| "Holy Abraham!" returned the Jew, finding voice through the very extremity of his danger, "heard man ever such a demand?-Who ever heard, even in a minstrel's tale, of such a sum as a thousand pounds of silver?-What human sight was ever blessed with the vision of such a mass of treasure?-Not within the walls of York, ransack my house and that of all my tribe, wilt thou find the tithe of that huge sum of silver that thou speakest of." | - Праотец Авраам! - воскликнул еврей. -Слыханное ли дело назначать такую сумму? Даже и в песнях менестрелей не поется о тысяче фунтов серебра... Видели ли когда-нибудь глаза человеческие такое сокровище? Да в целом городе Йорке, обыщи хоть весь мой дом и дома всех моих соплеменников, не найдется и десятой доли того серебра, которое ты с меня требуешь! |
| "I am reasonable," answered Front-de-Boeuf, "and if silver be scant, I refuse not gold. | - Я человек разумный, - отвечал Фрон де Беф, и если у тебя недостанет серебра, удовольствуюсь золотом. |
| At the rate of a mark of gold for each six pounds of silver, thou shalt free thy unbelieving carcass from such punishment as thy heart has never even conceived." | Из расчета за одну монету золотом шесть фунтов серебра, можешь выкупить свою нечестивую шкуру от такого наказания, какое тебе еще и не снилось. |
| "Have mercy on me, noble knight!" exclaimed Isaac; | - Смилуйся надо мною, благородный рыцарь! -воскликнул Исаак. |
| "I am old, and poor, and helpless. | - Я стар, беден и беспомощен! |
| It were unworthy to triumph over me-It is a poor deed to crush a worm." | Недостойно тебе торжествовать надо мной. Не великое дело раздавить червяка. |
| "Old thou mayst be," replied the knight; "more shame to their folly who have suffered thee to grow grey in usury and knavery-Feeble thou mayst be, for when had a Jew either heart or hand-But rich it is well known thou art." | - Что ты стар, это верно, - ответил рыцарь, - тем больше стыда тем, кто допустил тебя дожить до седых волос, погрязшего по уши в лихоимстве и плутовстве. Что ты слаб, это также, быть может, справедливо, потому что когда же евреи были мужественны или сильны? Но что ты богат, это известно всем. |
| "I swear to you, noble knight," said the Jew "by all which I believe, and by all which we believe in common--" | - Клянусь вам, благородный рыцарь, - сказал Исаак, - клянусь всем, во что я верю, и тем, во что мы с вами одинаково веруем... |
| "Perjure not thyself," said the Norman, interrupting him, "and let not thine obstinacy seal thy doom, until thou hast seen and well considered the fate that awaits thee. | - Не произноси лживых клятв, - прервал его норманн, - и своим упорством не предрешай своей участи, а прежде узнай и зрело обдумай ожидающую тебя судьбу. |
| Think not I speak to thee only to excite thy terror, and practise on the base cowardice thou hast derived from thy tribe. | Не думай, Исаак, что я хочу только запугать тебя, воспользовавшись твоей подлой трусостью, которую ты унаследовал от своего племени. |
| I swear to thee by that which thou dost NOT believe, by the gospel which our church teaches, and by the keys which are given her to bind and to loose, that my purpose is deep and peremptory. | Клянусь тем, во что ты не веришь, - тем евангелием, которое проповедует наша церковь, теми ключами, которые даны ей, чтобы вязать и разрешать, что намерения мои тверды и непреложны. |
| This dungeon is no place for trifling. | Это подземелье - не место для шуток. |
| Prisoners ten thousand times more distinguished than thou have died within these walls, and their fate hath never been known! | Здесь бывали узники в десять тысяч раз поважнее тебя, и они умирали тут, и никто об этом не узнавал никогда. |
| But for thee is reserved a long and lingering death, to which theirs were luxury." | Но тебе предстоит смерть медленная и тяжелая - по сравнению с ней они умирали легко. |
| He again made a signal for the slaves to approach, and spoke to them apart, in their own language; for he also had been in Palestine, where perhaps, he had learnt his lesson of cruelty. | Он снова движением руки подозвал невольников и сказал им что-то вполголоса на их языке: Фрон де Беф побывал в Палестине и, быть может, имен- но там научился столь варварской жестокости. |
| The Saracens produced from their baskets a quantity of charcoal, a pair of bellows, and a flask of oil. | Сарацины достали из своих корзин древесного угля, мехи и бутыль с маслом. |
| While the one struck a light with a flint and steel, the other disposed the charcoal in the large rusty grate which we have already mentioned, and exercised the bellows until the fuel came to a red glow. | Один из них высек огонь, а другой разложил угли на широком очаге, о котором мы говорили выше, и до тех пор раздувал мехи, пока уголья не разгорелись докрасна. |
| "Seest thou, Isaac," said Front-de-Boeuf, "the range of iron bars above the glowing charcoal?- 28 on that warm couch thou shalt lie, stripped of thy clothes as if thou wert to rest on a bed of down. | - Видишь, Исаак, эту железную решетку над раскаленными угольями? - спросил Фрон де Беф. - Тебя положат на эту теплую постель, раздев догола. |
| One of these slaves shall maintain the fire beneath thee, while the other shall anoint thy wretched limbs with oil, lest the roast should burn.-Now, choose betwixt such a scorching bed and the payment of a thousand pounds of silver; for, by the head of my father, thou hast no other option." | Один из этих невольников будет поддерживать огонь под тобой, а другой станет поливать тебя маслом, чтобы жаркое не подгорело. Выбирай, что лучше: ложиться на горячую постель или уплатить мне тысячу фунтов серебра? Клянусь головой отца моего, иного выбора у тебя нет. |
| 0285m Original "It is impossible," exclaimed the miserable Jew-"it is impossible that your purpose can be real! | - Невозможно! - воскликнул несчастный еврей. -Не может быть, чтобы таково было действительное ваше намерение! |
| The good God of nature never made a heart capable of exercising such cruelty!" | Милосердный творец никогда не создаст сердца, способного на такую жестокость. |
| "Trust not to that, Isaac," said Front-de-Boeuf, "it were a fatal error. | - Не верь в это, Исаак, - сказал Фрон де Беф, -такое заблуждение - роковая ошибка. |
| Dost thou think that I, who have seen a town sacked, in which thousands of my Christian countrymen perished by sword, by flood, and by fire, will blench from my purpose for the outcries or screams of one single wretched Jew?-or thinkest thou that these swarthy slaves, who have neither law, country, nor conscience, but their master's will-who use the poison, or the stake, or the poniard, or the cord, at his slightest wink-thinkest thou that THEY will have mercy, who do not even understand the language in which it is asked?-Be wise, old man; discharge thyself of a portion of thy superfluous wealth; repay to the hands of a Christian a part of what thou hast acquired by the usury thou hast practised on those of his religion. | Неужели ты воображаешь, что я, видевший, как целые города предавали разграблению, как тысячи моих собратий христиан погибали от меча, огня и потопа, способен отступить от своих намерений из-за криков какого-то еврея?.. Или ты думаешь, что эти черные рабы, у которых нет ни роду, ни племени, ни совести, ни закона, ничего, кроме желания их владыки, по первому знаку которого они жгут, пускают в ход отраву, кинжал, веревку - что прикажут... Уж не думаешь ли ты, что они способны на жалость? Но они не поймут даже тех слов, которыми ты взмолился бы о пощаде! Образумься, старик, расстанься с частью своих сокровищ, возврати в руки христиан некоторую долю того, что награбил путем ростовщичества. |