| The curfew!" he added, pausing, "ay, the curfew; which compels true men to extinguish their lights, that thieves and robbers may work their deeds in darkness!-Ay, the curfew;-Reginald Front-de-Boeuf and Philip de Malvoisin know the use of the curfew as well as William the Bastard himself, or e'er a Norman adventurer that fought at Hastings. | Сигнальный колокол, - продолжал он, помолчав. - Как же... Сигнальный колокол заставляет порядочных людей гасить у себя огонь, чтобы в темноте воры и разбойники могли легче грабить. Да, сигнальный колокол! Реджинальд Фрон де Беф и Филипп де Мальвуазен знают пользу сигнального колокола не хуже самого Вильгельма Ублюдка и всех прочих норманских проходимцев, сражавшихся под Гастингсом. |
| I shall hear, I guess, that my property has been swept off to save from starving the hungry banditti, whom they cannot support but by theft and robbery. | Того и гляди услышу, что мое имущество отобрано, чтобы спасти от голодной смерти их разбойничью шайку, которую они могут содержать только грабежами. |
| My faithful slave is murdered, and my goods are taken for a prey-and Wamba-where is Wamba? | Мой верный раб убит, мое добро украдено, а Вамба... Где Вамба? |
| Said not some one he had gone forth with Gurth?" | Кажется, кто-то говорил, что и он ушел с Гуртом? |
| Oswald replied in the affirmative. | Освальд ответил утвердительно. |
| "Ay? why this is better and better! he is carried off too, the Saxon fool, to serve the Norman lord. | - Ну вот, час от часу не легче! Стало быть, и саксонского дурака тоже забрали служить норманскому лорду. |
| Fools are we all indeed that serve them, and fitter subjects for their scorn and laughter, than if we were born with but half our wits. | Да и правда: все мы дураки, коли соглашаемся им служить и терпеть их насмешки; будь мы от рождения полоумными, и то у них было бы меньше оснований издеваться над нами. |
| But I will be avenged," he added, starting from his chair in impatience at the supposed injury, and catching hold of his boar-spear; | Но я отомщу! - воскликнул он, вскакивая с кресла и хватаясь за рогатину при одной мысли о воображаемой обиде. |
| "I will go with my complaint to the great council; I have friends, I have followers-man to man will I appeal the Norman to the lists; let him come in his plate and his mail, and all that can render cowardice bold; I have sent such a javelin as this through a stronger fence than three of their war shields!-Haply they think me old; but they shall find, alone and childless as I am, the blood of Hereward is in the veins of Cedric.-Ah, Wilfred, Wilfred!" he exclaimed in a lower tone, "couldst thou have ruled thine unreasonable passion, thy father had not been left in his age like the solitary oak that throws out its shattered and unprotected branches against the full sweep of the tempest!" | - Я подам жалобу в Г лавный совет - у меня есть друзья, есть и сторонники. Я вызову норманна на честный бой, как подобает мужчине. Пускай выступит в панцире, в кольчуге, во всех доспехах, придающих трусу отвагу. Мне случалось вот таким же дротиком пробивать ограды втрое толще их боевых щитов. Может, они считают меня стариком, но я им покажу, что, хотя я и одинок и бездетен, все-таки в жилах Седрика течет кровь Херварда! О Уилфред, Уилфред, -произнес он горестно, - если бы ты мог победить свою безрассудную страсть, твой отец не оставался бы на старости лет как одинокий дуб, простирающий свои поломанные и оголенные ветви навстречу налетающей буре! |
| The reflection seemed to conjure into sadness his irritated feelings. | Эти мысли, по-видимому, превратили его гнев в тихую печаль. |
| Replacing his javelin, he resumed his seat, bent his looks downward, and appeared to be absorbed in melancholy reflection. | Он отложил в сторону дротик, сел на прежнее место, понурил голову и глубоко задумался. |