юбви, в общем, всего того, что желают друг другу люди во всем мире, несмотря на национальность, возраст и вероисповедание. Аня не сразу обратила внимание, что конфетка ей досталась, отличная от других и по размеру и по цвету фантика. Она развернула ее скорее по инерции, чем от желания полакомиться. На фантике был написан текст на английском языке:
«Дорогая Аня, мне очень надо с тобой поговорить. Я буду ждать тебя у себя дома сегодня ближе к ночи. Приходи обязательно, у меня жуткие опасения по поводу жизни любимого мужчины! И никому не говори, что я тебя пригласила! Кристина-стилист».
От таких «пожеланий» у Анны мурашки побежали по коже. Она растерянно смотрела на фантик.
— Что-то случилось? — приблизился к ней Эрвин, увлекая ее танцевать. — Ты не чувствуешь, что у тебя шоколад тает в руке? — Его глаза смеялись, а Аня чувствовала, как у нее тает сердце.
Она машинально взяла конфету в рот, а Эрвин, перехватив ее руку, облизал пальцы. Анну будто ударило током.
«Как-то нехорошо он на меня влияет, — с тоской подумала она, — может, мне в детстве вставили в кости металлические спицы, а в голову металлические пластины? А Эрвин ради повышения своего сексуального магнетизма носит в кармане мощный магнит?»
— Что предрекает твое послание? — продолжал прожигать ее глазами Эрвин. — Давай угадаю? Встречу с брюнетом, которая перевернет всю твою жизнь. Вас захватит любовь, страсть, главное, чтобы вы не проворонили свою судьбу, и тогда счастливая старость в окружении кучи детишек будет вам обеспечена.
Аня наконец вышла из оцепенения, скомкала фантик и запихнула его в карман, решив не жевать записку, как в шпионских боевиках.
— А что, если нам пройти в «номера»?
— Что? — не понял Эрвин.
— Заняться первозданным злом.
— Чем?
— У тебя тугоухость или ты тугодум?
— Ни то, ни другое.
— Сексом, заняться сексом, — пояснила Аня, решив покончить с наваждением самым радикальным способом.
— Сейчас?! — оторопел Эрвин, давно вьющийся вокруг Анны, словно кот вокруг сметаны, но не ожидавший столь внезапной сдачи крепости.
— Сейчас, — кивнула Аня, — или по австрийским традициям праздник молодого вина превыше секса?
Эрвин подхватил ее на руки и под недоуменные взгляды гостей (и один восторженный — Ариадны) понес ее с этого праздника жизни, который не смогло прервать даже вооруженное нападение.
Ане казалось, что она мчится на сказочной колеснице по небу, а копыта волшебных коней высекают искры золотых звезд. Анна шумно втянула ноздрями воздух и открыла глаза. Она лежала в объятиях Эрвина в его спальне и стук своего сердца принимала за волшебный стук копыт. И было от чего сойти с ума. Так сказочно Анна не чувствовала себя никогда в жизни, в нее словно влили струю «живой» воды и обжигающего пламени, причем одновременно. Как долго они упивались друг другом, она не знала, вконец потеряв ориентацию в пространстве и времени, но, судя по тому, что Эрвин отрубился совершенно без сил и напоминал улыбающегося покойника, а сквозь приоткрытые жалюзи просматривалось абсолютно черное небо, времени прошло предостаточно.
«Ну и что я проверила? Что себе доказала? Что теперь вообще без него не смогу? Я все время буду сравнивать всех мужчин с ним? Постойте-ка, о каких это мужчинах я думаю? Что за бред? Да мне никто больше не нужен! Черт бы побрал этого австрийца! Кто знал, что он ко всему прочему окажется еще и таким потрясающим любовником?»
Анна покосилась на Эрвина и спустила ноги с кровати.
«Что-то отвыкла я лежать в одной постели с мужчиной, словно украла что-то или сделала что-то непристойное, хотя непристойностей было предостаточно…»
— Ты куда? — очнулся Эрвин и, обняв, увлек ее снова в постель. — Никуда тебя не пущу….
