| And do thou"-he whispered the rest in Gurth's ear. | А ты сам... - Остальное пилигрим сказал Гурту на ухо. |
| "Willingly, most willingly shall it be done," said Gurth, and instantly departed to execute the commission. | - С величайшей радостью все исполню, - отвечал Гурт и убежал исполнять поручение. |
| "I wish I knew," said Wamba, when his comrade's back was turned, "what you Palmers learn in the Holy Land." | - Желал бы я знать, - сказал Вамба, когда ушел его товарищ, - чему вас, пилигримов, учат в Святой Земле. |
| "To say our orisons, fool," answered the Pilgrim, "to repent our sins, and to mortify ourselves with fastings, vigils, and long prayers." | - Читать молитвы, дурак, - отвечал пилигрим, - а еще каяться в грехах и умерщвлять свою плоть постом и долгой молитвой. |
| "Something more potent than that," answered the Jester; "for when would repentance or prayer make Gurth do a courtesy, or fasting or vigil persuade him to lend you a mule?-I trow you might as well have told his favourite black boar of thy vigils and penance, and wouldst have gotten as civil an answer." | - Нет, должно быть чему-нибудь покрепче этого, -сказал шут. - Виданное ли дело, чтобы покаяние и молитвы заставили Гурта сделать одолжение, а за пост и воздержание он дал бы кому-нибудь мула! Думаю, что ты мог бы с таким же успехом толковать о воздержании и молитвах его любимому черному борову. |
| "Go to," said the Pilgrim, "thou art but a Saxon fool." | - Эх, ты! - молвил пилигрим. - Сейчас видно, что ты саксонский дурак, и больше ничего. |
| "Thou sayst well," said the Jester; "had I been born a Norman, as I think thou art, I would have had luck on my side, and been next door to a wise man." | - Это ты правильно говоришь, - сказал шут, - будь я норманн, как и ты, вероятно на моей улице был бы праздник, а я сам слыл бы мудрецом. |
| At this moment Gurth appeared on the opposite side of the moat with the mules. | В эту минуту на противоположном берегу рва показался Гурт с двумя мулами. |
| The travellers crossed the ditch upon a drawbridge of only two planks breadth, the narrowness of which was matched with the straitness of the postern, and with a little wicket in the exterior palisade, which gave access to the forest. | Путешественники перешли через ров по узкому подъемному мосту, шириной в две доски, размер которого соответствовал ширине калитки и того узкого прохода, который был устроен во внешней ограде и выходил прямо в лес. |
| No sooner had they reached the mules, than the Jew, with hasty and trembling hands, secured behind the saddle a small bag of blue buckram, which he took from under his cloak, containing, as he muttered, "a change of raiment-only a change of raiment." | Как только они достигли того берега, еврей поспешил подсунуть под седло своего мула мешочек из просмоленного синего холста, который он бережно вытащил из-под хитона, бормоча все время, что это "перемена белья, только одна перемена белья, больше ничего". |
| Then getting upon the animal with more alacrity and haste than could have been anticipated from his years, he lost no time in so disposing of the skirts of his gabardine as to conceal completely from observation the burden which he had thus deposited "en croupe". | Потом взобрался в седло с таким проворством и ловкостью, каких нельзя было ожидать в его преклонные годы, и, не теряя времени, стал расправлять складки своего плаща. |
| The Pilgrim mounted with more deliberation, reaching, as he departed, his hand to Gurth, who kissed it with the utmost possible veneration. | Пилигрим сел на мула менее поспешно и, уезжая, протянул Гурту руку, которую тот поцеловал с величайшим почтением. |
| The swineherd stood gazing after the travellers until they were lost under the boughs of the forest path, when he was disturbed from his reverie by the voice of Wamba. | Свинопас стоял, глядя вслед путешественникам, пока они не скрылись в глубине леса. Наконец голос Вамбы вывел его из задумчивости. |
| "Knowest thou," said the Jester, "my good friend Gurth, that thou art strangely courteous and most unwontedly pious on this summer morning? | - Знаешь ли, друг мой Гурт, - сказал шут, -сегодня ты удивительно вежлив и сверх меры благочестив. |
| I would I were a black Prior or a barefoot Palmer, to avail myself of thy unwonted zeal and courtesy-certes, I would make more out of it than a kiss of the hand." | Вот бы мне стать аббатом или босоногим пилигримом, тогда и я попользовался бы твоим рвением и усердием. |
