| "Come, valiant sir," said Wamba, "I must be your armourer as well as your equerry-I have dismounted you, and now I will unhelm you." | - Ну-ка, храбрый воин, - сказал Вамба, - дай я тебе послужу оруженосцем, как послужил конюхом. Я тебя с лошади снял, я же с тебя и шлем сниму. |
| So saying, with no very gentle hand he undid the helmet of the Blue Knight, which, rolling to a distance on the grass, displayed to the Knight of the Fetterlock grizzled locks, and a countenance he did not expect to have seen under such circumstances. | С этими словами он довольно бесцеремонно снял шлем с головы Синего Рыцаря, и глазам зрителей представились седые кудри и лицо, которое Черный Рыцарь никак не ожидал встретить при подобных обстоятельствах. |
| "Waldemar Fitzurse!" he said in astonishment; "what could urge one of thy rank and seeming worth to so foul an undertaking?" | - Вальдемар Фиц-Урс! - воскликнул он в изумлении. - Что могло побудить человека твоего звания и с твоей доброй славой взяться за такое гнусное дело? |
| "Richard," said the captive Knight, looking up to him, "thou knowest little of mankind, if thou knowest not to what ambition and revenge can lead every child of Adam." | - Ричард, - отвечал пленный рыцарь, подняв на него глаза, - плохо же ты разбираешься в людях, если не знаешь, до чего могут довести честолюбие и мстительность. |
| "Revenge?" answered the Black Knight; | - Мстительность? - повторил Черный Рыцарь. |
| "I never wronged thee-On me thou hast nought to revenge." | - Но я никогда не обижал тебя. За что же ты мне мстишь? |
| "My daughter, Richard, whose alliance thou didst scorn-was that no injury to a Norman, whose blood is noble as thine own?" | - За мою дочь, Ричард, на которой ты не захотел жениться. Разве это не достаточная обида для норманна такого же знатного рода, как и ты? |
| "Thy daughter?" replied the Black Knight; "a proper cause of enmity, and followed up to a bloody issue!-Stand back, my masters, I would speak to him alone.-And now, Waldemar Fitzurse, say me the truth-confess who set thee on this traitorous deed." | - Твоя дочь? - спросил Черный Рыцарь. - Вот странный предлог для вражды, дошедшей до кровавой расправы! Отойдите прочь, - господа, мне нужно поговорить с ним наедине. Ну, Вальдемар Фиц-Урс, теперь говори чистую правду: сознавайся, кто тебя подбил на это предательство? |
| "Thy father's son," answered Waldemar, "who, in so doing, did but avenge on thee thy disobedience to thy father." | - Сын твоего отца, - отвечал Вальдемар. - Как видишь, он карает тебя за то лишь, что ты был непокорным сыном своего отца. |
| Richard's eyes sparkled with indignation, but his better nature overcame it. | Глаза Ричарда сверкнули негодованием, но лучшие чувства пересилили в нем гнев. |
| He pressed his hand against his brow, and remained an instant gazing on the face of the humbled baron, in whose features pride was contending with shame. | Он провел рукой по лбу и с минуту стоял, глядя в лицо поверженному барону, в чертах которого гордость боролась со стыдом. |
| "Thou dost not ask thy life, Waldemar," said the King. | - Ты не просишь пощады, Вальдемар? - сказал король. |
| "He that is in the lion's clutch," answered Fitzurse, "knows it were needless." | - Кто попал в лапы льва, тот знает, что это было бы бесполезно, - отвечал Фиц-Урс. |
| "Take it, then, unasked," said Richard; "the lion preys not on prostrate carcasses.-Take thy life, but with this condition, that in three days thou shalt leave England, and go to hide thine infamy in thy Norman castle, and that thou wilt never mention the name of John of Anjou as connected with thy felony. | - Так бери ее непрошеную, - сказал Ричард, - лев не питается падалью. Дарю тебе жизнь, но с тем условием, что в течение трех дней ты покинешь Англию, поедешь укрыть свой позор в своем нормандском замке и никогда не дерзнешь упоминать имя Джона Анжуйского в связи с этим вероломным преступлением. |
| If thou art found on English ground after the space I have allotted thee, thou diest-or if thou breathest aught that can attaint the honour of my house, by Saint George! not the altar itself shall be a sanctuary. | Если ты окажешься на английской земле позднее положенного мною срока, то умрешь, а если малейшим намеком набросишь тень на честь моего дома, клянусь святым Г еоргием, не уйдешь от меня и даже в церкви от меня не спасешься! |
