Деньги могли дать на комедию, организацию и раскрутку очередного негритянского джазового коллектива, они как раз вошли в моду, на школу современного танца, но… «Что за охота вам ставить греческую трагедию?»
Айседора металась между школой, существование которой теперь так же стояло под вопросом, сильно состарившейся матерью, которая желала, чтобы ее дорогая доченька не покидала больше Америки, ожидающим, что она что-то придумает и спектакли возобновятся, Августином.
Оставалось вернуться в Европу. Собрать чемоданы и распрощаться со знакомыми, оказалось проще, нежели приобрести билеты. Стыд и позор, но оставленных Зингером денег не хватило даже на места в каютах третьего класса на пароходе «Данте Алигьери». Айседора даже заказала эти самые билеты, но шли дни, а она так и не решалась их выкупить, отдав последние деньги, на которые ей предстояло содержать целую школу. За три часа до отплытия парохода, когда все воспитанницы, одетые в дорожные костюмы, уже с собранными чемоданами сидели в ателье и ждали неизвестно чего, в дверь постучала незнакомая дама, которая, не представляясь и не объясняя причины своего визита, поинтересовалась о недостающей сумме и тут же выдала просимое. Чудо?
Многим позже Дункан узнает, что имя поддержавшей ее в трудный момент жизни женщины – Руфь, и поделилась она, что называется, последним. То есть накануне отъезда обратила в наличные все свои сбережения, состоявшие из процентных бумаг и акций.
Когда пароход отчалил, дети запели «Марсельезу» и замахали заранее запасенными французскими флажками. Так в 1915 году Дункан со своей школой отправилась в Неаполь, после чего предполагалось поехать в Грецию, где можно будет разбить лагерь на Копаносе. Жизнь в палатках на собственной земле не стоила ни гроша, что же до еды, крестьяне продавали фрукты, овощи, хлеб и рыбу весьма дешево. Так что у школы был реальный шанс переждать достаточно долгое время, ведя полудикий образ жизни. Но тут запротестовали старшие ученицы, имеющие немецкие паспорта, и, посовещавшись, пришлось остановиться в Швейцарии, где вовремя появившийся импресарио предложил небольшие гастроли.
Что касается немецких паспортов, тут следует разъяснить особо, дело в том, что все были недовольны затянувшейся войной. Поэтому в это время немецкие деятели искусства, как бы далеки они ни были от политики, на гастроли не приглашались. А ежели все же приезжали, то их выступления бойкотировались. Дошло до того, что сделалось небезопасно исполнять музыку Иоганна Себастьяна Баха и Людвига ван Бетховена, Франца Шуберта, Роберта Шумана, Рихарда Вагнер, и прочих немцев… Конечно, за это не сажали в тюрьму. Просто публика могла вдруг подняться и демонстративно удалиться из зала, или начать свистеть. вообще, на исполнение музыки немецких классиков не ходили точно так же, как и на выступления гастрольных трупп из Германии.
Меж тем война опасно затягивалась, подобно сказочному чудовищу, занимая все больше и больше площади и требуя с каждым днем дополнительных человеческих жизней, вооружения, провианта.
Из Цюриха они перебрались ближе к замку Уши, Айседора и Мэри устроились в гостинице «Бориваж», воспитанников удалось поселить неподалеку в частном пансионе под присмотром учителей. Кроме того, Дункан арендовала похожий на ангар одноэтажный дом, в котором прежде размещался ресторан, оборудовав его в своем вкусе. Там днем она учила детей, а по вечерам выступала сама.
Весть о том, что мисс Дункан перебралась в Швейцарию, да еще и вместе со всей своей школой, сразу же сделалась достоянием общественности, и очень скоро в отель «Бориваж» заспешили первые паломники. Австрийский дирижер и композитор Феликс Вейнгартнер144 пожаловал вместе с супругой. Они провели целый день с Айседорой и ее воспитанницами, после чего был устроен импровизированный концерт, на котором звучала музыка Глюка, Моцарта, Бетховена и Шуберта, танцевали Айседора и ее дети, читал стихи Августин.
Более-менее сносно устроив школу и убедившись, что без нее этот хрупкий мир не рухнет и занятия будут проходить согласно расписанию, Айседора рванула на автомобиле по берегу Женевского озера, миновала Монтре, добралась до Вьеже, поднялась по вечным снегам Сен-Готардского перевала и вскоре оказалась в Италии. Рим, Неаполь и, наконец, Афины, куда она переправилась на маленьком пароходике. Снова любимые храмы, мраморные ступени Пропилеи к храму Афины Паллады…
В этот день стало известно об отставке премьер-министра Венизелоса145, народ вышел на улицы Афин, желая знать, примет ли Константин146 сторону кайзера или все-таки запоздало одумается и послушается предлагавшего ему Венизелоса союз с Антантой.
