Джон Джошуа с трудом сглотнул, образы из сна вновь встали перед глазами, заставив руки покрыться мурашками. Если бы кто-то мог наблюдать за ним со стороны, то увидел бы и румянец на его щеках.
Вода в тазу в умывальной комнате была едва теплой, но это и к лучшему – головная боль немного отступила, и Джон Джошуа вновь почувствовал себя если не хорошо, то сносно. Выбрав самый скромный утренний костюм, он тщательно расчесался, уложил волосы помадкой и отправился к отцу. Старик рано вставал, предпочитая работать в кабинете до обеда, и Джон Джошуа очень надеялся, что он будет в добром расположении духа. Иначе благословения на ухаживания за мисс Айвз не видать.
Оказалось, что этим утром не только он искал общества отца. У дверей, прижавшись ухом к створкам, стояла сестра. Лицо у Бетани было напряженное. Джон Джошуа тихо подошел к ней, и она чуть подвинулась, чтобы дать место. Он прислушался.
– …Прекрасно провожу время. – Видимо, Мэллоун уже некоторое время отвечал на вопросы отца. Голос его звучал тихо, но разобрать слова труда не составляло.
– Очень рад, очень рад! Я был добрым другом ваших родителей и не мог остаться в стороне, когда услышал об этом несчастье. Я уже говорил и повторю еще раз – примите мои искренние соболезнования!
– Спасибо, мистер Кеннет…
Любезности Джон Джошуа пропустил мимо ушей: все эти благодарности, слова поддержки и прочая шелуха ничего не значили. Но щеки Бетани порозовели – она явно оценила талант Мэллоуна к красноречию и учтивый тон по отношению к отцу.
Некоторое время отец и Мэллоун предавались общим воспоминаниям о графе и графине, о бедняжке Маргарет и Джозефе; у Джона Джошуа начали затекать ноги. Что интересного нашла сестра в этом разговоре?
– Вы же знаете, Кристофер, мы с вашим отцом постоянно переписывались. – Ответа он не расслышал, но отец уверенно продолжал: – Последний год мы с ним обсуждали одно деликатное дело…
Пауза затянулась. Джон Джошуа словно сам оказался на месте Мэллоуна: отец сидит перед ним, чуть откинувшись в кресле, пальцы его сцеплены в замок перед собой, локти покоятся на лаково блестящей столешнице, а глаза внимательно следят за собеседником, выискивая малейший намек на понимание.
«Интересно, что за дело такое?! Мэллоун ни сном ни духом, а малышка Бет все знает?»
Вид Бетани ясно говорил об этом – внимательный взгляд, взволнованное покусывание губы и разрумянившиеся щеки.
– Мой отец не упоминал ни о каких… деликатностях, – наконец произнес Мэллоун. – Но раз я теперь глава семьи, вы можете без стеснения обсудить все договоренности со мной. Я еще недостаточно ознакомлен с обязательствами и делами, но уверяю вас, решение вашего вопроса я сделаю приоритетным.
Отец добродушно рассмеялся.
– Вы очень дипломатичны, Кристофер. Спасибо. Но наше с вами деликатное дело не касается деловых интересов семьи напрямую.
– Вот как?
Кресло скрипнуло. Джону Джошуа этот звук был отлично знаком: он возникал, когда отец подавался вперед, едва не наваливаясь грудью на стол.
– Мы с вашим отцом пришли к согласию о вашей помолвке с моей дочерью.
Джон Джошуа кинул быстрый взгляд на Бетани. Глаза ее блестели предвкушением, но, по мере того как затягивалась тишина, блеск мерк, а щеки бледнели.
– Да что же он молчит! – не сдержавшись, прошипела она и тут же испуганно закрыла рот руками.
– Вижу, вы удивлены. – По полу проскрежетали ножки отодвигаемого кресла, но ни Джон, ни Бетани не шелохнулись. – Возможно, Уолтер хотел сообщить вам об этом после того, как вы завершите обучение в университете.
– Возможно, – задумчиво отозвался Мэллоун.
– Не буду требовать от вас сиюминутного ответа.
Теперь скрипнуло и второе кресло.
– Спасибо за гостеприимство и честность.
Бетани и Джон Джошуа, не сговариваясь, бросились к комнате, смежной с кабинетом отца. Негромкий скрип половиц подсказал им, что Мэллоун вышел в коридор. Когда шаги стихли, Бетани перевела дух.
– Как думаешь? Что он ответит? – негромко спросила она.
Наверное, взгляд брата ей не понравился: она ведь почти всегда понимала, когда он хочет соврать. И, помня это, Джон решил все же ответить честно:
– Мне кажется, что эту договоренность он соблюдать не станет.
Слова мистера Кеннета и удивили, и озадачили Кристофера. Он некоторое время постоял в коридоре, а потом быстрым шагом направился к выходу из дома и – в сад. Первое, что он почувствовал, узнав о возможной помолвке, – желание распрощаться с Кеннетами и уехать прочь. Свадьба! В двадцать лет! С Бетани!
– Кошмар! – выдохнул он, спускаясь с крыльца.
