– Может быть, – неуверенно отозвалась Бетани, пытаясь вспомнить свои ощущения: не верить собственной матери у нее причин не было.
– Дорогая, ты просто устала. Вот увидишь, леди Айвз совершенно очаровательная девушка, вы подружитесь.
Бетани смущенно закусила губу, но спорить не стала.
– Ужин совсем скоро, а ты не готова. Попроси Виолетт помочь тебе, но помни, что заставлять гостей ждать в первый же вечер очень неучтиво. – Мать ласково погладила ее по волосам и вернулась к вышиванию, показывая, что разговор окончен.
Когда дочь прикрыла за собой дверь, Джена Кеннет покачала головой, удивляясь: ее малышка ничуть не изменилась, все так же ревнует любую другую мисс к Кристоферу, выдумывая небылицы.
Джон Джошуа стоял у окна, нервно постукивая пальцами по подоконнику: он спустился раньше всех в надежде встретить мисс Эбигейл Айвз в одиночестве – даже слуг отослал до появления родителей!
«А если наедине не увидимся, то хотя бы помогу ей сесть за стол», – успокаивал он себя.
Но второй появилась мать, тут же кликнула служанок. Те засуетились, наводя последний лоск на столе: выровняли все салфеточки, по три раза переложили приборы, расправили букеты ранних роз, а потом упорхнули раскладывать блюда.
После пришел отец и занял место во главе стола. Иногда Джон Джошуа чувствовал на себе его проницательный взгляд.
«Надо взять себя в руки. Я слишком нервничаю», – мысленно повторял он, но пальцы не слушались, выстукивая торопливую дробь.
А когда объект его ожиданий наконец явился, с губ Джона едва не сорвался разочарованный стон – она пришла в сопровождении Кристофера Мэллоуна. Руки их не соприкасались, расстояние между ними было таким, что ни одна матрона не заподозрила бы их в нарушении приличий, но вот Мэллоун сказал что-то, а мисс Айвз в ответ улыбнулась. И в этой улыбке сгорело сердце бедного Джона.
– Добрый вечер, – нарушила тишину гостья. – Мистер Мэллоун был так любезен, что проводил меня.
– Я до сих пор отлично помню Линкост-хаус. – Кристофер беззвучно отодвинул стул для Эбигейл. – Словно и не уезжал.
Родители покивали. Джон Джошуа сел. Снова повисла неловкая пауза, в ней было отлично слышно, как тикают большие часы в холле, как распевают за окном серая славка и садовая овсянка, как тихо вздыхает сад, как торопливо стучат каблучки Бетани по лестнице. Вот она достигла последней ступени, и шаги ее стали сдержаннее. В столовую Бетани явилась исполненная достоинства и с гордо поднятой головой.
– Прошу простить меня за ожидание.
Ужин начался.
Эбигейл с интересом изучала хозяев, чей разум прочно окутало ее волшебство. Кеннеты видели перед собой хорошенькую белокурую мисс и верили, что она дочь герцога Грейсдора – внебрачная, но признанная. Эбигейл казалось, что это добавляет ее образу пикантности.
Сын тоже попал под действие чар, правда немного другого характера. За свои двадцать два года Эбигейл к этому привыкла. Ее облик, не скрытый гламором, словно сводил людей с ума: долгие взгляды, попытки остаться наедине, длинные двусмысленные письма. Не то чтобы Эбигейл это не нравилось – она любила внимание и восхищение, но чем старше она становилась, тем яснее понимала: мужчин влечет лишь ее внешняя красота. Им неинтересно, что она думает или чего хочет. И таков удел любой хорошенькой леди.
Бывали, конечно, и исключения. Например, Кристофер. Его влекла тайна, а не внешность. Загадка волшебства, интерес к познанию и открытиям, желание войти в историю. Он увидел в ней нечто большее, чем волшебную красавицу, за что получил на ладонь наперстянку, которая должна была стать благословением.
Но стала проклятием.
Эбигейл поднесла к губам бокал с вином и встретилась взглядом с Кристофером. Он чуть улыбнулся ей, и тут же сердито звякнула о край тарелки вилка. Эбигейл посмотрела на Бетани и переплела вуаль гламора, накинув его на всех, кроме юной ревнивой мисс.
Ужин шел своим чередом: слуги сменяли блюда, отец отдавал дань вину, мать рассказывала о том, какой отличный отдых ждет всех в Линкост-хаус. Кристофер внимательно слушал, а Бетани расширенными от ужаса глазами наблюдала, как Джон Джошуа пожирает глазами Эбигейл Айвз. Та, заметив взгляд, подперла щеку ладошкой и нагло улыбнулась, демонстрируя клыки размером чуть-чуть больше нормальных. Зрачки ее снова были узкими, платье пропало. Бетани видела рубашку, поверх нее – расшитый изящными цветами жилет и не сомневалась, что вместо юбок на чудовище мужские брюки.
– Дорогая, передай мне, пожалуйста, хлеба, – попросил отец.
Бетани испуганно посмотрела на него, не понимая, почему все игнорируют вызывающий вид и поведение Эбигейл Айвз.
– Бетани? – снова окликнул отец.
– Ну же, – певуче произнесло чудовище. – Не заставляй папочку ждать!
Несчастная Бетани дрожащей рукой приподняла вазочку.
– Все хорошо? Ты бледна… – Мать обеспокоенно приподняла брови.
