Пим сразу же велел остановиться и, забрав Айседору, потребовал, чтобы авто было возвращено в Амстердам. В случае если бы его бывшая возлюбленная решилась осматривать гостиницы, она бы прежде всего искала большую приметную машину.
В два часа ночи беглецы позвонили у входа, и навстречу им вышел заспанный привратник с фонарем в руках.
– Комнату, – потребовали в один голос Айседора и Пим.
– А вы женаты? – с подозрением покосился на них служитель. И когда они решительно кивнули в ответ, понимающе замотал головой: – Нет, вы не женаты, у вас слишком счастливые лица.
Вместо одной он дал им ключи от двух комнат, расположенных в разных концах коридора, после чего водрузил посредине стул и, удобно устроившись, принялся наблюдать за развитием событий.
Первым не выдержал Пим, высунув голову и обнаружив спящего на стуле привратника, попытался на цыпочках прокрасться в комнату своей дамы, но блюститель чужой нравственности немедленно пресек эту попытку, велев молодому человеку немедленно вернуться на его территорию. Следующей предприняла попытку выбраться Айседора, но едва она высунула голову за дверь, бессонный страж тут же обрушил на нее лекцию о морали и нравственности. Влюбленные выдержали еще час, и… должно быть, днем их мучитель имел возможность как следует отоспаться.
Так продолжалось всю ночь, и наутро злые и невыспавшиеся Айседора и ее несостоявшийся любовник заняли свои места в петербургском экспрессе и… продрыхли большую часть пути.
Как обычно, неприхотливая Айседора путешествовала налегке. Пара чемоданов, один с книгами и другой с вещами да плетеная корзиночка с разными мелочами были вынесены из вагона носильщиком и поставлены рядом с восемнадцатью сундуками с инициалами П.М.
Пим был из породы людей, свято верящих в то, что если утром солнышко поднимается на небо, то делает оно это исключительно для него. С детства он был любимым ребенком, которого родители баловали с утра до вечера, постоянно целуя, обнимая, даря подарки и стараясь из кожи вон вылезти, лишь бы их ненаглядное чадо было обеспечено всем, чем только может быть обеспечен любимый ребенок миллионеров. Ему было достаточно показать пальчиком на игрушку или сласть, чтобы тут же получить просимое. Пим всегда одевался и причесывался по последней моде, находя удовольствие в повязывании галстуков или подборе жилетов.
Самое странное, что безмозглый красавчик оказался именно тем лекарством, которое излечило Айседору. Ведь привыкшая относиться к жизни слишком серьезно, она не умела расслабиться и начать думать о себе. Впрочем, последнему она так и не научится. Зато Пим подарит ей краткую передышку и желанный отдых. Потому что иногда нужно трудиться и бороться, а иногда – просто валяться на пляже, смотря на волны и не думая решительно ни о чем. Рядом с Пимом для Айседоры наставал именно такой период. Она много смеялась, пробовала вкусные блюда, посещала комедии, весело хохоча над шутками, которые еще вчера казались ей идиотскими. Разумеется, такое существо, как Пим, не могло бы составить счастье Айседоры на долгие годы, да они и не стремились.
Из Петербурга Дункан направляется в Москву, где ее уже ждет Станиславский. За время ее отсутствия в «Художественном» произошли изменения, а у Константина Сергеевича набралось полтетрадки вопросов. В общем, ей есть чем заняться. Вместе с Пимом она посещает театры и рестораны, молодой человек богат и щедр, а после до хрипоты спорит со Станиславским, который показывает ей наброски тех актерских упражнений, которые он как раз в это время пробует на своих актерах. Не в состоянии поддерживать разговор о чем-то, что оказывается за гранью моды и программы меню на завтра, Пим оставляет Айседору и Константина Сергеевича, предоставляя своей даме развлекаться в ее стиле. Дункан же не столько развлекается, сколько рекламирует Станиславскому Гордона Крэга. Расстались они или еще встретятся – не важно. Айседора далека от мысли организовать Крэгу работу в Художественном, дабы вымолить его прощение за измену. Нельзя изменить тому, кому не обещала быть верной и кто тебе сам постоянно изменяет. Айседора выше обыкновенной бабьей мелочности, она не собирается мстить неверному. Все как раз наоборот. В прошлый раз она устроила своего неуравновешенного любовника в труппу к Дузе, и он оправдал вложенные в него силы, доказав, что Айседора не напрасно верит в его гений. И вот теперь она находит, что «Художественный театр» с его экспериментами и новшествами – именно та площадка, где гений ее друга может расцвести в полную силу.
Воспитанницы школы танца модерн в Москве
Короче, она уговаривает Станиславского пригласить Гордона Крэга, чтобы тот принял участие в постановке какого-нибудь спектакля. То, что Константин Сергеевич в конце концов действительно связывается с Крэгом и приглашает его работать в «Художественном», наглядно показывает, насколько он верит Айседоре, до какой степени ему небезразлично ее мнение.
Уезжая из Москвы, Дункан вполне счастлива – гастроли проходят под знаком плюс, Пим развлекает ее, в кои-то веки заставляя почувствовать себя беззаботной девчонкой, а ее русский друг Константин Сергеевич делает все возможное, чтобы она не скучала в интеллектуальном плане. Не будь Станиславского с его обязательными еженощными (он приходит после спектакля) посиделками, Пим надоел бы ей гораздо раньше. А так равновесие соблюдено, и Дункан вполне счастлива.
