В коридоре никого не оказалось, лишь мелькнул за поворотом краешек голубого платья, да стих негромкий, но отчетливый стук каблучков.
…И пока Эбигейл делилась воспоминаниями, Бетани давилась слезами у себя в комнате. Щеки ее покраснели от стыда и гнева, а в груди пекло от раскаленных углей ненависти. Не сказать, что Бетани подслушала хоть что-нибудь важное, но она услышала главное.
«Достаточно тебя».
Значит, Кристофер все-таки влюблен. Влюблен в чудовище! И он не женится на ней, несмотря на все договоренности родителей. И пусть его уже мертвы, но…
Бетани икнула и от осенившей ее ужасной мысли даже перестала плакать. А вдруг это чары чудовища убили его родителей?! Но зачем он ей?!
Кристофер задумчиво потер подбородок и выглянул в окно. Солнце скрылось, оставив узкую рыжую полосу, которая быстро таяла. На небе мерцали редкие ранние звезды.
– То есть ты думаешь, что это кто-то из фей? Он страдает, возможно пленен и ему нужна помощь?
– Мне кажется, это она. – Эбигейл тоже посмотрела в окно, вспоминая голос среди дождя и грозы.
Кристофер досадливо дернул уголком рта:
– Это не важно. Но почему ночью? Мы не можем поспать, а утром прогуляться и осмотреться?
– Крис! – Эбигейл всплеснула руками. – Тебе ли не знать, что ночь – время фей?
Она была слишком взволнована и увлечена, чтобы ей отказать. К тому же… действительно ли человек может пленить фэйри? Подчинить себе?..
– Хорошо, – со вздохом, чтобы не показывать Эбигейл свою заинтересованность, согласился Кристофер.
Особенно наряжаться на прогулку смысла не было, и он ограничился рубашкой, брюками и сюртуком. Застегнув последнюю пуговицу, Кристофер направился к двери. Фэйри осталась стоять, приподняв бровь.
– Что?! – раздраженно бросил он, берясь за ручку.
– Ты волшебник, Крис! К чему условности? Открывай Третью Дорогу!
– Ты же знаешь, что я не могу.
– Если не будешь пытаться, то и не сможешь, – непреклонно заявила Эбигейл. Захотелось ее встряхнуть, но Кристофер только сжал кулаки.
Каждый раз, когда он пытался призвать Тропу меж папоротников, в глубине его души поднимался такой страх, что немели кончики пальцев. Его окружали не теплые золотые искры и аромат земляники, а темнота, полная могильного холода и горьковато-острого запаха старых костей.
Кристофер закрыл глаза, глубоко вздохнул. Несколько секунд ничего не происходило, а потом…
– Крис! Перестань! – Эбигейл схватила его за плечи и легонько сжала пальцы. От этого движения по всему телу Кристофера растеклось золотистое сияние. – Что это было?!
– Сама просила! – огрызнулся он, отшатываясь.
Сияние угасало. Запах могилы медленно уплывал в открытое окно.
– Я просила Дорогу найти, а не это…
От взволнованного голоса Эбигейл Кристоферу стало совсем тошно. Он прочитал едва ли не все, что смог найти в Закрытом Отделе университетской библиотеки про путешествия по Третьей Дороге. Он знал самые частые пути и проявления, мог отличить обычный поганочный круг от того, что заведет под холмы. Мог развеивать и переплетать иллюзии, творить настоящее волшебство. Но не мог пройти волшебной тропой самостоятельно!
– Я говорил, что не могу! – повторил он и стер со лба липкий пот.
Эбигейл приблизилась, протянула свой платок, а когда Кристофер не стал его брать, цокнула языком и сама вытерла ему лицо. Потрясение прошло, и теперь ее явно смешило его серьезное лицо с уязвленно сжатыми губами и то, как он пытался увернуться от платка, встряхивая челкой.
– «Я не могу» немного отличается от «Я нашел дорогу в какую-то жуткую дыру, от которой несет трупами и муками».
– Я делал все, как ты учила: представил место, обратился к дару внутри меня, но… – Кристофер запнулся, вспомнив, как леденящий страх поднимался в нем, постепенно стирая мысли.
– Но?
«Но потом мне стало страшно, я провалился во мрак и чуть не потерял сознание!» – злясь на себя, подумал он, однако вслух произнес совсем другое:
– Но вместо нужного пути появился вот этот.
Эбигейл ничего не сказала, но по тому, как блеснули ее необычные глаза, Кристофер понял: такой ответ ее не устроил. А в следующий миг она взяла его за руку и увлекла за собой по тропе, выстланной мягким мхом и освещенной оранжевыми светлячками, парящими меж ветвей огромных дубов.
Запах влажного мха сменился солоноватым и терпким – побережья. Под обрывом тихо вздыхало море, иногда раздавался всплеск, словно кто-то прыгал в воду с камня.
Эбигейл тряхнула головой, отбрасывая косу назад, и раскинула руки, вдыхая полной грудью. Ночь, тихая и безлюдная, и правда была прекрасна: волшебство робко сверкало в траве искрами, лилось чарующей песней, вилось ароматами соли и ветра. И все это исчезало, умирало, стиралось из памяти, словно его и не было никогда…
Эбигейл облизала губы и кинула быстрый взгляд на Кристофера. Тот недоуменно огляделся. Они пришли туда, где закончили дневную прогулку. Но сейчас место выглядело совсем иначе, покровы дня спали и явили тех, что веками жили бок о бок с людьми. Кристофер проводил взглядом двух феечек, перетягивающих желудь. Обе тонкие, полупрозрачные, мерцающие, со стрекозиными крылышками. Их хрупкие тела были обнажены, а волосы пушились, как одуванчики. Они совсем не походили на Эбигейл Айвз.
