месяцы стало очень много. Они путешествовали по Королевству и охотились на фей, часто назначая плату за свои услуги не в деньгах, а в том, что им удастся поймать.
По губам поэта скользнула улыбка:
– Подарить сборник стихов, написанных моей рукой, тем, кто за ним придет…
Мы прибыли в Гланбари около десяти утра, проведя в почтовой карете не менее пяти часов. Поспать мне удалось лишь урывками, поэтому, едва за моей спиной закрылась дверь номера в очередной гостинице, я рухнул в постель, почти не раздеваясь. Вечером – когда солнце коснулось макушек дальних холмов, облив их золотом и медом, – меня разбудила Эбигейл. Я привел себя в порядок, мы поужинали и отправились к Могиле Короля.
Городок готовился к празднику, на площади складывали костер, повсюду развевались зеленые и желтые ленты, но чем дальше мы отходили от центра Гланбари, тем безлюднее становилось. А у подножия холма, в недрах которого нашел свое последнее пристанище Король, и вовсе не было ни души, лишь белые пушистые овечки паслись на его зеленом склоне. Подъем предстоял не крутой, но высокий.
– Поторопись, нужно успеть до того, как зажгут первый костер. – Эбигейл слегка подтолкнула меня и первой начала восхождение.
– К чему такая спешка?
– Привратник сменится. Я договаривалась с одним, но, когда загорится огонь Бэллэ Тэйна, власть перейдет Благому Двору, а значит, сменятся и стражи дорог.
– Тогда почему мы просто не пришли раньше?
В ответ донеслось мрачное сопение, и я сделал вывод, что это ее собственный просчет. Указывать леди на ошибки, если она и сама их прекрасно знает, – не дело джентльмена, поэтому я промолчал.
Подъем закончился, и открывшийся вид меня заворожил. На вершине холма возвышалась старая башня, три ее квадратных зубца впивались в небо, по глубокой лазури которого расплывались акварельными мазками розовые, рыжие, красные, малиновые, сиреневые и сизые облака. А сквозь арку прохода сияло золотое солнце, и неясно было, принадлежит оно той или этой стороне. Когда мы подошли к нему, Эбигейл взяла меня за руку.
Шаг – и мир изменился.
Солнце закатилось за горизонт, и мы оказались в густой тени, под сводами древней… часовни? Ветер больше не приносил запахи травы и овечьей шерсти, здесь царило безветрие, а пахло мхом и плесенью. Под ногами вместо сухой рыжей глины оказались каменные плиты, истертые тысячами ног.
– Успела, – довольно прокряхтел кто-то, и из густого сумрака соткался привратник.
Я не смог бы сказать о его внешности ничего, кроме того, что он сам и был сумраком. Текучим, переменчивым, принимающим мыслимые и немыслимые формы.
– А принесла? – Он протянул руку, требовательно пошевелил появившимися пальцами.
– Сделка есть сделка! – Эбигейл достала из перекинутой через плечо дорожной сумки тетрадь со стихами Дикерсона.
– Сделка есть сделка, – эхом отозвался привратник, вновь растворяясь в тенях вместе с рукописью. – Проход свободен.
Эти слова дышали холодом и гниющими лилиями, но Эбигейл победно улыбнулась, вновь взяла меня за руку и пошла вперед. Наши шаги по каменным ступеням должны были звучать громко, но тени заглушали, поглощали их, и я неожиданно подумал, что так же они бы могли поглотить и нас…
…меня.
Тогда я еще не знал, что Волшебная Страна опасна не только для смертных.
Запись 3
Из головы не шли слова Дикерсона о том, что сборник нужно было подарить. Сколько я ни бился, пытаясь узнать о странном мистере Смите, озвучившем просьбу, ничего не вышло. Роста обычного, внешности непримечательной, одет добротно и скромно – ни примет, ни зацепок. Он мог бы быть кем угодно, даже Эльфом, окруженным гламором.
Этого я боялся больше всего, ведь тогда получалось, что он… помогал нам. Знал не только о том, куда мы идем, но и какую тропу выбираем! Эбигейл мои опасения высмеяла: «Глупости, Крис! Это просто невозможно – знать о каждом твоем или моем шаге!» Но потом осеклась и задумалась. Будущее неведомо никому, это правда, но кто не пытался в него заглянуть? Возможности людей – с их картами, линиями на ладони и хрустальными шарами – просто ничтожны рядом с волшебством. И Эбигейл тоже об этом подумала, я видел, как она сжала губы и нахмурилась.
Но все-таки мы оказались в Волшебной Стране, пошли по тонкой тропинке, вьющейся под кронами вековых дубов, к одной из арок Старых Дорог. Эбигейл взяла с собой карту, что так долго создавала, и теперь я точно знал, какую из множества арок выбрать. Вряд ли дар привел бы меня к разрушенной, но мог и удлинить путь в несколько раз. Эбигейл держалась чуть позади и следила, чтобы мы не слишком приближались к дворцу, поэтому, когда слева и справа из зарослей вынырнули высокие воины в полных доспехах, я удивился. Всего их оказалось пятеро: четверо – в одинаковом облачении из светло-серого металла, еще один – в похожем, но из золотистого, у него и шлем был с переливчатым пером.
– Приветствую, смертный, – сказал он, вежливо склонив голову, – приветствую, сестра.
– Добрый вечер, – отозвался я, а Эбигейл позади меня тихонько зашипела, но все-таки встала рядом и тоже поздоровалась.
