– Ты правда так думаешь?
Я замахала рукой, не зная, как выразить своё негодование.
– Мы с тобой вчера весь день это выясняли! Мне кажется, я уже всё вдоль и поперёк расписала! Да, я правда считаю, что можно быть магом жизни и при этом серьёзным, уважаемым и здравомыслящим человеком!
Маккорн приподнял голову ещё чуть-чуть.
– И много ты таких примеров знаешь?
– Да хотя бы мои родители! – фыркнула я. Не будет же он мне в лицо говорить о них плохо?
Маккорн поджал губы.
– Полжизни в шалаше?..
– Так я сама с ними полжизни в шалаше прожила, – тут же парировала я. – Что теперь, меня всерьёз не принимать? У них была сложная финансовая ситуация! И вообще, на мой взгляд, большая часть неустроенности природников происходит не от их магической натуры, а оттого, как к ним принято относиться в обществе! Моим родителям, например, в половине случаев не платят за работу, потому что они же маги жизни, с ними так можно! Может быть, если бы было побольше таких магов жизни, как ты, то и отношение было бы другим!
Выпалив всё это, я растерялась. Вроде нигде не соврала, но и мыслей таких у меня в голове раньше не было.
Лирой, однако, впечатлился. Трагическая маска на его лице растворилась, уступив место задумчивой.
– То есть, ты думаешь, что нас… просто так воспитывают?
– Ну… – Я не хотела сдавать на попятный, но и кривить душой тоже было нехорошо. – Я думаю, это самосбывающееся проклятие. У шаманов есть определённые склонности, обществу выгодно их подпитывать, а в итоге имеем что имеем. Твоим склонностям в детстве не потакали, вот ты и вырос сильным и независимым. С нами-то примерно так же: мне в детстве тоже не позволяли некромантскую натуру проявлять по чём зря. Может быть, в этом и ключ?
Лирой сдвинул брови плотнее, окончательно утратив шаманский вид, и рискнул взглянуть в зеркало. На некроманта он в таком легкомысленном костюме точно не тянул, но, например, на мага воздуха вполне. Особенно если жилеточку расстегнуть…
Задумавшись, я отщёлкнула верхнюю пуговицу, но он поймал мою руку. Поймал – и поцеловал, так что даже не возмутишься!
– Мы завтракать идём? – спросил Лирой, теребя мои пальцы.
– Идём, – неохотно признала я.
– Тогда застёгивай обратно.
– Ладно-ладно, – хмыкнула я, слушаясь. Это же значило, что он не кинется немедленно переодеваться. – Ещё спасибо мне скажешь после того, как мы сходим в подвал.
Лирой изящно изогнул бровь.
– Спасибо?
– Меньше слоёв снимать, – я пожала плечами. И, кажется, переоценила его испорченность, судя по тому, как у него раскрылись глаза.
– Ты предлагаешь после сеанса…
– Ну тебя же всё равно заведёт от некротики. – Я поправила ему воротник и шовчик на плече. – Чего добру пропадать?
Маккорн положил мне горячую руку на лопатки и подтолкнул к двери.
– Так, не теряем времени, завтрак остынет!
Я рассмеялась и позволила стащить себя вниз.
Однако в столовой нам предстала такая картина, что все планы вылетели из головы.
Первой в глаза бросилась Банни, застывшая в позе рыцаря, пронзающего поверженного змея ухватом. Подле неё Кларенс в костюме-тройке, стоя на полу на коленях, заканчивал выводить кривоватый магический круг куском угля по доскам пола. А в кругу, нахохлившись, сидела пескуха Маркиза.
– Э! – вырвалось у меня. – Откуда?!
Маккорн резко вдохнул и сел на корточки, пригнув голову к коленям. Ну конечно, не подготовился к некротике!
– Я бы тоже хотел это знать! – сказал Кларенс, поднимаясь и вытирая руки о влажную тряпицу. – Мы её только что обнаружили. Как я понимаю, она по-прежнему может раздавать смертные проклятия?
Я задумалась. С одной стороны, проклятием Маркиза награждала только тех, на кого её науськивала хозяйка. С другой, как знать, не хозяйка ли её прислала. Природница же, могли и отпустить под честное слово. А с третьей, пескухи – мстительные духи, хоть и управляемые. По идее, она могла действовать по собственной инициативе.
– Она вряд ли станет вредить нам, – произнёс Маккорн, немного отдышавшись.
– Откуда такая уверенность? – нахохлился Кларенс.
Маккорн поднялся и сделал осторожный шаг к кругу, вглядываясь в пескушью мордочку. Много там было не разглядеть, глазки и носик только блеском выделялись на общем кромешно-чёрном фоне, и во все стороны от шарообразной собачонки расплывались разводы чёрного дыма.
– Она сдала Маргарите свою хозяйку, значит, надеялась на правосудие.
Я обернулась к нему, чтобы недоумённо воззриться.
– Сдала?
– Конечно, – кивнул Маккорн, подбираясь ещё ближе к кругу и выставив вперёд руку. – Зачем, по-твоему, она тебя привела к хозяйке?
Я начала соображать, но тут Маккорн практически наступил в круг, нагибаясь к пескухе, и я кинулась ему наперерез.
– Стой! Куда ты? Она в круге никого не тронет, зачем ты к ней лезешь?
Лирой странно на меня посмотрел.
– Я бы предпочёл очистить её от проклятия.
– Зачем? – изумилась я. – Я бы её сразу упокоила, и всё.
Пескуха тоненько зарычала и тявкнула.
– Она против. – Маккорн кивнул на собачонку.
