Маккорн уставился на меня, не моргая.
– Разве не проще тебе, – медленно проговорил он, – делать из них зомби?
Я развела руками и так замерла, оставив пальцы торчать в небо, словно ветки старой яблони.
– Сколько, по-твоему, зомби я могу сделать? Не говоря уже о том, что на это надо с пострадавшим соглашение подписывать!
Маккорн нахмурился.
– А что ещё тебя ограничивает? Они же не как умертвия, их не нужно некротикой подпитывать. Прости, я не очень разбираюсь в этой теме, мракоборцев такому не учат.
– Некротикой не нужно, – вздохнула я, роняя руки. – Им надо частицу души отдавать, а потом до конца дней делить с ними жизненную силу.
Маккорн уронил свою пробирку, но поймал её в полёте.
– Так у тебя… с Кларенсом?..
Я покивала.
– Понимаешь теперь, почему соглашение нужно? Кусочек моей души заставляет его тело функционировать. Это значит, что я могу ему что угодно приказать, и его тело послушается. Он ещё и ездит в головное управление мракконтроля раз в год, они там проверяют, что я не злоупотребляю и за рамки соглашения не выхожу.
Маккорн всё ещё переваривал новости.
– А ты… можешь вернуть себе эту частицу души?
Я пожала плечами.
– Могу, но Кларенс тогда умрёт.
Маккорн поставил пробирку в держатель и как-то обречённо потёр лицо руками.
– Да ты не переживай, – попыталась успокоить его я. – Там не такой прям кусманище, от меня меньше не стало. У меня личность богатая и разносторонняя, я могла бы при желании до дюжины зомби заделать и не заметить. Но всё-таки не из любого встречного-поперечного, пострадавшего от нечисти. Это большая ответственность, будешь ведь связан с этим человеком всю жизнь.
– Я понимаю, – наконец произнёс он. – Я не знал, что всё так… сложно.
Я неуютно потопталась у двери, пока он собирался с мыслями. Наверное, не надо было на него вот так с кондачка вываливать всё это, природник же, чувствительный, хоть и старается это скрывать. Хорошо бы его отвлечь чем-нибудь… Вернуться к разговору о фракталах? Консервация-расконсервация… По-хорошему, если я собираюсь её на людях применять, надо сначала на подопытных попрактиковаться. Мыши пойдут в дело, тут он прав, но вот стоит ли ему говорить об опытах на людях? Если только…
Природники же быстро восстанавливаются. Маккорн, вон, некротикой себе руки жжёт, так что ему моя консервация? Может, даже, наоборот… И тут меня посетила Мысль.
– Лирой! – выпалила я срочно, боясь выронить из головы такую прекрасную идею. – А что если нам удастся законсервировать твои сосуды так, что по ним можно будет некротику гонять без боли?
Несколько секунд он просто таращился на меня, осознавая, что я только что сказала. А потом перепрыгнул через стол со всеми пробирками, чтобы поднять меня в воздух и закружить, словно я была метёлкой для пыли. Мы как раз начали целоваться, когда от двери раздалось недовольное покашливание Кларенса.
– Маргарита, тут вызов.
– От кого? – взвыла я, выпутываясь из рук Маккорна. Лицо Кларенса не предвещало ничего хорошего.
– От виконтессы Майлоу, – процедил он, и тут я поняла, что его дурное настроение связано вовсе не с Маккорном.
– Хтоническая матерь! А ей-то что нужно?
Кларенс помахал зажатым в руке листом.
– Кто-то нападает на её лошадей.
Я взяла у него листок и пробежала глазами.
– Отказаться никак нельзя? Она ничего не напутала в формуляре?
Кларенс скривил губы и помотал головой.
– А чем так отличилась эта виконтесса? – поинтересовался Маккорн, переводя взгляд с Кларенса на меня и обратно.
– Она не пускает Кларенса в своё имение, – пояснила я. – Поселилась тут неподалёку пару лет назад, позвала меня знакомиться, а когда я явилась с Кларенсом, отказалась его впускать. Ну, я, понятно, развернулась и уехала, но…
– Если это вызов, то не обязана ли она принять вас с помощником? – уточнил Маккорн.
– Нет, – вздохнула я. – Там вообще нет внятных правил, что должны делать кверенты. Фэнни, как помнишь, и меня пускать не хотел. Ну да ладно, если документы в порядке, надо ехать.
Кларенс скривился, но вышел, освободив дверной проём. Маккорн раскатал рукава.
– Позволишь составить тебе компанию?
Я пожала плечами. С одной стороны, меня-то виконтесса вроде бы уважала, да и не нужен мне никто для работы, тем более что порча лошадей – скорее всего, очень простое дело. С другой, в компании Лироя было бы веселее.
– Поехали.
Имение виконтессы из красного кирпича возвышалось посреди огромного зелёного поля, выстриженного, скорее всего, зубами тех самых лошадей. Ни единая тень не падала на стены, а чёрные оконные рамы, чёрная крыша и потемневшие от времени балконные балюстрады делали здание как будто запечённым на углях. Внутри, однако, оказалось вполне прохладно и даже не вычурно. У въезда красовалась старинная табличка, сообщающая визитёрам, что они явились в Ардент-холл.
