— Выходит, передумал.
Вздымающиеся из моря острова, мотоцикл, билет в один конец… в какой-нибудь другой жизни.
— Вот и славненько. Расплатишься — и скатертью дорожка, попутного, как говорится, ветра. А пока придется показатели «Натива» держать, что называется, на уровне. Ну да это все после, в рабочем порядке. Слушай, а брательник твой что, дурной совсем? В такое разводилово вляпаться, детский сад же…
— Есть немного, — процедил я.
— Ну хочешь, есть у меня ребятки, которые могут провести, как говорится, воспитательную работу. Бить сильно не станут, они с понятием, но запомнит надолго.
Я был близок к тому, чтобы согласиться. Но Игорек же побежит плакаться маме…
— Не надо. Сам разберусь.
— Ну как знаешь, Олег. Хозяин, как говорится, барин. Ладненько, пойду твои дела улаживать. Не бзди, и не такое разруливали. Связь!
В прихожей Игорь принялся что-то сбивчиво объяснять про временное недоразумение, про аварию со связью у партнеров, про позитивное мышление…
Зря это он. Я коротко замахнулся и ударил его под дых. И добавил по загривку. По лицу бить не стал — ему же еще родителей успокаивать.
Вызвал такси, но попросил остановить не у подъезда, а у супермаркета рядом с домом. Купил мерзавчик дешевой водки. Поднялся в квартиру, закрыл дверь, с ненавистью пнул забытую в прихожей спортивную сумку. Залпом выпил вонючую водку и завалился в постель, как заправский алкаш, одетым, только сбросив на пол пальто и ботинки.
Разбудил меня телефонный звонок.
— Ты там чего, амиго, приболел? — голос у Вадима был веселый. — Император изволит мандражировать перед отречением от верховной власти?
Совсем забыл. Корпоратив же… когда? Через три дня? Послезавтра?
— Тут такое дело, Вадя…
Может, стоит рассказать ему про Игоря и мои нынешние долги? Не, сил нет… да и вспоминать тошно.
— В общем, Вадя, ситуация изменилась. Передача власти отменяется. Я остаюсь. Такие дела, амиго…
Глава 15Самый любимый и самый генеральный
Декабрь 2019 года
— Ну, спасибо Богу, что взял деньгами, — сказала мама по телефону.
Да, деньгами. Моими. На которые у меня были некоторые планы. Этого я говорить не стал. Отца только выписали из больницы, маме и без моего нытья приходилось несладко.
Звонки Игоря я сбрасывал. Ладно он хоть не стал жаловаться родителям, что я ударил его — иначе мама закатила бы еще одну истерику, и этого я бы уже, пожалуй, не вынес.
Дазуров прислал в почту сумму долга и график выплат. Выходило, я застрял в «Нативе» на семь лет; правда, премиальные в графике не учитывались, но их надо еще заработать… Часть кредита я сразу погасил из накоплений и выставил на продажу вторую квартиру. Дазуров согласился принять эти суммы в счет основного долга нехотя — естественно, ведь моя вынужденная лояльность была самым выгодным процентом по этому кредиту. В итоге мое рабство сократилось с семи до пяти лет.
Я как раз переписывался с агентом по недвижимости, когда позвонила Оля.
— Олег, ты где? Не разболелся опять? Вадим сказал, ты выздоровел!
— Да, здоров я. Что случилось?
— Корпоратив же, ты чего, забыл? Ну ты даешь! Через час твое выступление!
На заднем плане я слышал смех и оживленные голоса. Твою мать, совсем из головы вылетело! Хотел ответить, что не поеду, но вспомнил, что так не получится. Иронично: с самого начала главным моим условием проведения корпоратива была добровольность его посещения. Оно и было добровольным — для всех, кроме меня. Руководитель обязан выступить перед коллективом, праздничное у него настроение или хоть в петлю лезь.
— Через сорок минут буду. Адрес скинь, — ответил я, нажал отбой и полез в шкаф за чистой рубашкой.
Корпоратив проводили не в офисе — места там хватало, но Оля сказала, что атмосферу праздника лучше создавать в свежей обстановке, потому мы арендовали один из павильонов ВДНХ. Такси не пропустили на территорию, пришлось идти пешком мимо нарядных елок, празднично подсвеченного катка и гуляющих со стаканчиками глинтвейна в руках граждан. Второпях я нацепил ботинки на тонкой подошве и легкое кашемировое пальто, и павильон не сразу разыскал, потому изрядно замерз.
— Наконец-то! — накинулась на меня Оля. — Ты почти опоздал, я тут чуть с ума не сошла!
Она была удивительно хорошенькая — в черном свитерке с асимметричным вырезом, приоткрывавшим левую ключицу и часть плеча. В светлых волосах запутались блестки.
Оля схватила меня за руку — второпях позабыв о нашем негласном уговоре не прикасаться друг к другу — и потащила через анфиладу небольших залов. Повсюду мы встречали людей, которых я видел каждый день в кабинетах и коридорах «Натива», и хотя все они успели смертельно мне надоесть, сейчас я едва их узнавал. Нет, одеты все были как обычно, разве что некоторые женщины ярко накрасились; а вот выражение лиц изменилось. Многие улыбались, некоторые смеялись, все держались свободно и раскованно.
