| But our bards are no more," he said; "our deeds are lost in those of another race-our language-our very name-is hastening to decay, and none mourns for it save one solitary old man-Cupbearer! knave, fill the goblets-To the strong in arms, Sir Templar, be their race or language what it will, who now bear them best in Palestine among the champions of the Cross!" | Но нет у нас бардов. Наши подвиги стерты деяниями другого народа, наш язык, самые наши имена скоро предадут забвению. И никто не пожалеет об этом, кроме меня, одинокого старика... Кравчий, бездельник, наполняй кубки! За здоровье храбрых в бою, сэр рыцарь, к какому бы племени они ни принадлежали, на каком бы языке ни говорили! За тех, кто доблестнее всех воюет в Палестине в рядах защитников креста! |
| "It becomes not one wearing this badge to answer," said Sir Brian de Bois-Guilbert; "yet to whom, besides the sworn Champions of the Holy Sepulchre, can the palm be assigned among the champions of the Cross?" | - Я сам ношу знамение креста, и мне не пристало говорить об этом, - сказал Бриан де Буагильбер,- но кому же другому отдать пальму первенства среди крестоносцев, как не рыцарям Храма -верным стражам гроба господня! |
| "To the Knights Hospitallers," said the Abbot; | - Иоаннитам, - сказал аббат. |
| "I have a brother of their order." | - Мой брат вступил в этот орден. |
| "I impeach not their fame," said the Templar; "nevertheless--" | - Я и не думаю оспаривать их славу, - сказал храмовник, - но... |
| "I think, friend Cedric," said Wamba, interfering, "that had Richard of the Lion's Heart been wise enough to have taken a fool's advice, he might have staid at home with his merry Englishmen, and left the recovery of Jerusalem to those same Knights who had most to do with the loss of it." | - А знаешь, дядюшка Седрик, - вмешался Вамба, -если бы Ричард Львиное Сердце был поумнее да послушался меня, дурака, сидел бы он лучше дома со своими веселыми англичанами, а Иерусалим предоставил бы освобождать тем самым рыцарям, которые его сдали. |
| "Were there, then, none in the English army," said the Lady Rowena, "whose names are worthy to be mentioned with the Knights of the Temple, and of St John?" | - Разве в английском войске никого не было, -сказала вдруг леди Ровена, - чье имя было бы достойно стать наряду с именами рыцарей Храма и иоаннитов? |
| "Forgive me, lady," replied De Bois-Guilbert; "the English monarch did, indeed, bring to Palestine a host of gallant warriors, second only to those whose breasts have been the unceasing bulwark of that blessed land." | - Простите меня, леди, - отвечал де Буагильбер, -английский король привел с собой в Палестину толпу храбрых воинов, которые уступали в доблести только тем, кто своею грудью непрерывно защищал Святую Землю. |
| "Second to NONE," said the Pilgrim, who had stood near enough to hear, and had listened to this conversation with marked impatience. | - Никому они не уступали, - сказал пилигрим, который стоял поблизости и все время с заметным нетерпением прислушивался к разговору. |
| All turned toward the spot from whence this unexpected asseveration was heard. | Все взоры обратились в ту сторону, откуда раздалось это неожиданное утверждение. |
| 0087m Original "I say," repeated the Pilgrim in a firm and strong voice, "that the English chivalry were second to NONE who ever drew sword in defence of the Holy Land. | - Я заявляю, - продолжал пилигрим твердым и сильным голосом, - что английские рыцари не уступали никому из обнаживших меч на защиту Святой Земли. |
| I say besides, for I saw it, that King Richard himself, and five of his knights, held a tournament after the taking of St John-de-Acre, as challengers against all comers. | Кроме того, скажу, что сам король Ричард и пятеро из его рыцарей после взятия крепости Сен-Жан д'Акр дали турнир и вызвали на бой всех желающих. |
| I say that, on that day, each knight ran three courses, and cast to the ground three antagonists. | Я сам видел это, потому и говорю. В тот день каждый из рыцарей трижды выезжал на арену и всякий раз одерживал победу. |
| I add, that seven of these assailants were Knights of the Temple-and Sir Brian de Bois-Guilbert well knows the truth of what I tell you." | Прибавлю, что из числа их противников семеро принадлежали к ордену рыцарей Храма. Сэру Бриану де Буагильберу это очень хорошо известно, и он может подтвердить мои слова. |
