| "The baffled envoy," continued Cedric, pursuing with animation his tale, though it interested not the listener, "retreated, to carry to Tosti and his ally the ominous answer of his injured brother. | - Смущенный посланец, - продолжал Седрик с большим воодушевлением, хотя слушатель не проявлял никакого интереса к рассказу, -ретировался, унося с собой для Тости и его союзника зловещий ответ оскорбленного брата. |
| It was then that the distant towers of York, and the bloody streams of the Derwent, 26 beheld that direful conflict, in which, after displaying the most undaunted valour, the King of Norway, and Tosti, both fell, with ten thousand of their bravest followers. | И вот тогда башни Йорка и обагренные кровью струи Дервента сделались свидетелями лютой схватки, во время которой, показав чудеса храбрости, пали и король норвежский и Тости, а с ними десять тысяч лучшего их войска. |
| Who would have thought that upon the proud day when this battle was won, the very gale which waved the Saxon banners in triumph, was filling the Norman sails, and impelling them to the fatal shores of Sussex?-Who would have thought that Harold, within a few brief days, would himself possess no more of his kingdom, than the share which he allotted in his wrath to the Norwegian invader?-Who would have thought that you, noble Athelstane-that you, descended of Harold's blood, and that I, whose father was not the worst defender of the Saxon crown, should be prisoners to a vile Norman, in the very hall in which our ancestors held such high festival?" | И кто бы подумал, что в тот самый день, когда одержана была это великая победа, тот самый ветер, что развевал победные саксонские знамена, надувал и норманские паруса, направляя их суда к роковым берегам Сассекса! Кто бы подумал, что через несколько дней сам Гарольд лишится своего королевства и получит взамен столько английской земли, сколько назначил в удел своему врагу норвежскому королю! И кто бы подумал, что ты, благородный Ательстан, ты, потомок доблестного Гарольда, и я, сын одного из храбрейших защитников саксонской короны, попадем в плен к подлому норманну, и что нас будут держать под стражей в том самом зале, где наши отцы задавали столь блестящие и торжественные пиры! |
| "It is sad enough," replied Athelstane; "but I trust they will hold us to a moderate ransom-At any rate it cannot be their purpose to starve us outright; and yet, although it is high noon, I see no preparations for serving dinner. | - Да, это довольно печально, - отозвался Ательстан. - Надеюсь, что нам назначат умеренный выкуп. Во всяком случае, едва ли они имеют в виду морить нас голодом. Однако полдень уже, наверно, настал, а я не вижу никаких приготовлений к обеду. |
| Look up at the window, noble Cedric, and judge by the sunbeams if it is not on the verge of noon." | Посмотрите в окно, благородный Седрик, и постарайтесь угадать по направлению солнечных лучей, близко ли к полудню. |
| "It may be so," answered Cedric; "but I cannot look on that stained lattice without its awakening other reflections than those which concern the passing moment, or its privations. | - Может быть, и близко, - отвечал Седрик, - но, глядя на эти расписные окна, я думаю совсем о другом, а не о наших мелких лишениях. |
| When that window was wrought, my noble friend, our hardy fathers knew not the art of making glass, or of staining it-The pride of Wolfganger's father brought an artist from Normandy to adorn his hall with this new species of emblazonment, that breaks the golden light of God's blessed day into so many fantastic hues. | Когда пробивали это окно, благородный друг мой, нашим доблестным предкам было неизвестно искусство выделывать стекла, а тем более их окрашивать. Гордый отец Вольфгангера вызвал из Нормандии художника, дабы украсить этот зал новыми стеклами, которые окрашивали золотистый свет божьего дня всякими причудливыми цветами. |
| The foreigner came here poor, beggarly, cringing, and subservient, ready to doff his cap to the meanest native of the household. | Чужестранец явился сюда нищим бедняком, низкопоклонным и угодливым холопом, готовым ломать шапку перед худшим из всей челяди. |