– Но… – Маккорн снова уставился в согласие. – Здесь ничего не сказано о том, что вы должны ей служить. Разве это законно?
Кларенс моргнул. Ему это было делать необязательно, и хоть привычка из жизни осталась, он старался не моргать, пока я смотрела его глазами. Удивился, значит. А я вот нет.
– Служить? – переспросил он. – У меня с Маргаритой подписан договор, действие которого я могу прекратить в одностороннем порядке с уведомлением за две недели. О чём вы?
Маккорн всмотрелся в лицо Кларенса так, словно видел сквозь его глаза меня.
– И что с вами будет, если вы разорвёте этот договор?
Кларенс развернул руки вверх ладонями.
– Придётся искать другого работодателя.
– Другого некроманта?
– Да нет, я вообще помощником судьи работал до того, как к Маргарите пошёл. Просто надоело объяснять коллегам, почему я не ем, не сплю и дышу через раз. Официально у меня инвалидность, но…
Я хорошо помнила тот день, когда Кларенс постучался в мою дверь. Честно говоря, сначала я испугалась, что напортачила, и он начал тухнуть или ещё что. Но он выглядел идеально – здоровый цвет лица, аккуратная причёска, безупречно сидящий костюм. Я тогда, должно быть, выразила на лице своё беспокойство, потому что Кларенс вдруг улыбнулся и спросил: «Магистрина, я зашёл узнать, не нужен ли вам ассистент по вопросам права?»
Я тогда ещё не могла себе позволить платить ему столько, сколько стоили его услуги. Банни осталась со мной за кров: её дом сгорел. Ей самой в том пожаре упавшей балкой перебило хребет. Если бы рядом случился природник, её бы выходили, но до ближайшего госпиталя от её деревеньки было больше суток езды, и она бы не дожила. Как она подписывала соглашение, мне до сих пор страшно вспомнить, но по закону некромант имеет право поднять в виде зомби только того, кто дал согласие при жизни, и проклятая гербовая бумажка это распознаёт.
Когда я объяснила это Кларенсу, он посмотрел на меня сверху вниз вдоль носа и сказал, что готов на испытательный срок за половину жалования, а по результатам я смогу себе позволить хоть трёх ассистентов и каждый день кутить. Так и вышло – когда он привёл в порядок мои дела, вытряс долги со старых клиентов и разобрался в заполнении формуляров на вызовы, я внезапно оказалась весьма обеспеченной особой. А Кларенс вздохнул с облегчением – ему больше не приходилось скрываться, искать себе занятия на ночь, чтобы не помереть от скуки, а потом врать, когда он успел столько сделать, да ещё бегать от девиц и кумушек, жаждущих устроить его семейную жизнь. Нет, Кларенс вполне функционален и в этом плане, но детей у него не будет, а всю жизнь врать жене о своих причудах… В общем, он предпочёл остаться со мной.
– Подождите, – замотал головой Маккорн. – Ничего не понимаю. Вы были помощником судьи уже после того, как она вас… обратила?
– Конечно. – Кларенс, судя по тону, уже пресытился этим разговором. – До того мне здоровье не позволяло. Последние годы я мог только лежать дома и писать статьи по теории права.
– Но если она ничего не стребовала с вас взамен, – медленно проговорил Маккорн, – то зачем она вообще это сделала?
Что ответил Кларенс, я не знаю, потому что в этот момент Венди резко встала и чуть меня не скинула. Пришлось бросить трансляцию и разобраться, что происходит.
На тропе впереди светилось что-то большое. Ну как большое – явно больше, чем следы пескухи. Мне пришлось прищуриться и задействовать свои магические чувства, чтобы удостовериться – светилась некротика. Что же так напугало Венди? Призрачной лошади некротика не только неопасна, это любимое лакомство! Однако кобыла подо мной ходила ходуном, порываясь то ли удрать, то ли скинуть меня и удрать. Я спешилась и позволила ей отбежать – надо будет, снова призову.
Проблема со свечением некротики в том, что она ничего не освещает. Я предполагала, что стою в лесу, и под юбкой моих ног касалась трава, однако всё, кроме следов и странного комка впереди, оставалось кромешно-чёрным. Пришлось перейти на ночное зрение. И вот тут стало интересно.
Я ожидала, что тропа из некротики приведёт меня к какому-то дому или хоть охотничьей избушке, в которой неизвестный злопыхатель создал свою управляемую нечисть, однако сейчас я стояла посреди леса, и никаких признаков жилья вокруг не проявлялось. В траве передо мной сидела… маленькая комнатная собачонка, такая пушистая, что почти идеально круглая. Вот потому я и не могла её рассмотреть сквозь свечение некротики – я приняла её собственную форму за какой-то сгусток энергии.
В первый момент мне даже захотелось посюсюкать, настолько умильной оказалась тварюшка. Но тот момент длился недолго: я вспомнила, что передо мной пескуха, раздающая направо и налево смертельные проклятия. Стоп.
Фэнни видел огромную псину размером с телёнка. То, что сидело передо мной, поместилось бы в мой несессер! Конечно, его благородие сильно испугался, но не настолько же…
«Кларенс, – позвала я мысленно. – Вы спрашивали женщин, как выглядел гримм?»
Кларенс молчал несколько секунд – вероятно, листал блокнот.
«Чёрная собака, над которой поднимается чёрный дым.»