| It is impossible for language to describe the bitter scowl of rage which rendered yet darker the swarthy countenance of the Templar. | Невозможно описать тот неистовый гнев, который мгновенно вспыхнул на еще более потемневшем лице смуглого храмовника. |
| In the extremity of his resentment and confusion, his quivering fingers griped towards the handle of his sword, and perhaps only withdrew, from the consciousness that no act of violence could be safely executed in that place and presence. | Разгневанный и смущенный, схватился он дрожащими пальцами за рукоять меча, но не обнажил его, вероятно сознавая, что расправа не пройдет безнаказанно в таком месте и при таких свидетелях. |
| Cedric, whose feelings were all of a right onward and simple kind, and were seldom occupied by more than one object at once, omitted, in the joyous glee with which he heard of the glory of his countrymen, to remark the angry confusion of his guest; | Но простой и прямодушный Седрик, который не привык одновременно заниматься различными делами, так обрадовался известиям о доблести соплеменников, что не заметил злобы и растерянности своего гостя. |
| "I would give thee this golden bracelet, Pilgrim," he said, "couldst thou tell me the names of those knights who upheld so gallantly the renown of merry England." | - Я бы охотно отдал тебе этот золотой браслет, пилигрим, - сказал он, - если бы ты перечислил имена тех рыцарей, которые так благородно поддержали славу нашей веселой Англии. |
| "That will I do blithely," replied the Pilgrim, "and without guerdon; my oath, for a time, prohibits me from touching gold." | - С радостью назову их по именам, - отвечал пилигрим, - и никакого подарка мне не надо: я дал обет некоторое время не прикасаться к золоту. |
| "I will wear the bracelet for you, if you will, friend Palmer," said Wamba. | - Хочешь, друг пилигрим, я за тебя буду носить этот браслет? - сказал Вамба. |
| "The first in honour as in arms, in renown as in place," said the Pilgrim, "was the brave Richard, King of England." | - Первым по доблести и воинскому искусству, по славе и по положению, им занимаемому, - начал пилигрим, - был храбрый Ричард, король Англии. |
| "I forgive him," said Cedric; | - Я его прощаю! - воскликнул Седрик. |
| "I forgive him his descent from the tyrant Duke William." | - Прощаю то, что он потомок тирана, герцога Вильгельма. |
| "The Earl of Leicester was the second," continued the Pilgrim; "Sir Thomas Multon of Gilsland was the third." | - Вторым был граф Лестер, - продолжал пилигрим, - а третьим - сэр Томас Малтон из Гилсленда. |
| "Of Saxon descent, he at least," said Cedric, with exultation. | - О, это сакс! - с восхищением сказал Седрик. |
| "Sir Foulk Doilly the fourth," proceeded the Pilgrim. | - Четвертый - сэр Фолк Дойли, - молвил пилигрим. |
| "Saxon also, at least by the mother's side," continued Cedric, who listened with the utmost eagerness, and forgot, in part at least, his hatred to the Normans, in the common triumph of the King of England and his islanders. | - Тоже саксонец, по крайней мере с материнской стороны, - сказал Седрик, с величайшей жадностью ловивший каждое его слово. Охваченный восторгом по случаю победы английского короля и сородичей-островитян, он почти забыл свою ненависть к норманнам. |
| "And who was the fifth?" he demanded. | - Ну, а кто же был пятый? - спросил он. |
| "The fifth was Sir Edwin Turneham." | - Пятый был сэр Эдвин Торнхем. |
| "Genuine Saxon, by the soul of Hengist!" shouted Cedric-"And the sixth?" he continued with eagerness-"how name you the sixth?" | - Чистокровный сакс, клянусь душой Хенгиста! -крикнул Седрик. - А шестой? Как звали шестого? |
| "The sixth," said the Palmer, after a pause, in which he seemed to recollect himself, "was a young knight of lesser renown and lower rank, assumed into that honourable company, less to aid their enterprise than to make up their number-his name dwells not in my memory." | - Шестой, - отвечал пилигрим, немного помолчав и как бы собираясь с мыслями, - был совсем юный рыцарь, малоизвестный и менее знатный; его приняли в это почетное товарищество не столько ради его доблести, сколько для круглого счета. Имя его стерлось из моей памяти. |