Я наклонилась над столом и тронула его руку, нервно вцепившуюся в пивную кружку. Лирой вздрогнул.
– Так тебе, выходит, наоборот, всё понравилось? – уточнила я.
Он отпустил кружку и обхватил мои пальцы своими, холодными и влажными от выступившей на стекле испарины.
– Мне показалось, что я нашёл своё место.
Я улыбнулась, рассматривая его озадаченное лицо. Надо же… А я-то переполошилась тогда. Но откуда же мне было знать, что он совсем не то, чем казался поначалу.
– Оставайся, – сказала я, прежде чем сама поняла, что говорю.
Маккорн как раз решил отпить пива и с трудом его проглотил, не закашлявшись.
– Что?
Ну, не идти же теперь на попятный!
– Если нравится, так оставайся, – повторила я.
– У нас договор на два месяца, – напомнил он.
Я пожала плечами.
– Договор о сессиях, а не о сдаче комнаты. Одно другому не мешает. Дом большой, можем тебе и лабораторию где-нибудь организовать.
Маккорн смотрел на меня, как на змея-искусителя.
– Твоему ассистенту это не понравится.
Эта мысль меня неприятно кольнула, но не идти же мне в поводу у растрёпанных чувств Кларенса.
– Ему просто нужно отдохнуть, – неуверенно сказала я. – В любом случае, дом мой, а не его. Так что ты подумай.
Лирой кивнул, окунув лицо в тень. В пивной и так было неярко, и я не поняла, что на нём за выражение.
– Слушай, – внезапно всполошился он, – а телеграф ещё открыт?
Я глянула на наручные часы – не слишком женственно, но для карманных на платье не нашлось кармана.
– Ещё три часа.
– Мы не зайдём? Мне бы телефонировать в пару мест.
Я кивнула и поднялась. Мне и самой надо бы…
Однако на подступах к телеграфно-телефонной станции я заметила лавку готового платья и подумала, что это важнее. Не ходить же мне по дому в халате, пока не похолодает! А переговоры мои долго не займут.
– Ты иди, а я в лавку заскочу, – предложила я Лирою. А потом оглядела его осенний костюм. – Или, может, тебе тоже надо прикупить что-нибудь полегче? Ты же запекаешься в этом.
– Терпеть не могу покупать одежду, – поморщился он. – Это же над каждой тряпкой думать, на кого я буду в ней похож. Сегодня у меня на это уже нет сил. Разве что ты мне на свой вкус что-нибудь выберешь.
– Ты смотри, – хитро прищурилась я. – Поймаю ведь на слове!
Маккорн фыркнул, вынул из кармана бумажник и отсчитал ассигнации.
– Развлекайся.
И я развлеклась.
Когда я всё-таки дошла до телеграфа, отправив мальчонку из лавки сложить покупки в бричку, Лирой разговаривал по телефону. Я видела его в кабинке со стеклянной дверцей, но магический купол не пропускал звуков. Однако Лирой улыбался в трубку так радостно, как я до сегодняшнего утра не видала. Меня даже кольнула ревность – с кем это он так веселится? Но позволять этому чувству развиваться было нельзя, уж это мне родители втемяшили с детства. Ревнивый некромант хорошо не заканчивает.
Поэтому я набрала в горсть мелких монет и тоже заняла кабинку. Надо было связаться кое с кем в Академии и ещё уточнить в библиотеке, не поступили ли кое-какие книги, но… Сняв трубку, я попросила соединить меня совершенно другим местом.
К счастью, родители всё ещё жили в здании уездной больницы, куда их пустили взамен на помощь нуждающимся. Почему они не могли просто наняться туда на работу, мне, некроманту, никогда не понять, и мамины объяснения не помогали. Однако в больнице было светло, тепло, чисто и без мышей, а ещё туда недавно провели телефон.
– Марго? – удивилась мама, когда её позвали к аппарату. – Случилось что-то?
– Э, да нет, – спохватилась я. Конечно, я никогда не звоню просто так. Она небось решила, что мне помощь нужна. – Я просто, э-э, разговаривала сегодня с одним человеком и поняла важную вещь.
– Это какую же? – спросила мама всё ещё насторожённо.
– Что вы с папой меня очень хорошо воспитали.
Мама помолчала, а потом рассмеялась.
– И скоро ли ты нас с этим человеком познакомишь? Надеюсь, не прямо на свадьбе?
Вот как она это делает?! А Маккорн ещё думает, природники ни на что не годны! Это ж не всякий дознаватель умеет!
– Погоди ты, дай мне самой с ним познакомиться! – прошипела я, хотя меня никто не мог слышать.
– Ладно-ладно, – проговорила мама сквозь улыбку. – Как познакомишься, позвони ещё раз.
И повесила трубку.
Ну, может быть, у меня не такие уж плохие отношения с родителями, как мне казалось.
Тут я увидела, что Лирой вышел из-за своей дверцы и поспешила к нему навстречу, но рассеянная улыбка на его лице меня осадила.
– Ты всё? – спросила я, пряча свою неуместную реакцию.
– Да, – он улыбнулся шире. – Наябедничал папе про Гарека. Ох он бранился!
Я замерла в растерянности. Это он со старым мракоборцем с таким удовольствием болтал? Я на всякий случай решила прощупать почву.
– А ты часто с ним видишься?