Вторым пришел порыв выполнить все, что было последней волей родителей. Да, Кристофер не отличался послушанием. Он умел делать вид, что согласен. Он умел создавать впечатление идеального сына. Судьба и особое положение всегда защищали его от излишне тесных рамок. Позволяли быть собой чуть больше, чем его брату и, уж конечно, его сестре. У нее точно не было шанса на брак по любви. Сам Кристофер задумался о таком впервые, только когда встретил Клару. Но она мертва. Как мертвы его родители, брат, сестра. Он мог почтить их память согласием на помолвку, жениться на Бетани, тихо вернуться в родовое гнездо. Молодая жена вдохнула бы в него новую жизнь – новые портьеры, новая мебель, новые слуги. И старое, как род королевы, волшебное наследие, которое не даст Кристоферу покоя. После всего, что он пережил, после всего, что он узнал, сможет ли он жить обычной жизнью и отказаться от знаний, что открыла ему Эбигейл?
– Милорд? – От размышлений Кристофера отвлекла молоденькая горничная.
Он обернулся, а потом приветливо улыбнулся ей.
– Обед будет накрыт в Малой столовой через полчаса, милорд. – Смущение окрасило щеки служанки очаровательным румянцем.
– Спасибо.
Горничная присела в книксене и поспешила дальше. Кристофер задумчиво смотрел ей вслед. Он нравился девушкам: они робко улыбались, украдкой кидали влюбленные взгляды, постоянно мелькали перед глазами, а на балах, держа открытый веер в правой руке, медленно складывали его в левую. Бетани оказалась такой же.
Клара была другой.
Он вспомнил ее кроткий, но открытый взгляд, и в груди словно затянулся тугой узел.
Не Клара. Нет. Кларисса Айдел.
Прошло уже полгода, а Кристофер все еще помнил каждый миг, проведенный с ней. И мертвое тело настоящей Клары в подвале. Он спрятал лицо в ладонях, пытаясь справиться с накатившей дурнотой. Когда же это прекратится? Когда время начнет стирать воспоминания?
– Все хорошо, мистер Мэллоун?
«Бетани!»
– Нет, – честно ответил Кристофер, – но когда-нибудь обязательно будет.
Бетани встревоженно смотрела на него светло-карими глазами, в которых читались все ее чувства: и надежда, и нежность, и страх. На миг Кристоферу даже стало стыдно за то, что ответить взаимностью он не может, – такой по-детски беззащитной была Бетани в своих чаяниях.
– Я искала вас… – Она запнулась, словно не знала, что говорить дальше.
В кронах садовых деревьев вздыхал ветер. Перекликались птицы. Наконец Бетани решилась:
– Я хочу поговорить с вами об Эбигейл Айвз! – порывисто произнесла она.
Кристофер поднял брови, его удивление было столь велико, что он не смог сдержаться. Бетани вздрогнула, словно захотела убежать прочь, но сдержалась, лишь опустила голову.
– Я знаю, что она не человек!
– Почему вы так решили? Из-за цвета глаз и волос? Мисс Айвз такой же нечеловек, как я.
Бетани отчаянно покачала головой.
– Прошу, поверьте мне! – В ее голосе зазвенели слезы. – Я уверена, что ей что-то надо от вас! – Наверное, она заметила, как дрогнуло горло Кристофера, потому что отважилась посмотреть ему прямо в лицо.
В ее широко распахнутых глазах Кристофер увидел свое бледное – ни кровинки – лицо, лишь на скулах горел румянец.
– И что же, по-вашему? – негромко уточнил он.
– Может быть, ваш титул, ваши земли, – воодушевилась Бетани, – я думаю, что это она погубила ваших родителей!
У Кристофера дернулся уголок губ. Он понял, что Бетани случайно попала в точку – он действительно зачем-то был нужен Эбигейл, – но ничего более.
– Мисс… Бетани. – Кристофер аккуратно сжал ее плечи, искренне надеясь, что никто их сейчас не видит. Ему не хотелось оправдываться за столь интимное поведение в отношении юной леди, на которой он не собирался жениться.
Теперь он был в этом уверен.
– Д-да?
– Мои родители и сестра умерли от болезни. Эбигейл Айвз тут ни при чем. Да, она весьма своеобразная особа, но уж точно не убийца. Пожалуйста, перестаньте ее бояться и обвинять в том, чего она сделать не могла.
Губы Бетани задрожали.
– Вы глупец, Кристофер! – С этими словами она вырвалась. Глаза ее сверкали слезами и злостью. – Глупец! – повторила Бетани и убежала в дом.
Кристофер остался стоять на улице. Атмосфера в особняке Линкост-хаус явно становилась напряженной.
К обеду Эбигейл спустилась с небольшим опозданием: она наводила тщательный гламор на свой удобный костюм для верховой езды, который все должны были видеть аккуратной амазонкой. И не только в доме, но и в городке, куда она собралась ехать после трапезы.
За столом царила непривычная тишина. Бетани смотрела только в тарелку, Кеннет-старший пристально – на Кристофера. Его жена с тревогой поглядывала на дочь, Джон Джошуа переводил взгляд с сестры на Кристофера и обратно.
Эбигейл хмыкнула и тряхнула кистью. Лица людей расслабились, сами они замерли. Кристофер вскинул глаза, криво улыбнулся, но не стал ничего говорить про применение волшебства к радушным хозяевам дома.
– Что здесь творится?
– Мой отец договорился о моей помолвке с Бетани.
– Он же умер.
Ее пренебрежительный тон явно царапнул Кристофера, прекрасно знавшего, сколь мало Эбигейл ценила жизни его близких. Он все еще помнил, что за спасение сестры заплатил меткой – наперстянкой, – и наверняка гадал, каких еще неприятностей ему ждать.