— Не очень-то и хочется…
— Чего? — Эрвин открыл один глаз.
— Уходить от тебя, — ответила Анна и поцеловала его.
Аня с большой радостью отметила, что, влюбившись, абсолютно потеряла аппетит, поэтому может не беспокоиться за размеры своей талии. Утром они спустились в гостиную с такими счастливыми лицами, что всем все сразу стало понятно. Ариадна светилась счастьем и лукаво улыбалась.
— Доброе утро молодым.
— Доброе утро, — ответила Аня, не поднимая глаз.
Сильвия в национальном костюме, плохо сидящем на ее нескладной фигуре, засмеялась.
— Да вы не стесняйтесь! Дело-то молодое!
«Так говорит, словно сама старуха», — подумала Аня, глядя на изобильный стол, но без обычного раздражения.
— Эх, скоро придется добавлять статью в мою книгу о Ламарах, — подала голос рыжая Остерия. — Соединение с русскими корнями и появление самого молодого наследника.
«Еще одна, — закатила глаза Анна, — хорошо хоть нет невесты ангельского вида, жалко ее, посидела здесь, глазами похлопала и ничего не получила… Интересно, а чем я его взяла? Эх, какой красавец! Значит, есть у меня еще порох в пороховницах!» — возгордилась она.
— А что такого особенного в роде Ламаров, что вы даже решили написать о них книгу? — спросила Аня у журналистки, милостиво принимая из рук Эрвина кофе.
Рыжая красавица подавилась яблочным пирогом, который уплетала за обе щеки, и почему-то очень растерялась. Затем она собралась и изобразила на лице лукавую улыбку.
— Ну как же, такая интересная судьба. Молоденькая русская, точнее советская, военнопленная и пожилой, известный немецкий композитор… Какая судьба, какие страсти и какая любовь! Вот и Эрвин повторяет судьбу дедушки с бабушкой. Незнакомка из России — и тоже любовь! Хотя мог бы выбрать любую…
— Нет! — прервала ее Ариадна. — Столь смелой женщины, на лету сшибающей бандитам головы, ему здесь не найти.
«Ага, на это способен только человек, уцелевший в годы перестройки, переживший несколько дефолтов и способный с разбега войти в московское метро в час пик», — хотела добавить Анна, но сдержалась.
Весь день Эрвин кружил вокруг нее, словно мотылек вокруг цветка. Он был готов носить ее на руках и кормить с ложечки. Анну же от безделья тошнило и ломало, словно наркомана в ожидании дозы. Не выдержав, она прогнала Ламара заняться делами, а вскоре и сама присоединилась к нему в его рабочем кабинете, взяла со стола папки и погрузилась в, может быть, для кого-то скучный, а для кого-то увлекательный мир цифр. Потом они вместе прогулялись по парку, покатались на катере, поужинали в итальянском кафе, за что Анна была очень благодарна Эрвину, так как смотреть на заваленный едой стол Ламаров она уже не могла. Кончилось все бурной оргией в спальне Эрвина.
— Надо было сразу идти сюда и заняться тем, чем мы оба хотели, — сказал Ламар и откинулся на подушку.
— Мы должны были создать хотя бы видимость, — возразила Аня.
— Видимость? Чего?
— Человеческих отношений, а не собачьей страсти.
— У нас любовь, о каких собаках ты говоришь?
— Ты, как всегда, меня недопонял…
— Будешь курить?
— Нет… Скажи лучше, почему ты ей не признаешься? — спросила Аня.
— Кому? И в чем? — переспросил Эрвин.
— Своей бабушке в том, что ее бизнес с виноградниками и заводом убыточен? — напрямую спросила Анна.
— Так ты и в этом разбираешься? — удивился Эрвин. — Я думал, что в моем кабинете ты скучала, глядя в отчеты и цифры.
— Ты все время забываешь, что я очень люблю цифры и языки? Я прекрасно поняла, что бизнес госпожи Ламар приносит одни убытки.
Эрвин повернулся к ней и, подмяв под себя одеяло, улыбнулся.