В большом зале взгляд сразу напоролся на стоящего возле бара мужчину, которого я поначалу тоже не узнал. Напряженная поза выделяла его из празднующей толпы. Мужчина при внимательном рассмотрении оказался Вадимом, но без цветных дредов, со строгой короткой стрижкой. Я вспомнил, как подкалывал его, что господину генеральному директору некузяво ходить эдаким панком, а он грозился остричься и всех вогнать в когнитивный диссонанс. Вгоняет, значит…
Оля отошла к звуковому пульту, что-то сказала оператору. Музыка постепенно стихла — я только сейчас понял, что все это время в помещении играла бодрая ненавязчивая мелодия, что-то инструментальное.
— Дорогие гости, пожалуйста, проходите в главный зал, — теплый голос Оли зазвучал из динамиков по всему павильону. — Мы уже боялись, что наш самый любимый и самый генеральный директор к нам не придет! Но нет, он с нами, и хочет что-то важное нам сказать! Бросайте всё, чем заняты — оно никуда не денется, мы можем хоть до утра тут отдыхать — и подходите!
Я заметил, как Вадим протянул руку к барной стойке, ухватил рюмку и быстрым жестом опрокинул в себя. Выходит, слез наконец со своих антидепрессантов? Или…
Зал быстро наполнялся галдящими сотрудниками. Да, надо же выдать речь… совсем забыл. Ну ничего, отделаюсь стандартной корпоративной риторикой. В праздничном варианте. Не впервой, как говорится.
Я поднялся на сцену и взял у Оли микрофон.
— Сотрудники, коллеги, товарищи! — я выдавил из себя образцово-показательную улыбку. — Больше того — друзья! Спасибо, что пришли сегодня, чтобы вместе отметить завершение 2019 года! Это был прекрасный год для «Натива», что целиком и полностью является вашей заслугой. Каждого из вас я хочу искренне поблагодарить за труд, за идеи, за вложенные в общую работу усилия. Потому что самое ценное в компании — это вы!
Еще пару минут энергичным тоном я озвучивал всю эту типовую праздничную лабуду. Вообще-то к мотивирующим речам у меня особого таланта отродясь не было. Видывал я руководителей, которые умели выкрикивать корпоративные клише так проникновенно и воодушевляюще, что сотрудники реально заряжались энтузиазмом и бежали на рабочие места — за копейки увеличивать чужую прибыль, свято веря, что делают нужное и важное дело. Полагаю, это своего рода гипноз. Сам я в таких случаях отталкивался от какого-нибудь анекдота и подводил под него нехитрую мораль — коротко и нескучно. Вот только сейчас, как назло, ничего остроумного в голову не лезло. По счастью, аудитория была в праздничном настроении — бар был открыт уже несколько часов — и проглотила мою неловкую канцелярщину благосклонно.
— И самый важный итог года для меня — в наступающий две тыщи двадцатый «Натив» входит как единая команда. Мы много приключений пережили вместе и готовы покорять новые горизонты!
Оля догадалась, что я выжал из себя все положенное, и включила отбивку. Зал зааплодировал, раздалось даже пара нестройных выкриков «ура» и «вперед».
Я уже сходил со сцены, когда включился проектор и на экране за под бодрую музыку пошли слайды. Сперва — групповое фото в корпоративных толстовках, потом — мое лицо… снова мое лицо… опять… к чему этот культ личности, что за?..
Я понял и рванулся к пульту, чтобы велеть Оле остановить трансляцию. Не успел. Следующий слайд гласил: «Удачи, Олег! Спасибо за все, не забывай звонить!» и сразу затем — лицо Вадима с текстом: «Да здравствует новый генеральный директор!»
Черт! Оля. Я ведь ей не сказал. Думал, Вадим ей скажет, или Дазуров ей скажет, или кто-нибудь ей скажет! Да я вообще не думал о ней, вытеснил эти мысли, запретил себе. И теперь как хочешь, так и выкручивайся, гендир хренов.
Безмолвно матерясь, я вернулся на середину сцены.
— Спасибо за эту чудесную новогоднюю шутку! — преувеличенно бодро выкрикнул я, когда проклятущие слайды наконец закончились. — Надеюсь, вы не слишком обрадовались, потому что на самом деле ваш бессменный капитан остается с вами! И так как без боцмана корабль плыть не может, а без продаж наш замечательный продукт не принесет денег, наш бесценный Вадим тоже остается на своем месте!
Повисла кладбищенская тишина, через пару секунд ее сменили неуверенные жидкие аплодисменты. Я пошел к пульту. Оля встретила меня ошалелым взглядом и нервно пожала плечами. Я вздохнул и повторил её жест.
— Чего делать? — спросила она громким шепотом.
— Пофиг — пляшем! Шпарь дальше по программе.
Оля двумя руками взяла микрофон:
— А сейчас перед нами выступит начальник отдела разработки Кирилл Протасов!
— А этого-то зачем? — прошипел я.
— Ну, не знаю, — Оля снова пожала плечами. — Сказал, хочет толкнуть речь…
Если кто мог окончательно загнать и без того паршивый праздник в гроб, так это Протасов. Я отыскал глазами непривычно остриженного Вадима. Он по-прежнему стоял возле бара и смотрел в пустоту. С новой рюмкой в руке.
Протасов поднялся на сцену своей штатной походкой гусака на пенсии. В кои-то веки он оделся прилично, в чистое и даже вроде выглаженное, но выглядел, как и всегда, огородным пугалом. Не знаю, как это ему удавалось. Какой-то особый талант.