– Позвольте проводить вас во дворец. – Страж сделал приглашающий жест, но натолкнулся на колючий взгляд моей спутницы.
– Дворец нам не по пути, – холодно отрезала она.
Воины в сером сделали всего один скользящий шаг вперед, смыкая ряд, но это произвело впечатление более угрожающее, чем обнаженный клинок. Глядя на их слаженность и выправку, я думал о том, что шансов в сражении на мечах у нас маловато.
– Сегодня Бэллэ Тэйн, сестра. – Страж произнес это терпеливо, словно Эбигейл была капризным ребенком. – Нельзя не засвидетельствовать свое почтение Королеве. Нельзя игнорировать ее приглашение, даже если ты принадлежишь другому Двору.
Я покосился на Эбигейл. Сколько раз я спрашивал, под чьей властью она родилась – Двора Благого или Неблагого? И вот ответ – моя фэйри принадлежала к свите тех, кто всегда был враждебен людям! Сомнения, что тлели в моей душе, вновь налились горячечным теплом, но я не дал им разгореться. В конце концов, иногда и подданные Неблагого Двора выступали на стороне смертных, помогали им. Например, Ведьма Костяного Леса в одной из историй о моем предке помогла ему найти дорогу домой…
– Королева меня не приглашала, – попыталась выкрутиться Эбигейл. Я почувствовал, как в аромат лесной тропы вплелся запах ее волшебства, но воины сделали еще шаг, и запах развеялся.
– В ночь Бэллэ Тэйна каждый приглашен, – страж покосился на меня, – даже смертный. – С этими словами он развернулся и пошел вперед, больше не тратя время на уговоры.
Молчаливая свита расступилась, пропуская его, а нас взяла в кольцо – по одному справа и слева, двое позади. «Да уж, – подумал я, – такое предложение сложно не принять!» Судя по поджатым губам, Эбигейл тоже впечатлило гостеприимство Королевы. Моя фэйри прожигала взглядом спину провожатого, и, пожалуй, добавь она немного волшебства, его доспехи начали бы плавиться.
Некоторое время мы шли по тропинке, а потом свернули влево – туда, где не было даже стежки, лишь высокая трава. Фэйри ступали по ней легко и ловко, стебли словно сами расступались перед ними, а я путался, идя неуклюже и медленно. Кажется, это забавляло стражей: я слышал и смешки, и негромкие комментарии о нескладности смертных; но вскоре и эта часть пути подошла к концу, оставив в напоминание о себе пыльцу луговых цветов на одежде. Мы вышли на широкий тракт. Он оказался оживленным: в обе стороны двигались экипажи, конные, пешие и даже летучие! Мимо пронеслась стайка фей, чьи крылышки при взмахах звенели, как хрустальные колокольчики, а следом за ними нас обогнал всадник на грифоне! Мощные крылья этого существа взметали пыль, стоило ему снизиться, а клюв производил впечатление страшного оружия.
Эбигейл проследила за моим взглядом, усмехнулась:
– Приручить такого очень сложно. Но если удалось – друга вернее не найти.
Я вскинул брови, и она правильно поняла мой невысказанный вопрос:
– Я пыталась, безуспешно.
Стоило ли в ней сомневаться? Она, с ее бесстрашием и авантюризмом, и в гнездо грифона бы залезла! Я улыбнулся, но мысли быстро стали мрачными. Конвоя для визита к Королеве у нас в планах не было, я не знал, чего ждать, к чему готовиться, а кроме того, не приведет ли задержка к тому, что Эльф нас опередит? Или – ладони свело холодом и болью – нас могли поймать и вести к нему! Я обернулся к Эбигейл, но произнести ничего не смог – меня бы обязательно услышали стражи.
– Скоро будем на месте. – Она кивком указала на выросшие на горизонте башни и башенки.
Королевский дворец, сложенный из белого камня, мягко мерцал в свете закатного солнца; из того же материала мастера-фэйри построили и стены, окружающие его. Я видел немало замков, но даже самые утонченные из них казались просто бесформенными глыбами на фоне ажурного великолепия, представшего перед моими глазами. Над самой высокой, увенчанной тонким шпилем башней плескалось изумрудное знамя, но я не смог разобрать рисунок на нем – так высоко оно было.
Вопреки словам Эбигейл, к воротам мы подошли, когда на небе высыпали первые звезды, а между ними юркими тенями начали сновать летучие мыши. Как ни странно, количество спешащих гостей только увеличилось, и нам пришлось встать в длинную очередь, берущую начало у распахнутых ворот. Наш главный конвоир-провожатый извинился и скрылся среди толпы, чтобы вернуться с отрядом из десяти стражников.
Они окружили нас и повели дальше под возмущенный говор, писк, щебетание и рык. Эбигейл это как будто забавляло, по губам ее блуждала насмешливая полуулыбка, и причин ей я найти не мог. Мне же было не по себе – пестрая толпа вокруг, одновременно похожая и непохожая на привычные мне толпы, пугала. Лица – прекрасные, ужасные, с длинными носами и вовсе без носов, с мелкими зубами и без зубов, зеленые, черные, белые – напоминали лица из кошмарного сна. Я и не представлял, что фей и фэйри может быть так много! Дома, в фамильном особняке, я знал каждое из волшебных существ, и ни одно не казалось мне уродливым и уж точно – враждебным.