– Нет, – вздохнул Лирой, сразу погрустнев. – Он некротикой разбрасывается, не думая. А я… сама понимаешь. В Академии научился входить в транс, думал, теперь мне будет всё нипочём, а когда приехал на каникулы, понял, к чему это приводит. Не знаю даже, как хуже.
– Ну слушай, – я подбоченилась, – какая там у твоего бати некротика? Ещё полтора месяца со мной, и ты сможешь у него неделями гостить, ничего не замечая.
Глаза Маккорна вспыхнули новым рвением.
– Точно! Ты же мне поможешь?
Я только ухмыльнулась и ушла обратно в кабинку. По делам телефонировать всё-таки было нужно, а Маккорн… Да куда он от меня теперь денется!
Глава 15
Лирой никуда не делся от меня до самого утра, когда мы проснулись в моей постели. Я предлагала вечером пойти к нему, раз уж ему там так нравится, но он сознался, что приучил Гоблина будить его по утрам, а я не готова делить постель с животными. Впрочем, справедливости ради, в моей спальне не было никаких черепов, и багрового бархата с золотом тоже, только антикварное трюмо из чёрного дерева и две картины с алыми совами в модном стиле экспрессионизм. Элегантно и ненавязчиво.
– Птички, – произнёс Маккорн, только теперь заметив картины. – А говоришь, животных не любишь.
– Эти не орут и не воняют, – пояснила я и зевнула.
За окном опять палило солнце, и я порадовалась, что вчера улучила минутку и обновила гардероб. Как я в прошлом году не сварилась? Из подвала не вылезала, похоже. Верхние этажи дома быстро прогревались, и сейчас уже было слишком жарко, чтобы прислоняться к чужому пылающему телу, так что надо было вставать, пока Лирой не проснулся окончательно.
Выбравшись из кровати, я распаковала вчерашние покупки. Маккорн, оставшийся лежать и наблюдать меня на фоне окна, издал довольный звук. Вероятно, оценил вид. Я ухмыльнулась и немного покрасовалась, пока разворачивала платье, но потом, чтобы он не затащил меня обратно в постель, швырнула в него свёртком с вещами, которые купила для него.
– Это что? – раздался его недоумённый голос.
– Сам меня вчера попросил тебя одеть, – напомнила я, вертясь перед зеркалом. Настроение у меня вчера было эпатажное, и я решилась на цветное платье. Кажется, первое в жизни с тех пор, как я стала покупать себе одежду сама. Оно было очень лёгкое, глубокого мшисто-зелёного цвета, со свободным лифом, а потому его можно было надевать без корсета на одну только нижнюю сорочку. Сама себе в зеркале я казалась вызывающе неприличной, но я сжала зубы и внушила себе, что всё как надо. Мне хватало статуса и уверенности в себе, чтобы в собственном доме позволить себе немного расслабиться.
– Ты уверена, что это можно носить? – спросили сзади, и я обернулась в возмущении. Я тут изо всех сил убеждаю себя, что не перегнула палку, а он решил меня подразнить?! Но тут же поняла, что он говорил о другом.
Я купила Маккорну широкие светлые брюки для тенниса, однобортный жилет из той же ткани с лёгкой цветочной вышивкой по лацкану и тонкую льняную рубашку, практически неощутимую на теле. На манекене всё это смотрелось весьма прилично. Повяжи галстук – и можно в город. Однако Лирой разглядывал вещи с несчастным видом.
– А что тебя смущает? – уточнила я.
Он покачал головой, открыл рот, поднял взгляд на меня и так застыл. Я с трудом подавила порыв немедленно переодеться.
– О, – сказал он после мгновенной паузы. – Ты такая… лёгкая.
Я сложила руки на груди, но с трудом сдержала улыбку.
– Тебе тоже пойдёт на пользу быть полегче, – заметила я и направилась к двери. Платье платьем, но надо же умыться.
Маккорн снова перевёл взгляд на ворох светлых тканей у себя в руках, и во взгляде этом читались темнейшие глубины отчаяния. Подумав, я стащила со спинки кровати его вчерашнюю одежду и свой халат, чтобы не оставить ему выбора, и выскользнула в дверь.
Когда я вернулась, приведя себя в порядок, Маккорн, облачившийся в новый наряд, стоял спиной к зеркалу и прятал лицо в ладонях.
– Да не бойся, не страшно, – усмехнулась я, оглядывая, как на него сели вещи. В целом я угадала. Жилет самую чуточку свободноват, но это Банни подошьёт.
– Я выгляжу, как природник, – пробубнил он в ладони.
Я подошла поближе и обвила его руками, потихоньку подталкивая повернуться.
– Ты и есть природник.
– Маргарита! – взвыл он с такой обидой в голосе, будто я его байстрюком обозвала. На братьев своих вчера не обижался! – Ну за что ты так?
От возмущения он даже опустил руки, так что я смогла заглянуть ему в насупленное лицо.
– Что значит, за что? Это объективный факт. Ты – природник. Тебе придётся рано или поздно с этим смириться.
Он неверяще покачал головой.
– Я ещё понимаю, когда мне такое говорят сердцеведы. У них работа такая. Но ты… Я думал… – Он опустил взгляд в пол. – Я думал, хотя бы ты принимаешь меня всерьёз.
– Принимаю! – охотно подтвердила я. – Я принимаю тебя всерьёз. И ты природник. Эти утверждения друг друга не исключают!
Губы Маккорна искривила невесёлая усмешка, но он всё-таки глянул на меня из-под бровей. И засомневался.