— Ты права! Мало того, что ты чертовски красивая и смелая, ты к тому же еще и умная. Это страшная смесь, я совершенно пропал.
— Обычная, — пожала плечами Анна, — почему-то вы, мужчины, считаете, что женщина может быть или умной, или красивой, другого не дано. Знаешь, бывают редкие исключения, когда все это удачно сочетается. Я бы, будь мужчиной, искала именно такую женщину, а не разменивалась по пустякам.
— Ты очень категорична, Аня, глупые красавицы бывают очень даже забавны.
— Не старайся вывести меня из себя, не удастся, — отворачиваясь, ответила Анна, и Эрвин рассмеялся.
— Я и искал такую, как ты.
— Охотно верю.
— Ну, хорошо, не сердись…
— Ты относишься ко мне несерьезно, я задала тебе вопрос.
— Прости, не знал, что тебе это интересно. Просто моя бабушка для меня очень много значит, и я знаю, как она относится к своему ресторану. Думаю, у нее нет способностей к бизнесу. За что бы она ни бралась, все тут же прогорало. Нет у человека деловой хватки и способности правильно оценить свои силы, чтобы это в дальнейшем принесло материальную выгоду. Но винодельческий бизнес свел ее с ума, Ариадна не хочет ничего замечать, и его убыточность в том числе. Может быть, этот старый ресторан напоминает ей встречи с моим дедом или что-то еще… Я не знаю, но точно поддержу это убыточное дело только ради ее спокойствия.
— Вы очень богаты…
— Ты это тоже оценила по моим бухгалтерским отчетам? — усмехнулся Эрвин. — Это Еще верхушка айсберга, не хвалюсь, но я действительно богат. У меня как раз есть деловая жилка, не знаю в кого. Несколько долгих лет я только и делал, что приумножал деньги в геометрической прогрессии.
— Ты поднял фактически разоренное хозяйство своей семьи, — прокомментировала Аня.
— Это слишком громко сказано.
— Зато правда.
— Пусть так, поэтому содержать маленький ресторан — для меня сущий пустяк.
— Ты хороший внук, — повернулась к нему Аня.
— И буду хорошим мужем, — он привлек ее к себе, — ты еще сомневаешься?
«Как же это хорошо… любить и быть любимой, — думала Аня, лежа в объятиях спящего Эрвина. — Как не правы женщины, говорящие о том, что им никто не нужен… Они ошибаются или таким образом защищаются. Ведь если признать, что у тебя никого нет, а ты очень хочешь, чтобы этот человек был, становится очень тяжело на душе и погружаешься в самую настоящую депрессию. И я так жила долго… отказавшись от мимолетных встреч, после них наступало еще большее опустошение. И вот теперь я опять влюблена, как девчонка, но совсем не в девчачьем возрасте. Почему же так тревожно на душе? Почему я не могу до конца расслабиться и просто плыть по течению? Возраст не тот или не могу поверить в свое счастье? Нет, кажется, я опять пытаюсь себя обмануть. Я знаю причину… Подсознательно я понимаю, что мы не будем вместе, что это скоро закончится… Он не сможет оставить свой чертов трактир и бабушку, а я не смогу так плотно завтракать каждый день. Другими словами, я уеду в Москву, не стану здесь жить, и это — факт, ужасающий меня. Сказка быстро закончится, странно, что Эрвин ничего не чувствует. Хотя у мужчин все по-другому, сейчас он наслаждается мной, а потом… утешится другой! Так и будет! — Аня повернула лицо к безмятежно спящему Эрвину и невольно залюбовалась им. — Хватит загонять себя в угол. Сейчас он мой, и я буду наслаждаться им. Что Эрвин мне сказал, перед тем как уснуть? Кажется, Марат исчез, видимо, снова загулял… При чем здесь Марат? Думай, Аня, думай! Что же тебя все-таки тревожит? Стоп! Черт! Как же я могла забыть, что Кристина просила меня зайти, да еще столь оригинальным способом! Ну я и свинья! А вдруг у нее что-то случилось, а