Бетани вздрогнула и повернулась, едва сдерживаясь, чтобы не закричать: «Неужели ты не видишь, мама?!» Но когда слова были готовы сорваться с ее губ, кто-то осторожно вызволил из сведенных судорогой пальцев хлебницу и со стуком поставил на стол.
– В комнате душно, не так ли? – Кристофер внимательно посмотрел на Бетани. Та медленно, словно зачарованная, кивнула, ощущая, как на щеках вновь проступает румянец. – Не угодно ли хозяевам будет подать чай в сад?
– Что? – Мать нахмурилась, словно пропустила половину разговора. Отец и брат тоже выглядели очень рассеянными, глаза их остекленели. – Да, да, конечно!
Она тотчас кликнула служанку, а Кристофер плавно сел, бросив всего один – но какой горящий! – взгляд на Эбигейл.
У той только дрогнули уголки губ. Но она явно прятала довольную улыбку.
Упоительные ароматы цветов, зелени, близкого моря, нагретой за день земли кружили голову. Теплый, влажный, густой, словно сливки, воздух давил на грудь. Стояло безветрие, но Кристофер кожей чувствовал, что это ненадолго.
– Ночью жди грозы. – Эбигейл, как всегда, явилась неслышно, встала за правым плечом.
– Что за спектакль ты устроила? – холодно спросил Кристофер, даже не обернувшись.
Она поджала губы и вмиг оказалась перед ним, в ее глазах зажглись яростные огоньки, но Кристофер не отреагировал, продолжая изучать небо. Всем своим видом он старался выразить пренебрежение, а сам вспоминал, как за ужином ему пришлось сначала сбрасывать морок с себя, а потом накидывать на бедных Кеннетов, чтобы они забыли несколько особенно неловких минут. Волшебство его было слабым, неуклюжим и наверняка могло развеяться в любой момент.
– Подумаешь, – фыркнула Эбигейл, скрестив руки на груди.
– Не играй чувствами людей, которые пустили тебя в свой дом.
– Тебя злит, что я заморочила девчонку? Или что я заморочила… тебя?
Фэйри, прищурившись, наблюдала. Иронично улыбалась, нетерпеливо притопывая. Похоже, не привыкла к тому, что ее игнорируют, что ее осуждают, что не носятся как с хрустальной вазой.
– Меня. – Кристофер наконец встретился с ней взглядом. – Злит, что ты зачаровала меня. Наложила морок, скрыла реальность!
– И что должно было помешать? – Она приподняла брови, изобразив искреннюю заинтересованность.
От этих игр Кристофера уже тошнило.
– Прекрати паясничать и кривляться, Эбигейл. Хоть со мной… Я устал. – Голос его предательски дрогнул.
– Прости. – Взгляд ее вдруг стал серьезным, и Кристофер понял, что это короткое слово искренно, а может, ей даже стало немного стыдно. – Но…
Он вопросительно изогнул бровь, однако отвечать Эбигейл не торопилась. Она прислушалась к чему-то, выглянула из-за его плеча, и по губам ее растеклась улыбка предвкушения. Кристофер обернулся и понял, что привилегии были даны лишь ему.
На них смотрела Бетани. Ее лицо отражало все нехитрые чувства: досаду, обиду, ревность. Эбигейл кинула хитрый взгляд на Кристофера и направилась к ней, всем видом выражая радость встречи. Выглядело это до омерзения фальшиво. Кристофер с трудом подавил желание схватить Эбигейл за тонкое запястье и решительно запретить издеваться над Бетани. Но позволять себе подобное на людях, да еще и при Бетани, – губительно. Осталось только бессильно смотреть, как Эбигейл подхватывает вздрогнувшую от прикосновения девушку под руку и увлекает по дорожке к ротонде, где слуги уже накрыли стол к чаю.
– Пойдемте же, мистер Мэллоун! – звонко произнесла Эбигейл, а потом обернулась и состроила ему обиженную гримаску.
«Она хотела, чтобы я остановил ее, – понял Кристофер, – чтобы я сделал это на виду у всех. И у Бетани в первую очередь. Зачем?»
Мотивы Эбигейл, как и прошлым летом, оставались загадкой. Она вновь неожиданно явилась и затеяла какую-то свою игру, в которой всем прочим были отведены роли пешек. «Ну, может быть, мне – коня», – усмехнулся Кристофер, вспомнив подробные письма и свертки с книгами, которые Эбигейл ему присылала.
Но он не собирался быть ни пешкой, ни конем, ни ферзем, ни даже королем. Если он нужен фэйри, то она расскажет зачем.
«А потом я решу, нужно все это мне или нет».
Гроза явилась в Линкост неожиданно. Вечер, восхитительно розовый и теплый, сменился рухнувшими на городок душными сумерками. Воздух сделался неподвижен и тяжел, и, как только последние краски заката стекли за горизонт, раскат грома сотряс особняк Кеннетов. Он был столь силен, что в окнах задрожали стекла.
Бетани в этот момент как раз готовилась ко сну: облаченная в хлопковую, без вышивки и рюшей сорочку, она сидела перед зеркалом, а их общая с матерью камеристка – Виолетт – расчесывала ее волосы. Девушки дружно взвизгнули и рассмеялись, но вскоре служанка заметила, что Бетани непривычно тиха.
– В чем дело, мисс? – осведомилась она, аккуратно ведя гребнем по волосам Бетани.
В ответ та вздохнула, опустив глаза, но Виолетт была куда проницательнее, чем казалась. За это ее ценила мать и тихо ненавидела прислуга рангом ниже.