| I will hang thee out to feed the ravens, from the very pinnacle of thine own castle.-Let this knight have a steed, Locksley, for I see your yeomen have caught those which were running loose, and let him depart unharmed." | Я тебя повешу на башне твоего собственного замка на пищу воронам... Локсли, я вижу, что ваши иомены успели уже переловить разбежавшихся коней. Дайте одну лошадь этому рыцарю и отпустите его с миром! |
| "But that I judge I listen to a voice whose behests must not be disputed," answered the yeoman, "I would send a shaft after the skulking villain that should spare him the labour of a long journey." | - Если бы я не думал, что слышу голос, которому должен повиноваться беспрекословно, - отвечал иомен, - я бы с охотой послал вслед этому подлецу добрую стрелу, чтобы избавить его от длинного путешествия. |
| "Thou bearest an English heart, Locksley," said the Black Knight, "and well dost judge thou art the more bound to obey my behest-I am Richard of England!" | - У тебя английская душа, Локсли, - сказал Черный Рыцарь, - и ты чутьем угадал, что обязан мне повиноваться. Я Ричард Английский! |
| At these words, pronounced in a tone of majesty suited to the high rank, and no less distinguished character of Coeur-de-Lion, the yeomen at once kneeled down before him, and at the same time tendered their allegiance, and implored pardon for their offences. | При этих словах, произнесенных с величием, подобающим высокому положению и благородному характеру Ричарда Львиное Сердце, все иомены преклонили колена, почтительно выразили свои верноподданнические чувства и просили прощения в своих провинностях. |
| "Rise, my friends," said Richard, in a gracious tone, looking on them with a countenance in which his habitual good-humour had already conquered the blaze of hasty resentment, and whose features retained no mark of the late desperate conflict, excepting the flush arising from exertion,-"Arise," he said, "my friends!-Your misdemeanours, whether in forest or field, have been atoned by the loyal services you rendered my distressed subjects before the walls of Torquilstone, and the rescue you have this day afforded to your sovereign. | - Встаньте, друзья мои, - милостиво сказал Ричард, глядя на них с обычной приветливостью, успевшей потушить пламя внезапного гнева. Выражение его лица, хотя и горевшего еще от сильного напряжения, уже ничем не напоминало о недавней отчаянной схватке. - Встаньте, друзья мои! Ваши бесчинства как в лесах, так и в чистом поле искупаются верной службой, которую вы сослужили моим несчастным подданным под стенами Торкилстона, а также и тем, что сегодня выручили из беды вашего короля. |
| Arise, my liegemen, and be good subjects in future.-And thou, brave Locksley-" | Встаньте, мои вассалы, и будьте мне впредь добрыми подданными. А ты, храбрый Локсли... |
| "Call me no longer Locksley, my Liege, but know me under the name, which, I fear, fame hath blown too widely not to have reached even your royal ears-I am Robin Hood of Sherwood Forest." | - Не зовите меня более Локсли, государь, и узнайте то имя, которое получило широкую известность и, быть может, достигло даже и вашего царственного слуха... Я Робин Гуд из Шервудского леса. |
| 561 "King of Outlaws, and Prince of good fellows!" said the King, "who hath not heard a name that has been borne as far as Palestine? | - Стало быть, король разбойников и глава добрых молодцов? - сказал король. - Кто же не знает твоего имени! Оно прогремело до самой Палестины! |
| But be assured, brave Outlaw, that no deed done in our absence, and in the turbulent times to which it hath given rise, shall be remembered to thy disadvantage." | Но будь уверен, мой славный разбойник, ни одно дело, совершенное в мое отсутствие и в порожденные им смутные времена, не будет вменено тебе в преступление. |
| "True says the proverb," said Wamba, interposing his word, but with some abatement of his usual petulance,- | - Вот уж правду говорит пословица, - вмешался тут Вамба, несколько менее развязно, чем обычно, - |
| "'When the cat is away, The mice will play.'" | Когда уходит кот, Нет у мышей забот. |
| "What, Wamba, art thou there?" said Richard; | - Как, Вамба, и ты здесь! - сказал Ричард. |
| "I have been so long of hearing thy voice, I thought thou hadst taken flight." | - Я так давно не слышал твоего голоса, что думал - ты спасся бегством. |
| "I take flight!" said Wamba; "when do you ever find Folly separated from Valour? | - Это я-то спасся бегством? Как бы не так! -сказал Вамба. - Когда же видно, чтобы глупость добровольно расставалась с доблестью? |
| There lies the trophy of my sword, that good grey gelding, whom I heartily wish upon his legs again, conditioning his master lay there houghed in his place. |