– Тот эльф… – неожиданно для самого себя произнес Кристофер, – в замке… Он сказал, что ты полукровка, как я.
Эбигейл обернулась, и от того, как вспыхнули ее глаза – синий и хищно-янтарный, – Кристоферу стало не по себе.
– Не как ты, – коротко ответила она и медленно моргнула, возвращая морок, делающий ее глаза одинаковыми.
– А как?..
Догадка о том, что она наполовину фея, а наполовину эльфийка, вновь обожгла любопытством. Такое вряд ли могло быть возможно, ведь эльфы столетиями оставались запертыми, а Эбигейл казалась его ровесницей, может на пару лет старше, но кто знает, какие тайны хранила Волшебная Страна с ее искажением времени?
– Не знаю, – огрызнулась Эбигейл, отвернувшись. – Точно не человек.
– И ты не пыталась разобраться? – проигнорировал ее раздражение Кристофер.
Она вновь повернулась, прищурилась, словно размышляя, стоит ли вообще рассказывать ему о себе, а потом процедила:
– Не смогла. Не спрашивай меня больше.
И в том, как прозвучали эти слова, Кристофер услышал угрозу, непоколебимость в нежелании говорить об этом. Он вздохнул. Разочарование солью разъедало грудь. Узнать бы о ней больше! Но, кажется, вопросами тут ничего не добиться, лучше ждать, когда расскажет сама.
Если расскажет.
Внизу снова раздался всплеск, а затем кто-то запел. Кристофер не смог разобрать слов в грустной, нежной мелодии и решил, что язык вряд ли был человеческим.
– Надо найти спуск, поговорить с ними. – Эбигейл осторожно двинулась вдоль обрыва, явно ища спуск. Кристофер пошел следом.
– С кем?
– С шелки, конечно. Думаю, они часто сюда приплывают, – может быть, видели что-нибудь.
Узкая крутая тропка вниз выглядела пригодной разве что для коз, да и те подумали бы, стоит ли такой пользоваться. Эбигейл поморщилась, взяла Кристофера за руку, а мгновение спустя он увидел прямо перед собой море и выглядывающие из воды валуны. В нескольких ярдах от берега на самом крупном сидел юноша, рядом лежала…
– Это его шкура? – шепотом уточнил Кристофер, только читавший о шелки, но никогда не видевший никого из их племени.
– Да, это моя шкура. – Фэйри оборвал песнь, плавно поднялся и развернулся.
Кристофер несколько удивленно изучил его с макушки до пяток. Как и феи, не поделившие желудь, шелки был обнажен. Светлая, словно никогда не знавшая солнечных лучей кожа, голубоватые вены, длинные, коричневые, словно мех, волосы. Юноша легкими прыжками с камня на камень двинулся к ним. Между пальцев у него были перепонки.
– Пришел пролить семь слезинок, человек? – насмешливо произнес он. – Иногда я отвечаю взаимностью даже мужчинам.
Эбигейл он будто бы и не замечал, но, едва Кристофер подумал об этом, шелки повернулся к ней и изящно поклонился.
– Доброй ночи, сестра.
– Не мог бы ты прикрыться? – со смешком фыркнула Эбигейл. – Перед леди не должно щеголять… достоинствами.
Шелки расхохотался, но его тепло-карих глаз веселье не коснулось. Он развернулся и отправился к шкуре. Эбигейл со вздохом запрыгнула на валун и двинулась за ним, жестом велев Кристоферу следовать ее примеру. Теперь море билось совсем рядом, иногда касаясь ног пеной и брызгами. Казалось, оно просит о помощи. Обернувший шкуру вокруг бедер шелки снова запел, и ощущение сжимающей сердце тоски вернулось.
– Ты ищешь помощи? – тихо спросил Кристофер, но шелки не стал прерывать песнь.
– Смотри. – Эбигейл легонько потянула Кристофера за рукав и указала на воду впереди.
На волнах покачивались тюлени. Их добрые глаза блестели в лунном свете и полнились болью. А песня обволакивала соленой приятно-прохладной водой, несла вперед течением, дружески касалась плавником и уносила по лунной дорожке, игриво толкала и согревала теплым боком. Она словно напоминала, как весело и спокойно было вместе. Она пыталась показать дорогу домой.
Неожиданно голос шелки оборвался. Он внимательно посмотрел на замершего Кристофера, притихшую Эбигейл, а затем бросился в море длинным прыжком. Вынырнул он уже тюленем. Снова кинул внимательный взгляд назад и скрылся под водой. Стая один за другим последовала за ним.
Глава 4
Утро встретило Джона Джошуа радостной песней птиц, лучами солнца, слишком яркими, чтобы на них смотреть, и раскалывающейся головой. Он со стоном перевернулся на спину и задел рукой флягу. Неплотно прикрытая крышка соскочила, и виски выплеснулось прямо на кровать. Джон Джошуа потер лицо ладонями и решил, что пора вставать.
Ночь не принесла ему облегчения: несколько часов он ворочался в кровати, не в силах заснуть, потом напился и все-таки уснул, но и во снах его преследовала мисс Айвз. Ее руки, ее губы, ее глаза, ее волосы…