Но кое-кто знал, что рыбак не соврал.
К полудню, когда шторм стих, Кристофер отправился к особняку Силкингов. Еще ночью он приметил небольшую рощицу, из которой можно было скрытно наблюдать за домом. Бетани собрала ему с собой сэндвичей и воды, поэтому голод ему не грозил. Привязав коня неподалеку, Кристофер устроился на поваленном бревне и принялся внимательно изучать место, из которого он не иначе как чудом вытащил Эбигейл.
В отличие от Линкост-хауса, в котором выбило все окна и изрядно потрепало сад, Силкинг-хаус выглядел ничуть не хуже, чем вчера: все окна на месте, утесник без единой сломанной веточки кивает на легком ветру вместе с рябинами. От непогоды, что вызвали шелки, эти люди себя защитили.
«Как жаль, – мрачно подумал Кристофер, глядя на изрезанную осколками тыльную сторону ладони, – что гнев оборотней пал на кого угодно, кроме тех, кто этого заслуживает».
Трижды дворецкий выходил к воротам. Каждый раз он пристально смотрел на дорогу, словно кого-то ждал. На четвертый ему наконец повезло: показался всадник на гнедом. Конь был в пене, – видно, что ездок его не щадил, подгоняя. Достигнув особняка, мужчина соскочил на землю и, бросив скакуна у ворот, поспешил за слугой. Конь так и остался стоять, поводя боками и тяжело дыша.
У седла висела сумка, – судя по виду, пустая. Для чего она предназначалась, Кристофер узнал минут через тридцать. Всадник вернулся со шкурой в руках.
Едва он скрылся и стих стук копыт, как двери особняка снова распахнулись, выпуская двух крупных мужчин с каким-то свертком, не больше полутора метров. Замотанное в белую простыню тело девушки-шелки волокли, словно мешок, задевая им любые препятствия.
– А могли и меня так же тащить. – Эбигейл, как всегда, появилась неожиданно. – Спасибо, что спас, Крис.
Тот только дернул уголком рта, кинув беглый взгляд на ладонь, где наперстянка расцвела первыми в этом году цветами.
– Ты говорила, что дом ей не страшен.
– Я думаю, она покончила жизнь самоубийством. – Эбигейл присела рядом, прижавшись к плечу Кристофера.
Выглядела она снова великолепно, разве что была бледна, и в этот раз морок скрывал не одежду, а лишь цвет ее глаз, в которых застыла печаль.
– Когда поняла, что помощь не придет. – Эбигейл помолчала. – А если и придет, то погибнет вместе с ней в этом рябиновом склепе!
Кристофер задумчиво смотрел, как слуги грубо закидывают землей тело шелки. Ему было не по себе. Когда он соглашался на эту авантюру с отдыхом у моря, о котором так ярко и красноречиво писала Эбигейл, он ничего не ждал. Он ничего не чувствовал и не хотел, потому что потерял и любовь, и семью. Его мучили кошмары, раз за разом возвращая то в замок эльфа, то в заколдованный лес, то в болото. А иногда ему снились тела близких, изуродованные болезнью.
Но у него остались волшебство и книги. Изучая заклинания и трактаты, учась варить зелья и ища вход под Холм, Кристофер не отвечал себе на вопрос «зачем». Он боялся признаться, что это погружение в магию ему необходимо, чтобы изгнать страх, неуверенность, неизвестность. После встречи с эльфом, после правды о Кларе, после смерти семьи – чтобы быть готовым. Чтобы защищаться и… защищать? Он заперся в комнате, где не было свободного места – бумага, книги, чернила, травы, ингредиенты и страх. А Эбигейл вытолкнула его прочь – в мир, где он снова почувствовал себя живым. Способным видеть сокрытое от обычных глаз, слышать неслышимое человеческими ушами, творить чудеса и… спасать. Жаль, не всех.
Слуги унесли лопаты и скрылись в доме.
– Интересно, сколько таких вот проплешин уже заросло травой? – негромко спросил он.
– Судя по тому, что я видела, не от всех осталось тело. – Эбигейл поднялась и посмотрела на него сверху вниз. – Ты спрашивал, что мне от тебя нужно? Так вот, я хочу вернуть волшебство! Я хочу найти дорогу к Источнику Истинного Волшебства! – Увидев, что Кристофер хочет что-то сказать, Эбигейл взмахом руки остановила его и продолжила: – Источник важен! Когда люди заперли его, они обрекли чудеса на угасание и исчезновение, ослабили фей и фэйри. Теперь нам опасно приходить в этот мир, ведь такие, как Силкинг, могут лишить нас свободы и жизни! – Глаза ее горели яростной решимостью, и Кристофер невольно залюбовался. – Но и люди пострадали! Ваши семьи, стоявшие у основания Королевства, вырождаются, ты стал первым за много лет, в ком проснулось волшебство. Вы теряете знания: о себе, о своих силах, о том, как спасать тех, кто случайно сошел с тропы или на кого наслали проклятие! Вы…
– Постой! – Кристофер тоже поднялся, сердце его забилось быстрее. – Наслали проклятие? Ты все-таки что-то знаешь о смерти моей семьи?!
– Да ничего я не знаю! – Эбигейл всплеснула руками. – Я видела газетные заметки: угасание, уродливые волдыри, паралич конечностей… Просто это очень похоже на «стрелы эльфов», вот и все, что я знаю!