«А размер собаки?» – уточнила я.
По ментальному коридору просочился душок стыда. Эге, кто-то заболтался с природником. Впрочем, я сама хороша, так залипла в воспоминаниях, что чуть не въехала в пескуху. Да что там, я умудрилась не обратить внимание на расстояние между следами!
Тварь меж тем не проявляла никакой агрессии. Просто сидела и рассматривала меня глазами-бусинками, наклоняя голову то так, то этак.
«Сейчас спрошу!» – засуетился Кларенс.
И тут мне пришла в голову нехорошая мысль. Не к месту я вспомнила тот пожар, ох не к месту…
Что если женщины видели пескуху, но сам помещик видел именно гримма? Это бы объяснило, почему их покусали, а его нет. И если Маккорн правильно определил, что через укус на женщин наложили проклятие, которое должно было их убить посредством несчастного случая, то и отец семейства в этом несчастном случае мог пострадать. Вполне резонно предположить, что ему явился гримм предупредить о грозящей ему участи. Гриммы не то чтобы хорошо изучены; даже провидцы не могут сказать, почему кому-то они являются, а кому-то нет. Возможно, явиться проклятым женщинам он не мог, а может, дело было в том, что помещик бы пал случайной, побочной жертвой проклятия.
«Маленькую, – заговорил в голове Кларенс. – Они обе видели маленькую, но очень злую и страшную собаку.»
Я щёлкнула пальцами обеих рук. Попала! Ну что же, значит, всё просто. Проклятие Маккорн снял, пескуху я нашла, осталось её изловить, а потом уж я как-нибудь выясню, кто её прислал. Ну или сдам на ближайшую станцию мракконтроля, пусть сами выясняют.
Я склонилась к собачонке.
– Кис-кис-кис… или там, Шарик? Тузик?
Эх, жалко я клички не знаю, кличкой её можно было бы связать, и ей пришлось бы меня слушаться. Ну, попробуем так. Я выдавила на пальцы немного некротики и выставила руку вперёд. Это, конечно, не призрак, но авось от гостинца не откажется?
Собачонка тявкнула, крутанулась на месте и потрусила прочь.
– Э! Шавка, куда тебя хтоническая матерь понесла?! Иди сюда, я тебе некротики дам!
Собачонка развернулась и снова тявкнула, прошла несколько шажочков назад, а потом снова устремилась в лес. Я, конечно, небольшой знаток собак… хотя кого я обманываю? У родителей вечно какие-то приблудные дворняги в ногах путались. Так вот, если я хоть что-нибудь понимала, пескуха звала меня за собой. Оставался вопрос: идти или нет?
С одной стороны, пескуха – мстительный дух, который может думать только о том, как истребить врагов своего создателя и как наказать самого создателя за предательство. Напоминаю, пескуху можно сделать только из любимой собаки, которая тебе верна, и для этого её надо замучить до смерти. Но навредить создателю она н может. С другой стороны, эта пескуха на меня не нападала и вообще вела себя очень вежливо. Да и не враг я её создателю, я даже не знаю, кто это, а он понятия не имеет о моём существовании. Пескухи не такие умные, чтобы самостоятельно решать, кто враг, а кто нет, их науськивают на определённых людей. С третьей стороны – да чем мне вообще опасна эта собачонка? Мой щит она не прокусит, да и проклятие её мне не страшно.
В итоге я пошла за ней. Ну просто из любопытства. Ночное зрение позволяло мне понять, что идём мы не напролом, а всё-таки по тропинке, хоть и жиденькой. Но раз была тропинка, значит, и люди где-то близко. Авось собачонка приведёт меня к дому своего создателя… Это был бы идеальный вариант. Хотя я не припоминала, чтобы они так себя вели. Убежать с места преступления прямиком домой – это про пескуху. Но встретить чужака и привести его домой… как-то странно. Что за приказы у этой твари?
И что если создатель знает, что пескуха ведёт меня к нему?.. Я-то отобьюсь, но вот если он понял, что его планы нарушены, не попытается ли он достать помещиц как-то ещё?..
Я быстро развеяла ночное зрение, чтобы стало видно некротическую ауру пескухи. Она… сильно померкла. Нет, тварь всё ещё светилась, но раза в три тусклее. Потому что решила не нападать на меня? Или потому, что остальная некротика ушла куда-то ещё, например, в подпитку проклятия, которое Маккорн недоснял…
«Кларенс! – запаниковала я. – У вас там дымом не пахнет?»
«От камина немного…» – начал он. Я увидела всю семью помещика в гостиной. Взбудораженные открытиями, они сидели или наматывали круги по комнате и галдели, как птичий базар. Кларенс развернулся и увидел камин. Холодный и пустой, конечно, в середине-то лета!
«Пожа-а-ар!!!» – выкрикнул он. Я споткнулась о корень и снова запихала ментальный коридор поглубже, возвращая себе ночное зрение. Дальше Кларенс справится и без меня.
А я тем временем подошла к другому поместью. Это было побольше и постарше, чем у Фэнни. Из окон горели только парочка внизу, в крыле, предположительно, на кухне, да одно под самой крышей. Пескуха не повела меня ни в крыло, ни к парадному входу, а вместо этого обогнула дом и юркнула в световой колодец перед окном подвального помещения. Окно было открыто, и в нём что-то тускленько светилось.