– Да кто её спрашивает?! – выпалила я.
Лирой собрался что-то сказать, но вдруг смутился. Выпрямился и отступил на шаг с потерянным видом.
– Нет, ну как скажешь…
Пескуха заскулила. Я перевела взгляд с Маккорна на неё и обратно. Так. Шаманская натура требовала спасти зверюшку. Предубеждения Лироя требовали не идти в поводу у шаманской натуры. Я ущипнула себя за переносицу и поморщилась. Сама-то натуре поддалась без задней мысли – какое некроманту дело, чего хочет мстительный дух?
Но если она меня действительно привела сама… Девице Карлайл же вовсе не было нужно, чтобы я нашла её логово со всеми доказательствами её вины. И она не ожидала меня увидеть, не готовила ловушку. Скорее всего, она ничего не знала о том, что Фэнни меня вызвали. Подкупленный управляющий не успел ей сообщить или не счёл нужным… А пескуха совершенно явно вела меня к своему дому. Пескухи – мстительные духи, и мстить они хотят своим хозяевам, которые их предали. Проклясть хозяйку пескуха не могла, а вот сдать… Пожалуй, Маккорн прав. А значит, по совести, собачонку надо уважить.
– Так, ладно, – решила я. – В принципе я не против сделать по-твоему. Только не лезь сам в круг из некротики к проклятой твари. Я сейчас её спеленаю, тогда и очистишь. Идёт?
Лирой приободрился, хотя и смотрел на меня с подозрением.
– Ну давай.
Я сделала ему знак отойти подальше, прицелилась и швырнула в пескуху сетью. Собачонка даже не уворачивалась, как будто понимала, что для её же блага стараюсь. Сеть закрепилась за магический круг и прижала пескуху к полу, но я изменила плетение так, чтобы отдельные нити сети прошли под полом. Таким образом, от круга можно было избавиться. Я затёрла ногой линию и тут же впитала высвободившуюся некротику, пока она не рассеялась в воздухе и не достигла Лироя.
– Вот теперь чисти, – разрешила я, делая широкий приглашающий жест.
Маккорн подошёл, с интересом рассматривая порванный круг, но шагнул в него без колебаний. Наверное, почувствовал, что именно я сделала, а может, просто доверял мне. Оба варианта мне равно нравились.
Присев на корточки, Маккорн растопырил одну руку над головой пескухи, но не касаясь её, а другой начал что-то перебирать в воздухе, словно пытался расклеить слипшиеся страницы. Я присмотрелась. Пескуха источала некротику, но умеренно, в таких количествах Маккорну она не угрожала. Однако смертное проклятие – это тоже по моему ведомству. Я видела его тонкие прожилки, оплетавшие собачонку, как травяные корешки. Если бы я снимала эту штуку с себя, я бы её просто выжгла, но на пескухе корешков было так много, что вместе с ними я бы сожгла и саму собачонку.
Маккорн, однако, умудрился каким-то образом подцепить в воздухе нитку проклятия и сжал её между ногтями, как гниду. Тут же в месте захвата нитка исчезла, но не порвалась, а так и осталась натянутой и продолжила постепенно, дюйм за дюймом исчезать.
– Как ты это делаешь? – не сдержалась я.
– Это обычное очищение, – негромко сказал Маккорн. Потом вдруг обернулся ко мне. – А ты видишь?
– Я вижу, что нить проклятия исчезает, – пояснила я.
– Хм, – он ухмыльнулся. – Для меня она, наоборот, появляется. Там, где моё очищение в неё влилось. И я бы не назвал её нитью, скорее трубочкой или капилляром. У неё есть внутри полость, где и содержится проклятие.
Я закусила губу, таращась на сеть проклятия во все глаза. Пескуха невозмутимо лежала на полу, только немного поводя ушами, и рассматривала Банни, которая принялась сервировать завтрак. На фоне непроглядно-чёрной некротики такие же чёрные нити терялись, и когда они становились прозрачными, я этого почти не замечала. Только по краям, где свободные концы слегка шевелились в разреженном чёрном дыму, выходило эффектно. Для Маккорна, наверное, по собачонке сейчас разливалась волна ослепительного света, но увы, мои глаза её не различали. Я нетерпеливо вздохнула. Ну вот почему я не могу очищать? Так можно было бы на вызовах обходиться вообще без природников!
Лирой, похоже, заметил мою досаду, потому что внезапно сказал:
– Хочешь попробовать?
– Как? – изумилась я.
– Ну, как я с некротикой, – неуверенно пояснил он. – Я могу её взять из амулета и прокачать сквозь себя. По идее ты с магией жизни тоже так можешь. Я бы тебе нацедил немного… Тебя же она не обожжёт.
Мои глаза наверняка загорелись не хуже, чем очищающие чары. Если он прав и это сработает, так я же смогу сама очищать что угодно! Хоть одержимых, хоть покусанных умертвиями, хоть места захоронения… Понять бы только расход на душу населения.
– Давай! – выпалила я и подставила руку, потом поняла, что не знаю, как именно он собрался мне "нацедить" и нужна ли для этого рука, поэтому убрала её и почувствовала себя беспомощным неучем.
Маккорн отпустил корешки проклятия – пескуха недовольно оглянулась и заворчала – и округлил пальцы, как будто обернул их вокруг теннисного мячика. На эту пустоту в своей ладони он и уставился, сосредоточившись. Очевидно, цедил. Примерно через полминуты он расслабил лицо и подвинул руку с невидимым шариком ко мне. От него пахнуло теплом и запахом речной воды.