ювелирный магазин, где приобрел для нее колье из черного жемчуга и такие же серьги, в которых жемчужины были собраны в большие кольца. Наотрез отказавшись от посещения магазинов, Анна увлекла Эрвина в большой парк с ухоженными газонами, большими раскидистыми деревьями, с разнообразными цветами на клумбах. Анна просто зааплодировала от восторга, увидев пруды с утками и лебедями.
— Какая красота! Боже, какие птицы!
Между тем птицы собирались стайками у берега, посматривая на прогуливающихся у берега людей.
— Они есть хотят! Эрвин, купи что-нибудь из хлебных изделий… тьфу! Хлеба купи! — попросила она, горя желанием покормить птиц.
А уж когда она увидела рядом с грациозным белым лебедем маленького серенького, совсем невзрачного лебеденка, она завизжала от удовольствия.
— Ой, какая прелесть! Какая лапочка! Смотри! Мама его не отпускает от себя, оберегает, сама и кормить, наверное, будет!
Эрвин не один раз бегал в ближайший магазин и приносил хлеб. Анна же с детским восторгом и непосредственностью отщипывала кусочки от батона и бросала в воду. Утки вели себя, как воробьи на суше, а лебеди отгоняли их и дружно поглощали предлагаемые яства.
— Смотри, Эрвин! Ты видишь, как мама-лебедь заботится о своем птенчике! Она ухватила большой кусок хлеба, мочит его в воде и дробит своим клювом на мелкие крошки, чтобы этот серый неуклюжий комочек смог полакомиться! Какая любовь!
— Это инстинкт, — возразил Эрвин.
— Вы — сухарь, господин! Он такой маленький и невзрачный, а вырастет в самую красивую, грациозную птицу! Это фантастика!
— У тебя горят глаза! — любовался Ламар Аней. — Тебе так нравятся лебеди? А если я пообещаю тебе дом с собственным озером, где будут плавать эти птицы, ты станешь моей женой?
— Ради птиц? — улыбнулась Анна. — Я вообще люблю животных.
— Я могу организовать тебе зоопарк! — пообещал Ламар.
— Лучше открой приют для бездомных животных.
— В моей стране их нет.
— На моей родине, — пояснила она.
— Я согласен. Будь моей, Анна!
— Я сейчас не готова ответить, но…
— Что?
— Обещаю подумать… все-таки Вена — действительно романтический город, раз я уже так смягчилась, — ответила она, невольно опять отмечая, насколько он красив и просто сексуально привлекателен. «Ломаюсь, а ведь умом понимаю, что в нем моя погибель, как у Кощея Бессмертного смерть в иголке, так моя — в нем».
К гладкой поверхности пруда приблизила нос весьма добродушная псина породы лабрадор, при этом она приветственно махала хвостом. Но лебедь-мама сразу напряглась, расправила крылья, изогнула шею и грозно зашипела. Она предупреждала пса, который, кстати, даже не лаял, чтобы он не вздумал приблизиться к ее дорогому серому комочку. Миролюбивая собака и не думала посягать на его жизнь, а только хотела познакомиться поближе, но была отозвана здравомыслящим хозяином. Анна вволю налюбовалась птицами, и они продолжили прогулку по аллее.