От брички нас провожала бойкая девица в верховом костюме, которая сперва окинула Маккорна заинтересованным взглядом, а когда я сунула ей под нос бумаги, хмыкнула, словно сомневалась в успехе нашего визита, но к дому провела, всю дорогу так старательно двигая бёдрами, что меня подмывало спросить, тренирует ли она выездку верхом или сама, вместо лошади. Лирой, глядя на это, только покачал головой. Конечно, для визита к виконтессе он прилично оделся, но что они тут, прилично одетых мужчин не видели?
Виконтесса встретила нас в аванзале, где между изогнутыми помпезными лестницами на второй этаж был устроен небольшой закуток из двух диванов и столика для не очень важных гостей. Ей было под пятьдесят, и её внешность носила на себе следы чересчур бурной юности, но светлое платье из блестящего шёлка на её худощавой фигуре сидело неплохо. Едва завидев Маккорна, она вздёрнула верхнюю губу.
– Что это вы привели, магистрина?
Я несколько оторопела. Маккорн был в клетчатом костюме, светлом, но строгом, с шейным платком и аккуратно причёсанный. Мы с ним заранее договорились, что типичного природника он изображать не будет, а наоборот, воспользуется возможностью переменить стереотип, и потому сейчас он выглядел совершенно прилично.
– Это мой коллега, – начала я. Может, она приняла его за Кларенса? – Он маг жизни и помогает мне при необходимости очистить…
– Уберите это, – произнесла виконтесса, обращаясь к девице в ездовых бриджах.
– Послушайте, – вскипела я, – я не знаю, что вы имеете против природников, но это уже ни в какие рамки…
– Против природников – ничего, – меланхолично прервала меня Майлоу. – Но мужчинам в моём доме места нет. Джолли, уведи его.
Я обернулась к Маккорну, который ошеломлённо хлопал глазами. Очень хотелось возмутиться и предложить виконтессе поискать другого некроманта, но… Для отказа от вызова у меня не было оснований. Маккорн даже на меня не работает, а и если бы работал – поди докажи, что без него я не могла выполнить работу. Пока я бесилась, Лирой сориентировался в ситуации и сжал мой локоть.
– Всё нормально, не кипятись. Леди имеет право на причуды.
Казалось бы, ничего нового он не сказал, но этого хватило, чтобы сквозь мою ярость пробился голос разума. Одним движением поставив вокруг нас купол тишины, я склонилась к Лирою.
– Иди поморочь голову девице, – прошептала я, стараясь не двигать губами, чтобы никто ничего не прочитал. – Они тут изголодались наверняка. Может, что-то выведаешь.
Маккорн одарил меня странным взглядом, но кивнул. Когда я убрала купол, он, не говоря ни слова, последовал за наездницей, а я не смогла сдержаться и не проводить их неприязненным взглядом. Девица была ладная, свежая, полная жизни. Да, я сама его с ней отправила, но это же не значит, что мне это нравилось.
С трудом развернув свою голову обратно к виконтессе, я достала записную книжку и без приглашения села на диван. Отказаться от вызова я не могу, но и уважать кверента не обязана. И если она решит меня выгнать, мне же проще.
Однако виконтесса сделала вид, что ничего не заметила, и просто откинулась на спинку дивана.
– Расскажите подробнее, – процедила я, – что у вас за проблема?
– Моих лапушек кто-то калечит, – тут же пустилась жаловаться Майлоу. – Каждую ночь, уже неделю!
– Калечит насколько серьёзно? – уточнила я, записывая. Рука не слушалась: я давно уже не вела заметки самостоятельно, полностью переложив это на Кларенса.
– Утром они все в ссадинах и укусах!
– Укусах? А отпечатки зубов какие?
– Лошадиные, – сообщила виконтесса с таким видом, словно это самоочевидно.
Я моргнула.
– То есть, они сами друг друга кусают?
– Конечно, нет! – всплеснула руками Майлоу. – Во-первых, они никогда бы не стали драться, а во-вторых, они разведены по денникам и не могли бы друг до друга дотянуться!
Я не то чтобы много знала о живых лошадях, но вряд ли же они вылезали из денников, чтобы подраться, а потом чинно залезали обратно? Или могли? Надо Маккорна спросить, он в зверях должен разбираться.
– А других лошадей в имении не видели?
– Если бы видели, я бы так и сказала! – раздражённо ответила виконтесса.
Я порасспрашивала ещё, но больше она ничего полезного не знала.
– Есть ли у вас недоброжелатели? – наконец спросила я для галочки. Скорее всего на её лошадей нападал какой-нибудь разыгравшийся нечистый дух, но мало ли…
– За кого вы меня принимаете? – через губу произнесла Майлоу. – Откуда бы им взяться? Я тут живу, никого не трогаю и никаких мужчин к себе не пускаю.
– Мужчины-то чем провинились? – хмыкнула я, прикидывая, что одного её обращения с Кларенсом и Маккорном достаточно, чтобы кто-нибудь захотел ей насолить.
Она посмотрела на меня снисходительно, как на неразумного ребёнка.
– Эти лживые твари не заслуживают дышать со мной одним воздухом.
Я не стала ничего отвечать и постаралась не состроить неприличную гримасу. В конце концов, какое мне дело до её странных представлений?