| Rebecca, however erroneously taught to interpret the promises of Scripture to the chosen people of Heaven, did not err in supposing the present to be their hour of trial, or in trusting that the children of Zion would be one day called in with the fulness of the Gentiles. | Ревекка научилась ошибочно толковать священное писание и превратно понимала обещания, данные богом избранному народу израильскому; но она не ошибалась, считая настоящий период часом их испытания и твердо веря в то, что настанет день, когда чада Сиона будут призваны разделять блага, дарованные другим народам. |
| In the meanwhile, all around her showed that their present state was that of punishment and probation, and that it was their especial duty to suffer without sinning. | Все, что творилось вокруг нее, показывало, что их настоящее положение было этим временем кары и всяческих гонений, и главнейшею их обязанностью она считала безграничное терпение и безропотное перенесение всяких зол. |
| Thus prepared to consider herself as the victim of misfortune, Rebecca had early reflected upon her own state, and schooled her mind to meet the dangers which she had probably to encounter. | И на себя она смотрела как на жертву, заранее обреченную на бедствия, и с ранних лет приучала свой ум к встрече с опасностями, которым, вероятно, суждено ей подвергнуться. |
| The prisoner trembled, however, and changed colour, when a step was heard on the stair, and the door of the turret-chamber slowly opened, and a tall man, dressed as one of those banditti to whom they owed their misfortune, slowly entered, and shut the door behind him; his cap, pulled down upon his brows, concealed the upper part of his face, and he held his mantle in such a manner as to muffle the rest. | Узница вздрогнула и побледнела, когда на лестнице послышались шаги. Дверь тихо растворилась, и мужчина высокого роста, одетый так же, как все бандиты, бывшие причиной ее несчастья, медленной поступью вошел в комнату и закрыл за собой дверь. Надвинутая на лоб шляпа скрывала верхнюю часть его лица. |
| In this guise, as if prepared for the execution of some deed, at the thought of which he was himself ashamed, he stood before the affrighted prisoner; yet, ruffian as his dress bespoke him, he seemed at a loss to express what purpose had brought him thither, so that Rebecca, making an effort upon herself, had time to anticipate his explanation. | Закутавшись в плащ так, что он прикрывал нижнюю часть лица, он молча стоял перед испуганной Ревеккой. Казалось, он сам стыдился того, что намерен был сделать, и не находил слов, чтобы объяснить цель своего прихода. Наконец Ревекка, сделав над собой усилие, сама решилась начать разговор. |
| She had already unclasped two costly bracelets and a collar, which she hastened to proffer to the supposed outlaw, concluding naturally that to gratify his avarice was to bespeak his favour. | Она протянула разбойнику два драгоценных браслета и ожерелье, которые сняла с себя еще раньше, предполагая, что, удовлетворив его корыстолюбие, она может задобрить его. |
| "Take these," she said, "good friend, and for God's sake be merciful to me and my aged father! | - Вот возьми, друг мой, - сказала она, - и, ради бога, смилуйся надо мной и моим престарелым отцом! |
| These ornaments are of value, yet are they trifling to what he would bestow to obtain our dismissal from this castle, free and uninjured." | Это ценные вещи, но они ничто в сравнении с тем, что отец даст тебе, если ты отпустишь нас из этого замка без обиды. |
| "Fair flower of Palestine," replied the outlaw, "these pearls are orient, but they yield in whiteness to your teeth; the diamonds are brilliant, but they cannot match your eyes; and ever since I have taken up this wild trade, I have made a vow to prefer beauty to wealth." | - Прекрасный цветок Палестины, - отвечал разбойник, - эти восточные перлы уступают белизне твоих зубов. Эти бриллианты сверкают, но им не сравниться с твоими глазами, а с тех пор, как я принялся за свое вольное ремесло, я дал обет всегда ценить красоту выше богатства. |