Вечером Айседора устраивает обед в одном из лучших ресторанов Афин, на котором среди прочих гостей присутствует секретарь короля Мелас, ярый поклонник Франции и ненавистник кайзеровской Германии. В красных розах Дункан замаскировала граммофон, на котором в решающий момент должна была прозвучать «Марсельеза». В то же время и в том же зале высокопоставленные лица Греции в компании берлинских коллег отмечали нечто свое. Когда за соседним столом прозвучало «Да здравствует кайзер!» и зазвенели бокалы, сидящая ближе всех к букету Айседора включила «Марсельезу», и тут же одна из гостей Дункан вынесла заранее припрятанный портрет Венизелоса. Вместе с портретом и граммофоном они вышли из ресторана, и Дункан тут же протанцевала гимн Франции под пение своих гостей и примкнувших к ним прохожих.
После танца Айседора произнесла речь, в которой сравнила Венизелоса с Периклом, призывая прислушаться к тому, что говорит этот великий человек, так как именно его политика приведет в конечном счете возлюбленную ею Грецию к славе!
Потом все направились к дому Венизелоса, где пропели и «Марсельезу», и греческий гимн, пока невежливые представители правопорядка не разогнали импровизированный митинг.
На крути своя
Осуществив задуманное, Дункан вернулась пароходом в Неаполь, где пересела на свой автомобиль и вернулась в школу. Ученицы и их учителя уже все глаза проглядели, когда же на дороге в облаке пыли появится открытая машина с сидящей в ней Айседорой. Незаметно подошел срок платить за аренду, снова нужно было выкладывать деньги, а стало быть, без Айседоры не обойтись. Когда-то никому не известная рыжая девочка содержала семью из пяти человек, теперь она тащила на себе больше пятидесяти. При этом предложения устроить выступление или отправиться на гастроли поступали все реже и реже, а она даже не могла обратить в деньги подаренную ей Зингером недвижимость во Франции, так как собственными руками уже передала дом в Бельвю под госпиталь. Пришлось занимать деньги у ростовщиков под грабительские 50 % годовых, а война все не заканчивалась.
Элефтериос Кирику Венизелос (1864–1936) – греческий политик, несколько раз занимавший должность премьер-министра с 1910 по 1933 год
Спасти положение должен был более чем своевременный контракт в Буэнос-Айрес, куда Дункан поехала вместе с опереточной труппой, подписавшей контракт с тем же импресарио, по дороге к ней должен был присоединиться пианист. Договорились, что в Нью-Йорке к ее турне присоединится Августин, который станет ее ангелом-хранителем во время всей гастрольной поездки.
Айседора с жадностью впитывала новые впечатления, общалась с пассажирами парохода. Кто-то бежал от войны, ломая привычную жизнь и заранее страшась того, что ждет его в чужой стране, кто-то ездил по делам своего бизнеса, кто-то… Айседора скоро приметила на борту компанию атлетически сложенных молодых людей, как выяснилось, боксеров, во главе с чемпионом мира прошлого года Тедом Льюисом147.
Каждое утро в 6.00 команда вставала и тренировалась в течение часа, после чего еще час все плавали в большом пароходном бассейне. От нечего делать Дункан попросила разрешения присоединиться к новым знакомым. Искупавшись и позавтракав, она была вольна дремать хоть до обеда. А вечером совершенно бесплатно танцевала под аккомпанемент Рене Дюмениля148 в кают-компании для своих новых друзей и желающих посмотреть на ее искусство пассажиров.
С Рене Айседору подружила любовь к маэстро Вагнеру и его музыке. Рене мог часами рассказывать о своем кумире, о котором он собирался написать книгу.
«Книгу?» – Айседора недоуменно смотрела на нового знакомого, которого знала как весьма талантливого музыканта.
Да, необычайно одаренный и разносторонний Дюмениль изучал в Сорбонне литературу и медицину, печатал свои критические статьи в музыкальных журналах, в некоторых из которых он числился постоянным сотрудником. Пройдет несколько лет, и Рене Дюмениль проявит себя как историк музыки, издав в 1927 году монографию о «Дон Жуане» Моцарта и в 1929-м книгу о Рихарде Вагнере. Напишет прославивший его очерк «Современная музыка во Франции», после чего создаст множество работ о писателе Гюставе Флобере, показав себя толковым литературоведом. Впрочем, все это пока еще принадлежит будущему, а в 1916-м же году Рене пустился в это путешествие исключительно ради счастья познакомиться с Айседорой, о которой ему рассказала Козима Вагнер в Байройте, где он проживал некоторое время, собирая материал о великом композиторе. Так, общаясь с Рене, Айседора узнавала новости о старых знакомых: Зигфрид Вагнер, за которого Козима мечтала выдать Айседору, при всех стараниях его матери подыскать ему достойную супругу умудрился оставаться холостяком аж до сорока шестилетнего возраста. Но буквально в прошлом году, 22 сентября сочетался-таки браком с восемнадцатилетней Винифред Уильямс, единственной дочерью английского журналиста Джона Уильямса, после ранней смерти которого ее забрали в свою семью Клиндворты. По уверению присутствующего на венчании Рене, именно он ввел в дом Козимы свою приемную дочку, после чего убежденный холостяк сделался побежденным, очень быстро он попросил руки прекрасной Винифред. На свадьбу, несмотря на войну, съехались чуть ли не все родственники и друзья, весь вагнеровский кружок А сейчас молодая чета ждет своего первенца.