| "Thou art no fool thus far, Wamba," answered Gurth, "though thou arguest from appearances, and the wisest of us can do no more-But it is time to look after my charge." | Но, конечно, я бы захотел большего, чем поцелуй руки. - Ты неглупо рассудил, Вамба, - отвечал Гурт, - только ты судишь по наружности; впрочем, и умнейшие люди делают то же самое... Ну, мне пора приглядеть за стадом. |
| So saying, he turned back to the mansion, attended by the Jester. | С этими словами он воротился в усадьбу, а за ним поплелся и шут. |
| Meanwhile the travellers continued to press on their journey with a dispatch which argued the extremity of the Jew's fears, since persons at his age are seldom fond of rapid motion. | Тем временем путешественники торопились и ехали с такой скоростью, которая выдавала крайний испуг еврея: в его годы люди обычно не любят быстрой езды. |
| The Palmer, to whom every path and outlet in the wood appeared to be familiar, led the way through the most devious paths, and more than once excited anew the suspicion of the Israelite, that he intended to betray him into some ambuscade of his enemies. | Пилигрим, ехавший впереди, по-видимому отлично знал все лесные тропинки и нарочно держался окольных путей, так что подозрительный Исаак не раз подумывал - уж не собирается ли паломник завлечь его в какую-нибудь ловушку. |
| His doubts might have been indeed pardoned; for, except perhaps the flying fish, there was no race existing on the earth, in the air, or the waters, who were the object of such an unintermitting, general, and relentless persecution as the Jews of this period. | Впрочем, его опасения были простительны, если принять во внимание, что в те времена не было на земле, в воде и воздухе ни одного живого существа, только, пожалуй, за исключением летающих рыб, которое подвергалось бы такому всеобщему, непрерывному и безжалостному преследованию, как еврейское племя. |
| Upon the slightest and most unreasonable pretences, as well as upon accusations the most absurd and groundless, their persons and property were exposed to every turn of popular fury; for Norman, Saxon, Dane, and Briton, however adverse these races were to each other, contended which should look with greatest detestation upon a people, whom it was accounted a point of religion to hate, to revile, to despise, to plunder, and to persecute. | По малейшему и абсолютно безрассудному требованию, так же как и по нелепейшему и совершенно неосновательному обвинению, их личность и имущество подвергались ярости и гневу. Норманны, саксонцы, датчане, британцы, как бы враждебно ни относились они друг к другу, сходились на общем чувстве ненависти к евреям и считали прямой религиозной обязанностью всячески унижать их, притеснять и грабить. |
| The kings of the Norman race, and the independent nobles, who followed their example in all acts of tyranny, maintained against this devoted people a persecution of a more regular, calculated, and self-interested kind. | Короли норманской династии и подражавшая им знать, движимые самыми корыстными побуждениями, неустанно теснили и преследовали этот народ. |
| It is a well-known story of King John, that he confined a wealthy Jew in one of the royal castles, and daily caused one of his teeth to be torn out, until, when the jaw of the unhappy Israelite was half disfurnished, he consented to pay a large sum, which it was the tyrant's object to extort from him. | Всем известен рассказ о том, что принц Джон, заключив какогото богатого еврея в одном из своих замков, приказал каждый день вырывать у него по зубу. Это продолжалось до тех пор, пока несчастный израильтянин не лишился половины своих зубов, и только тогда он согласился уплатить громадную сумму, которую принц стремился у него вытянуть. |
| The little ready money which was in the country was chiefly in possession of this persecuted people, and the nobility hesitated not to follow the example of their sovereign, in wringing it from them by every species of oppression, and even personal torture. | Наличные деньги, которые были в обращении, находились главным образом в руках этого гонимого племени, а дворянство не стеснялось следовать примеру своего монарха, вымогая их всеми мерами принуждения, не исключая даже пыток. |
| Yet the passive courage inspired by the love of gain, induced the Jews to dare the various evils to which they were subjected, in consideration of the immense profits which they were enabled to realize in a country naturally so wealthy as England. |