Кристофер размял ладонь, потом коснулся лба. Кажется, голова немного кружилась от ее слов. «Стрелы эльфов»! Читая о сделках с волшебным народом, он пару раз наткнулся на похожее название – «стрелы фей», чары, которыми Добрые Соседи карали тех, кто нарушал договоренности. Обычно они вызывали обмороки, но кто знает, каковы проклятия эльфов?
– Получается, можно было… – голос прозвучал хрипло, и Кристофер кашлянул, – можно было обратить эти проклятия?
– Да, – твердо ответила Эбигейл и взяла его за руку. – Прошу, помоги мне. Помоги мне спасти волшебство этого мира! Если чудес не останется в нем, они иссякнут и в тебе!
Кристофер опустил взгляд на ее пальцы, стиснувшие его ладонь. Эбигейл была без перчаток, и он мог видеть, как побледнели пальцы от напряжения. Перевел взгляд выше, на ее губы, плотно сжатые и чуть дрожащие, а потом посмотрел в глаза. Она смотрела и решительно, и неуверенно, как будто боялась его ответа.
– Помогу, – произнес Кристофер, и Эбигейл, не сдержавшись, выдохнула. – Но с условиями.
Неуверенность исчезла с ее лица, сменившись легким недовольством.
– И какими же?
– Никакой лжи друг другу.
Эбигейл только фыркнула, как бы говоря: «Только ты можешь солгать!»
– Если феи или фэйри будут представлять опасность для человека – мы их остановим.
– Хорошо.
– Если людям нужна будет помощь – мы им поможем.
– Ладно, – нетерпеливо отозвалась Эбигейл. – По рукам?
– Нет, – огорошил ее Кристофер, – я не заключаю с тобой сделку. Я буду помогать тебе, а ты мне.
Эбигейл молчала. Наверное, ее поражало, как он изменился. Был наивным, был испуганным, был обиженным, но вырос. Смог наконец признаться себе в том, зачем ему волшебство. Стал увереннее и подозрительнее.
– Хорошо, – наконец выдохнула Эбигейл, но Кристофер помнил еще кое-что.
– Сними чары с Джона Джошуа. Не знаю, что ты с ним сделала, но это против правил.
– А если понадобится зачаровать человека для дела?
Кристофер дернул уголком губ.
– Джон Джошуа – это для дела? Вот именно. Мы не вредим людям – ни из мести, ни тем более ради веселья!
Эбигейл поморщилась, но все-таки кивнула, а Кристофер улыбнулся, глядя на нее. Кажется, ей хотелось, чтобы он помогал добровольно, и ради этого она даже шла на уступки. Это и забавляло, и пугало, потому что на его ладони все еще цвела наперстянка, а значит, Эбигейл всегда могла напомнить ему об их сделке.
Часть 4. О том, что экзорцизм – дело для профессионалов [из дневника Кристофера Мэллоуна]
Запись 1
Темнота.
Холод.
Вонь.
Вечный шум: стоны, крики, рев, звон цепей, гогот зевак.
Она ненавидела это место, но еще больше – это тело, ставшее клеткой куда более надежной, чем все замки и решетки лечебницы. Но цикл близился к концу – всего три ночи пройдет, и она получит в свое распоряжение пять суток, озаренных солнцем и луной! Пять суток, чтобы найти тех, в ком течет кровь проклятого предателя! Пять суток, чтобы вершить свое правосудие!
А пока…
Пока она будет ждать.
Эбигейл Айвз с шорохом развернула газету на одной из последних страниц, сразу углубившись в чтение. Ее зрачки быстро пробегали по строкам.
– Это снова случилось! – По землянично-розовым губам пробежала предвкушающая улыбка, сделавшая лицо моей собеседницы хищным. – Сно-ва! – повторила она и вцепилась в меня взглядом.
Я промолчал, только дернул уголком рта, выражая свое скептическое отношение. Эбигейл положила газету на столик и постучала аккуратным ноготком по заголовку.
«Очередная необъяснимая смерть!»
За мое пребывание в Нодноле таких набралось уже три, и одна случилась в июне, когда мы были в Линкост-хаусе. Эбигейл заинтересовалась этим делом еще в прошлом месяце, после моего письма. Ответным она сразу же озадачила меня поисками улик, но я проигнорировал ее просьбы. В столицу меня привели отнюдь не таинственные и мистические происшествия, а вполне реальные и банальные дела – посоветоваться с адвокатом, посетить несколько собраний, ответить на целую гору корреспонденции…
И вот теперь фэйри сидела передо мной и постукивала по газете. Вокруг шумел Центральный Королевский Вокзал: сновали носильщики, пассажиры, встречающие, провожающие, слуги, торговцы газетами, снедью, цветами. Эбигейл приехала утренним поездом и ждала свой багаж. Так мы оказались за столиком.
– А могло бы и не случиться, если бы ты еще в прошлом месяце взялся за расследование! – произнесла она, укоризненно покачав головой.
Я хмыкнул:
– У меня были дела. Я писал тебе в письме, что…
– Но теперь-то они завершены? – с нажимом спросила Эбигейл.
Я понял, что без разгадки она не уедет и меня не выпустит.
– Да.
Ее лицо просияло. Была ли хоть одна леди столь счастлива от моих слов, как сейчас эта необычная девушка?
– Но я все еще не уверен, что дело действительно может быть тебе… нам, – поправился я, – …интересно.
– Ах, Крис. – Эбигейл улыбнулась и слегка прищурилась. – У меня особое чутье на такие вещи!