– Простите за ожидание, мистер э-э-э… – Дверь в кабинет наконец-то открылась, выпуская доктора Коллинза и его начальника.
Главный врач Королевской психиатрической лечебницы оказался дородным краснощеким мужчиной лет пятидесяти. Его темные с сединой волосы, аккуратно уложенные густым слоем помады, влажно блестели.
– Кристофер Мэллоун, – представился я.
– Остин Коллинз. – Управляющий энергично пожал мне руку и посторонился, приглашая войти. – Джордж, будь добр, принеси нам с мистером Мэллоуном чай.
Помощник молча кивнул и ушел.
– Мой сын Джордж, – не без гордости сообщил Коллинз-старший, садясь.
Я последовал его примеру. Кабинет выглядел солидно: книжный шкаф и полки, стулья, подставки, стол – все из красного дерева. Золоченые подсвечники, малахитовая подставка под письменные принадлежности, статуэтки, явно привезенные из путешествий. Обстановка говорила о хозяине красноречивее любых слов.
– Спасибо, что согласились принять меня, – начал я, раздумывая, уместно ли будет перейти сразу к делу.
– Ну что вы. – Вежливая улыбка тронула пухлые бледные губы главного врача, хотя смотрел он на меня серьезно, если не сказать напряженно. – Вам нужна моя профессиональная помощь? – Коллинз сделал паузу и сочувственно добавил: – После всего, что вы пережили… Я читал в газетах о том, что вся ваша семья…
– Что? Нет! – Я усмехнулся, но усмешка вышла кривоватой. – Мне нужна информация. – Если он и удивился, то виду не подал, а я продолжил: – В конце мая или, может быть, в начале июня к вам поступил пациент…
– Вы же понимаете, что это врачебная тайна? – перебил меня врач.
– …Мне нужно знать его имя и обстоятельства, при которых он оказался здесь, – закончил я.
Повисло молчание. Коллинз-старший смотрел на меня, я – на него. Будь здесь Эбигейл, она зачаровала бы его, заставив выложить всю правду, но это умение могло пригодиться и в архиве: на службу туда брали людей с безупречными рекомендациями, честных и принципиальных, таким деньги не предложишь. Молчание затянулось, и я решил подтолкнуть управляющего в нужном направлении:
– Может быть, лечебнице нужна помощь? Я слышал, что финансирование подобных заведений всегда недостаточно.
Врач вздохнул и отвел взгляд:
– В одном из корпусов больницы пора перекладывать крышу, – поднимаясь, как бы между прочим заметил он.
Мне стало любопытно, как часто врачебная тайна становилась известна другим людям?
– Буду рад вам помочь.
Мистер Коллинз кивнул, пересек кабинет и, высунувшись за дверь, позвал сына:
– Принеси карты всех, кто прибыл к нам в мае и июне, я сам разолью чай.
Чайные чашечки из белого фарфора, украшенные трогательным орнаментом из незабудок, были столь тонкими, что пропускали солнечный свет. Я наблюдал за тем, как главный врач осторожно разливает напиток, заваренный до янтарной крепости, и молчал. В уютной обстановке рабочего кабинета сложно было представить, что где-то в этом же здании в каменных клетках заперты бедные, потерявшие разум, опасные люди. И один из них может стать ключом к разгадке потрясших Ноднол убийств. Я снова вспомнил девушку, что смотрела на меня со злобой и торжеством. Похожий взгляд был и у призрака, когда она начала затягивать синюю нить, словно удавку, на моем горле. Пожалуй, стоит начать с пациентов-женщин.
– Сахар?
– Нет, – я улыбнулся, – благодарю вас.
Этот короткий диалог стал единственным за все время ожидания Коллинза-младшего с картами больных. Управляющий положил себе четыре кусочка сахара и снова устроился в кресле. Я наблюдал за бегом легких облаков в небе, а врач с профессиональным интересом изучал меня, ощупывая взглядом лицо и фигуру, подмечая жесты. Наверняка искал признаки какого-нибудь душевного расстройства на фоне потери семьи.
Когда чая в чашках стало вдвое меньше, вернулся Коллинз-младший. К моему удивлению, он принес всего десять папок. Какие-то были пухлыми, какие-то содержали всего пару листов. Джордж положил карты больных передо мной. На каждом титульном листе были подписаны имя и диагноз.
– Луиза Мария Лучано?
– Поступила к нам в начале мая, пятого или шестого числа, – произнес доктор Коллинз, кинув вопросительный взгляд на сына. Тот кивнул.
Я постарался вспомнить лунный календарь. Нет, эта женщина нам не подходит. Ее одержимость означала бы, что первое убийство произошло в мае, но, учитывая все, что я знаю, это не так. Кто следующий?
– Анна Стокс.
– Девятнадцатого мая.
– Расскажите о ней подробнее, – попросил я.
– Хмф. – Управляющий потер лоб. – Тихая девушка, содержится в новом корпусе. Там палаты для особ из хороших семей с безобидными заболеваниями… Мисс Стокс может посещать нашу библиотеку и сад, комнаты для музицирования и рисования.
Я с сожалением отверг карточку. Та, кого я видел, находилась в корпусе для опасных больных, и если она моя цель, то Анна Стокс не подходит. Дальше шла пухлая папка пациента-мужчины, я отложил ее, перейдя к следующей.
– Амалия Вейт.
Из раскрытой папки выпал медальон на тонкой цепочке, от него пахло тленом и лилиями.
