– Добрый день! Надеюсь, вы простите меня за то, что помешал вашему уединению? – Он подождал, пока я сяду, и продолжил: – Вы так долго не отвечали на приглашение Клуба, что мы начали волноваться.
Я промолчал, сделав вид, что сосредоточен на меню. Это было невежливо, но не оправдываться же мне? Макрайзен понимающе улыбнулся, наблюдая за мной.
Когда официант удалился исполнять мой заказ, сэр Патрик вновь вернулся к теме моего поведения:
– Я понимаю, потеря семьи, все эти дела, что свалились на вас… – он сокрушенно покачал головой, – но впредь, прошу вас, уважайте правила Клуба и его участников.
– Обязательно, – откликнулся я, припоминая, как «уважительно» поступил со мной Генри Айдел.
Зеленые глаза продолжали меня изучать.
Слуга поставил передо мной заказанный обед – томленые телячьи щечки и дробленый картофель со сливками – и удалился.
– Никакого алкоголя? – Макрайзен усмехнулся. – Вы меня удивляете. Говорят, в университете вы себе в таких простых удовольствиях не отказывали…
Это прозвучало грубо, но я легонько пожал плечами:
– Я больше не в Нолидже.
– А Айделы больше не в Королевстве.
Нож громко звякнул о край тарелки: у меня дрогнули руки. Нигде не говорилось, что богатейшее семейство Королевства покинуло его – газеты молчали, сплетники молчали!
– Клуб знает о том, что произошло прошлой осенью, – продолжал сэр Патрик, – и Клуб принял меры. Прошу вас, Кристофер, не скрывайте от членов нашего общества подобные действия, если столкнетесь с ними в будущем. Наше положение зависит от поступков каждого из нас.
Атмосфера за столом неуловимо изменилась. Я почувствовал себя свободнее, узнав новости и позицию Лордов, и, конечно, это не укрылось от Макрайзена. Он улыбнулся мне еще раз и перевел разговор на светские пустяки. Я с облегчением подхватил эту нить, воспользовавшись случаем узнать про мастеров фехтования, готовых давать частные уроки. Вопрос заинтриговал сэра Патрика, но он не стал меня расспрашивать, лишь усмехнулся в аккуратно подстриженную бороду, диктуя имена.
Покидал Клуб я в хорошем настроении и с легким сердцем. Оказалось, что здесь меня ждали если не союзники, то хотя бы не враги. У наследников волшебной крови были правила, несоблюдение которых каралось. Обычно наказывали лишь виновника, поэтому я не ожидал, что все семейство попадет в опалу!
За время, что я потратил на обед и беседу, погода стала только хуже: ветер усилился, пошел дождь. Косые упругие струи разбивались о крыши и мостовые, вскипали в лужах, несли осенний холод. Я поправил шляпу и вскинул руку, привлекая внимание кебби, – тот стоял в нескольких метрах от здания клуба, и мне не хотелось идти к нему. Я надеялся, что он заметит призывный жест. Зря.
Взял бы свой экипаж – не оказался бы в столь глупом положении. Еще немного постояв под защитой карниза, я быстрым шагом направился к кебу. Кучер встрепенулся, разглядев мою фигуру, подстегнул лошадей, чтобы двинулись мне навстречу, и внутрь я запрыгнул почти на ходу, едва успев назвать адрес мисс Брайт. Костюм промок, с челки на нос стекала дождевая вода; сухой осталась только макушка. Я стянул мокрые перчатки, по привычке кинув взгляд на наперстянку. Как и год назад, в августе, цветок начал увядать, новые бутоны уже не появлялись. Придет осень, и от четких черных линий останется лишь тень, а зимой ладонь будет ныть от нездешних морозов… Сжав и разжав кулак, я пробормотал заклинание, чтобы высушить костюм. Не идти же на пятичасовой чай в мокром? От ткани пошел парок, но одежда смотрелась неопрятно. Окружив себя гламором, я покачал головой: что мне стоило так же высушить костюм вчера и не мучиться от неудобства?
Кебби постарался подъехать как можно ближе к крыльцу, над которым нависал козырек, давая хоть и слабую, но все же защиту от дождя. В благодарность за такую заботу я накинул ему пару монет сверх положенного.
Дверь открылась по первому удару фигурного молоточка. Горничная пустила меня внутрь, поклонилась и, забрав шляпу и трость, поместила их на подставку.
– Следуйте за мной, мистер Мэллоун.
Гостиная, где меня встретила хозяйка, оказалась уютно обставленной комнатой на втором этаже. Помимо мисс Брайт, здесь находились ее мать и Эбигейл. Она выбрала темно-серое в серебристую полоску платье, вполне уместное на фоне траура хозяек, и вела себя как настоящая леди. Я вспомнил, как в одном из писем Эбигейл жаловалась на скучные будни в пансионе. Кажется, это не было ложью, ведь знание этикета и умение подать себя чарами не подделать.
– Мистер Кристофер Мэллоун, рада представить вам миссис Агнес Брайт и мисс Эмилию Брайт, – представила меня Эбигейл и улыбнулась.
– Добрый день, леди. Очень рад знакомству! – Я поклонился сначала матери мисс Брайт, потом ей самой.
Но моя приветливость не могла растопить неловкость, сковывающую комнату льдом. Обе Брайт выглядели напряженно, и, как Эмилия ни пыталась начать разговор, у нее не получалось. Ее мать явно была против нашей встречи. Подавленная смертью сына, она не хотела принимать попытки дочери помочь.