Вообще, Айседора относится к той породе людей-творцов, рядом с которыми крайне сложно находиться, не будучи творческим человеком. Дункан создала целое направление в танце, Станиславский – собственную театральную систему. Эти двое вполне бы могли свить свое собственное театрально-семейное гнездо, периодически вмешиваясь в дела своего партнера, ругаясь, ломая созданное, достраивая и в результате безусловно обогащая друг друга, но Константин Сергеевич был женат, и если он и засматривался на дивные формы Айседоры, то старался делать это деликатно.
Навстречу мечте
Отработав положенное в России, Дункан возвращается к преподавательской деятельности. Ее ученицы подросли и окрепли и, что самое главное, морально и физически готовы к работе на сцене. В то время Айседора увлекается Бетховеным, планируя поставить со своими дунканятами «Девятую симфонию». Она дает несколько безденежных выступлений с детьми в Германии. Постепенно у Дункан складывается дальнейший план действий. Ведь очень скоро, буквально несколько лет, и все эти девочки вырастут, и из них можно будет сколотить полноценную театральную труппу. В своих работах Айседора говорит о танцующем оркестре, но нам проще представить себе театр, в котором будет солировать пока сама Дункан, с тем, что дети станут сопровождать ее подтанцовкой. Позже из учениц выделятся несколько, готовых брать на себя сольные партии, небольшие роли, чтобы в итоге заменить и ее саму. Одновременно с работой нового театра будет работать школа, и если в прошлый раз Дункан набрала сорок человек – класс, теперь ей понадобится человек двести. С тем чтобы делать добор каждый год, выявляя самых талантливых детей. Больше учащихся – больше затрат, следовательно, необходимо искать мецената. Айседора уже пыталась увлечь своей методикой воспитания и обучению искусству танца жен банкиров, богачей и аристократов Германии. К 1907 году она окончательно убеждается в том, что выбрала не ту страну. Германия с ее пуританскими взглядами могла приютить крохотную частную школу, немецкая богема восторгалась танцами Дункан, но если бы за дело взялся император, все деяния Айседоры были бы возведены в рамки закона, а это было невозможно. Поскольку Дункан достигла в Германии популярности и была в моде, на ее спектаклях нет-нет, да и удавалось заметить представителя правящего дома, но все эти визиты носили неофициальный характер. Айседора мечтала, что в один из дней систему воспитания в ее школе возьмут на вооружение все передовые страны Европы, но именно этого ей и не могли позволить.
Что говорить, если императрица Германии перед посещением мастерской скульптора отправляла вперед себя гофмейстера с ворохом простыней. Простынями следовало прикрыть все то, что, по августейшему мнению королевы, могло оскорбить ее взор.
Поняв, что в Германии ей ничего не светит, Айседора начала всерьез задумываться о России. Почему ее потянуло именно в эту страну? – так, начиная с 1905 года она уже три раза съездила туда и обратно, заработав целое состояние и найдя много новых друзей. Ничего удивительного, что когда она предложила импресарио новую программу с участием молодых танцовщиц, он с радостью тут же договорился о выступлениях в Петербурге и Москве. Как назло, опять зимой, но да ничего не поделаешь, теперь даже русские холода не могли застать врасплох Айседору. Поэтому, проведя среди своих воспитанниц тщательный отбор, она подготовила программу, в которой участвовало двадцать ее лучших учениц, всем была куплена теплая одежда, после чего они сели в поезд и отправились в свое первое заграничное турне. Помогать сестре с детьми взялась Елизавета, которая лучше Айседоры знала ее многочисленных учениц, а последние годы так была им вместо матери. Как и в прошлые разы, выступления Айседоры пользовались успехом, но, несмотря на все старания Дункан, она не сумела найти единомышленников, и все ее призывы организовать в Петербурге школу истинного танца не пришлись ко двору. Со вниманием и интересом маленькие ученицы императорского танцевального училища смотрели на показательную репетицию и крохотный спектакль учениц Дункан, хотели ли они весело кружиться и прыгать, сплетаясь в хороводы или гоняясь по сцене за воображаемыми бабочками, предложи им это строгие преподаватели, или остались бы верными своей суровой школе? Кто знает… На следующий день в балетном училище устроили открытый урок для дунканят. Но, по всей видимости, ни те, ни другие не поняли друг друга, если бы учителя дали своим воспитанникам хотя бы несколько дней, дети могли бы подружиться, но больше встреч не предвиделось.
В то же время, будучи в Москве, Айседора снова встречается с Константином Сергеевичем Станиславским, который высоко ценил то, что сделала Дункан в области искусства. Да, будь у него больше денег и желания, он вполне мог бы устроить танцевальную школу при своем театре, но, по всей видимости, время Айседоры в России еще не настало. Хотя Станиславский и старался познакомить Дункан с людьми, состояние и положение в обществе которых могли бы поспособствовать организации и содержанию школы. Во всяком случае, в свой прошлый приезд Айседора получила предложение работать с актерами художественного театра, но тогда у нее были другие планы. Теперь же она не без удивления разглядывала танец босоножек в туниках, среди которых выгодно выделялась недавняя ученица школы Дункан, проучившаяся всего год у Елизаветы, Элла Рабенек Неизвестно, по какой причине Элла Ивановна покинула школу в Германии и почему Айседора не предложила ей попробовать работать в дуэте. Не исключено, что, занятой собственными проблемами, ей это и в голову не пришло, «до того ль, голубчик, было…», или Элла уехала, поняв, что уже узнала о танце Дункан достаточно. Во всяком случае, вернувшись в Россию, она сразу же начала действовать. В отличие от Айседоры, которая тратила массу времени только на то, чтобы обрасти связями, у Рабенек они были изначально. Ее отец работал банкиром, первый муж Владимир Леонардович Книппер