– Поступила тридцатого мая, – подал голос Коллинз-младший. – Ее оформлением занимался я.
Я ждал продолжения, но юноша только сверлил меня неприязненным взглядом. Уж не знаю, чем я ему не нравился, но подобное поведение утомляло. Приподняв брови, я вопросительно посмотрел на его отца. Но родительского внушения не понадобилось, Джордж заговорил:
– Ей пятнадцать.
Конец мая, полнолуние уже прошло – перспективно. Я постарался вспомнить ту узницу, но из-за решетки, темноты и удручающего внешнего вида определить возраст оказалось затруднительно.
– Подробнее.
– Бедную девушку доставили к нам по рекомендации моего коллеги. У него практика в Борроуфане.
Джордж снова замолчал. Может быть, он просто не знал, что именно меня заинтересует?
– Почему вы назвали мисс Вейт бедной? – помог я ему. – Это из-за диагноза? – Я кинул взгляд на титульный лист. – Истерия и эпилепсия?
– В особняке ее семьи произошла трагедия. Из хозяев выжила только эта девушка. Полагаю, то, что увидела мисс Амалия, и привело к тяжелой форме истерического недуга и эпилептическим припадкам, но, что именно случилось, не знаю.
Я удивленно приподнял брови.
– Эта мисс содержится в корпусе для опасных больных?
Коллинз-младший кивнул.
Итак, я нашел ее. Стоило ли просить врачей проводить меня к пациентке? Пожалуй, нет. Магия, что наполняла это место, могла быть опасна для меня. Сначала я встречусь с Эбигейл, а пока…
– Прошу вас, дайте мне имя, адрес и сопроводительное письмо к вашему коллеге из Борроуфана. Я обещаю быть максимально деликатным в своих расспросах.
Главный врач пожал плечами и кивнул. Когда его сын скрылся за дверью, мистер Коллинз потер переносицу и устремил на меня проницательный взгляд.
– Это ведь не психическое расстройство?
– Почему вы так думаете, доктор? – Я слегка улыбнулся, но Коллинз-старший не вернул мне улыбку:
– Потому что у меня есть лунный календарь.
Я помолчал. Управляющий Королевской психиатрической лечебницей не был аристократом с волшебной кровью, но и безымянным горожанином – тоже. Человеку внимательному и склонному мыслить логически не составляло труда собрать и свести воедино крупицы знаний, рассыпанные тут и там.
– Возможно, вы правы. – Я поднялся и протянул ему руку. – Доставьте письмо по моему адресу и не забудьте чек. Крышу пора перекрывать.
Мистер Коллинз кивнул и ответил мне энергичным рукопожатием.
Дома, в гостиной, никого не оказалось. Билли сообщил, что с визитами никто не приходил, только доставили почту. Попросив слугу принести ее в старый отцовский кабинет, я также отдал распоряжение о подготовке ужина и направился в спальню. Я не знал, стоит ли беспокоиться за Эбигейл, но, едва отворив дверь, понял, что нет.
Она растянулась поперек кровати с книгой, а чтобы не тратить свечи, развесила вокруг волшебных светлячков. Подле нее лежала стопка исписанных листов. На едва слышный скрип двери Эбигейл подняла голову и улыбнулась.
– Ты обещала ждать меня в гостиной.
– Ох, Крис, не будь занудой. – Она отложила книгу и села. – Твои слуги и без того заморочены гламором. Лучше расскажи, что тебе удалось узнать! А потом я поделюсь с тобой тем, что нашла я! – И в подтверждение своих слов Эбигейл похлопала по записям.
Я бы предпочел сначала переодеться и поужинать, но в ее голосе звенело нетерпение, спорить с которым было бы опасно. Поэтому я подробно пересказал все, что успел узнать в лечебнице, но не стал распространяться о цене этих знаний. Впрочем, Эбигейл легко догадалась о недосказанном:
– Не мог же этот Коллинз просто так все тебе выложить!
– Я достаточно богат, чтобы позволить себе благотворительность, – с усмешкой покачал головой я. – Твоя очередь.
– То, что ты рассказал, идеально дополнило то, что я прочла в Архиве. – Эбигейл торжествующе улыбнулась, выдерживая паузу, но я не стал ее торопить. Буркнув: «Какой же ты скучный!» – она продолжила: – Девушка, ставшая призраком, – Ромаль Кроптон. Единственная дочь, на которой род и оборвался, причем в один год умерли она, ее тетка по матери и отец. Ну а мать скончалась еще при родах. Имущество, согласно закону, отошло королевскому дому, Палате Лордов Основателей и Тайной Службе. Долгое время особняк пустовал, а в прошлом году его купила семья Вейтов.
– Ты забралась в канцелярию Палаты?
– Вот еще! – Эбигейл возмущенно фыркнула. – Со всех документов, которые оформляются Лордами, снимаются копии и передаются в Архив, в них нет никакой тайны, мне даже не пришлось прибегать к волшебству.
Я поджал губы. Который раз я столкнулся с тем, что не знаю слишком многих законов, правил, традиций. Отец умер, не успев мне ничего рассказать… Хотя, если быть честным, когда он мог, я не слушал, а когда мог я, он не торопился посвящать меня.
– Я сняла копию с копии, – произнесла Эбигейл и, найдя в стопке нужный лист, протянула его мне. – Речь идет об особняке Кроптонов в городке Борроуфан, именно оттуда привезли Амалию Вейт!