Когда чай в чашечках остыл, терпение Эбигейл лопнуло. Обе леди замерли, а потом обмякли, глаза их медленно закрылись, дыхание стало ровным и глубоким. Эбигейл резко поднялась, зашелестев юбками.
– Стоило просто пробраться к ним домой ночью! – Она окинула взглядом спящих хозяек. – Результат был бы тот же…
– Ты в своем репертуаре. – Я тоже встал, аккуратно задвинул стул.
Чары окутывали особняк нежными нитями, даря спокойный сон всем: и господам, и слугам. Эбигейл обошла гостиную, иногда задерживаясь у безделушек, в изобилии расставленных в комнате. Я наблюдал за ней, дивясь тому, как легко она менялась: минуту назад была образцовой леди – вежливой, отстраненной, уместной, – и вот по пушистым коврам мягко ступает сосредоточенная, но очень непосредственная девушка. Бывает ли она настоящей? Эбигейл оглянулась, поймала мой взгляд, и губы ее изогнулись в лукавой улыбке:
– Ты знаешь, что на леди нельзя так долго и пристально смотреть?
– Как хорошо, что ты не обычная леди, – парировал я. – Но чего мы ждем?
– Я надеялась, что они сами расскажут мне все детали смерти юноши. – Эбигейл вздохнула и, закончив осматривать бронзовую статуэтку кошки, направилась к выходу из комнаты. – Но раз не получилось, мы все выясним сами.
Ее платье зашуршало, задев дверной косяк, когда она покидала гостиную. Я последовал за ней, но на пороге обернулся. Вчера Эбигейл упомянула, что вокруг мисс Брайт остались следы неизвестной магии. Вспомнив об этом, я решил присмотреться повнимательнее.
Волшебство Эбигейл искрилось вокруг головы девушки, как золотая пыльца. Его я заметил, едва сосредоточившись, а вот ту, другую магию – нет. Но она была: подмораживала кончики пальцев, перехватывала дыхание. Казалось, я стою босиком в холодной земляной яме, и она медленно заполняется водой – скрывает щиколотки, поднимается до колен, до пояса, до груди, доходит до подбородка…
Затягивает, подавляет, погребает…
– Крис! – Требовательный голос Эбигейл разбил лед опасных чар, и я с удивлением обнаружил себя упавшим на колени. Грудь разрывалась от боли.
Закашлявшись, чувствуя, как воздух наполняет легкие, я с трудом поднял голову. Эбигейл спешила ко мне с другого конца коридора, и на лице ее читалось нешуточное беспокойство. Она помогла мне подняться, но сам стоять я не смог – прислонился к стене. Когда в голове прояснилось и боль отступила, я, опережая вопрос, начал рассказывать о том, как нечто едва не утянуло меня в какую-то трясину, явственно разящую не волшебством, но чем-то потусторонним.
– Удивительно, – выслушав, только и сказала Эбигейл. – Какая интересная магия! И как ты к ней восприимчив!
Она задумчиво закусила губу, заглянув в гостиную, и нашла взглядом мисс Брайт и ее мать. Но чем дольше Эбигейл смотрела на них, тем сильнее хмурилась.
– Ничего не чувствую! – раздраженно и обиженно сообщила наконец она. – Пойдем. Проверим комнату погибшего!
Она быстро направилась вперед. Казалось, она знает, где находятся покои бедного брата мисс Эмилии, но нет, я ошибся, спутав уверенность Эбигейл с ее целеустремленностью. Она просто шла по коридору, распахивая все двери на пути и заглядывая внутрь. Мы успели пройти малую гостиную, кабинет матери семейства, кабинет отца (тот спал, откинувшись в кресле и посапывая), библиотеку (весьма бедную, составленную сплошь из современных книг), прежде чем Эбигейл толкнула нужную дверь. Я почувствовал это, едва кинул взгляд внутрь: закололо кончики пальцев, воздух показался влажно-морозным. Эбигейл ничего не заметила. Комната не была спальней, а потому она качнулась назад, собираясь закрыть дверь, и столкнулась со мной.
– Разве джентльмен не должен держать почтительную дистанцию? – раздраженно произнесла Эбигейл.
– Простите, миледи, – иронично отозвался я, – но, думаю, мы нашли то, что искали.
Она приподняла бровь, но спорить не стала и, зайдя в комнату, приступила к осмотру. Ее поведение было нахальным и самоуверенным, впрочем, как всегда. Я же решил быть осторожнее: вновь задыхаться на полу мне не хотелось.
Маленькая гостиная могла бы показаться уютной: пушистый ковер, удобный диван и кресла, столик с изящными ножками, забранный экраном камин. Даже серый свет дождливого дня не портил теплые цвета, в которых была выполнена комната. И все же отсюда хотелось уйти: сам воздух давил на грудь, казался спертым; внутри нарастало ощущение безотчетной тревоги. Даже Эбигейл прониклась – нежный румянец покинул ее щеки, кожа побледнела, а цвет губ сменился с земляничного на синеватый.
– Какое отвратительно ощущение! – сжав зубы, пробормотала она и тряхнула головой. – Не представляю, что это может быть! И как люди вообще могут тут находиться?!
Я провел пальцем по каминной полке и продемонстрировал ей серый налет пыли:
– Похоже, и хозяева, и слуги избегают этой комнаты.
Эбигейл скривила губы. Она не чувствовала магию, но чувствовала ее последствия. Очень любопытно! Я прикрыл глаза, как можно глубже вдохнул и сосредоточился, а когда открыл, попробовал найти источник странных чар. Обвел глазами комнату, но она оставалась по-прежнему серой, холодной и пыльной. А вот диван окутался неярким голубым сиянием.