– Вот, например, – внезапно оживилась она и подняла со столика распечатанный конверт. – Полюбуйтесь.
Я приняла его и повертела в руке. Это было письмо, адресованное виконтессе от помещика Фэнни. Та-ак… Вытащив сложенную бумагу, я пробежалась глазами по знакомому почерку. На протяжении всего письма Фэнни доказывал, что на виконтессиных лошадей нападает демонический жеребец, который служит мне.
Мне!
– Помещик Фэнни недолюбливает некромантов, – заметила я ровным тоном, хотя внутри меня вскипала лава и рушились горные пики. – Недавно он был вынужден прибегнуть к моим услугам, но ему не понравилось, что для предоставления этих услуг мне пришлось провести какое-то время вблизи его семьи. Полагаю, он таким образом отыгрывается.
– Вот я и говорю, – взмахнула пальчиками виконтесса. – Лживые твари!
Несмотря на то, как она обошлась с Кларенсом и Маккорном, в этот момент я даже немного прониклась к Майлоу. Всё же она могла и послушать Фэнни, и прислать мне не вызов, а повестку в суд. Я бы, конечно, выиграла, Кларенс и не с таким справлялся, но у меня есть более приятные способы провести время.
– А откуда помещик знает о том, что происходит у вас в имении? – спросила я, ещё раз осмотрев письмо.
– Понятия не имею! – фыркнула виконтесса. – Можете сами у него спросить.
Я прикинула, не отправить ли к старому ослу Маккорна, и тут же вспомнила, где он и чем занят.
– Позвольте мне осмотреть конюшни, – решила я.
Виконтесса забрала у меня письмо и вызвала служанку, а сама удалилась вверх по лестнице, не прощаясь. Похоже, она тоже не считала необходимым проявлять вежливость.
Девушка вывела меня через чёрный ход во двор. Хозяйственные постройки здесь сгрудились у служебного крыла дома, а окна господских помещений выходили на тенистую аллею из старых деревьев, которая вела к зеленеющему поодаль фруктовому саду. Между аллеей и задней стенкой сараев росла высокая живая изгородь, через которую мне удалось заглянуть только с крыльца. Служанка указала мне на одну из построек, примыкающих к основному зданию, и пояснила, что это конюшня, а сама снова скрылась за дверью. Что ж, мне же лучше.
Я неслышно подошла к распахнутым воротам, из-за которых несло лошадьми и слышалось фырканье, а ещё размеренное шорканье скребка по конскому боку.
– …не тешьте себя несбыточными фантазиями, – долетел до меня обрывок фразу Маккорна. – Вам будет лучше вовсе не смотреть в мою сторону.
– Отчего же мне не смотреть? – отвечал ему задорный женский голос. – Или боитесь залюбоваться?
Маккорн горько рассмеялся.
– О, если бы это было так просто.
Скребок стих – похоже, девица оставила работу ради беседы. Я снова начала закипать.
– А что ж непростого? – спросила Джолли. – Вы приглядитесь получше, вдруг ваш недуг и отступит?
Недуг? Какой ещё недуг? Что он ей наплёл?
– Милое дитя, как вы наивны, – протянул Маккорн, и я услышала в его голосе печальную улыбку. Он в театре подвизался, что ли? Не знай я его, точно бы поверила! – Увы, моё сердце крепко держит в руке моя госпожа. Не видать мне свободы. Ты можешь лишь на время притупить мои мучения, согрев меня теплом своей беседы.
У меня зачесался кулак разбить ему лицо, и я даже не знала точно, за себя мне обидно или за девицу, которая шумно ахнула.
– О, ваше сиятельство, о чём же мне вам рассказать? Может, спеть? Я умею!
Я сделала бесшумный шаг к стене и посмотрела в щёлку между дверных петель. Маккорн с невыносимой нежностью во взгляде заправил кудрявый локон за ухо Джолли.
– Расскажи мне, что у вас тут творится. Думать о работе помогает лучше всего.
– А! – оживилась девица, невзначай касаясь его руки. То её ухо, что я видела, пылало, а лицом она стояла к Маккорну. Я на секунду представила, как поджигаю конюшни. Но нет, ладно, лошади-то не виноваты, да и вычислят меня быстро. – Да мы сами не знаем, ваше сиятельство! Приходишь утром, а лошади все подранные, словно кусали друг друга и копытами били. Но они б не выбрались!
– А других лошадей не видели? – спросил Маккорн, поймав её руку.
– Ой, – хихикнула девица, прикрыв рот другой ладонью. – Вы только виконтессе не говорите. – Она склонилась к самому лицу Маккорна и зашептала. Я сжала зубы, потому что понимала, что сейчас ни в коем случае нельзя вмешиваться, но зажарить мерзавку заживо хотелось очень сильно. Вдобавок я перестала слышать, что она говорит, и теперь мне было нечем занять ум, кроме чёрных мыслей.
Решив, что разумнее будет убраться оттуда, пока не сорвалась, я тихонько вернулась на крыльцо, нырнула в дом и, пройдя служебным коридором, вышла из другой двери, ведущей на аллею. Оттуда между деревьями открывался прекрасный вид на пасущихся в поле лошадей. Вокруг них вились ещё две девицы в бриджах.
Устроившись на лавочке, я решила пустить свою злобу на пользу и принялась плести предупреждающую сеть, чтобы потом накинуть её на конюшню и узнать, если кто-то проберётся внутрь.
Польза оказалась двойной. Минут через пятнадцать живая изгородь раздвинулась – сама, не от руки, просто расплелась и образовала аккуратный проход, и тут же в него шагнул Маккорн.
– Хорошая идея, – сказал он мне с довольным видом. – Я сразу почуял, где тебя искать.
Я зыркнула на него исподлобья.
– Много узнал?
Он махнул изгороди, чтобы она сомкнулась обратно, потом неспешно подошёл ко мне, выставив вперёд руку – проверял концентрацию некротики, но в итоге сел рядом, почти касаясь меня коленом.
– У девушек есть кавалеры, – сказал он так, словно описывал лекарственное растение. – Из города. Но виконтесса без увольнительной на вечер их не отпускает, а тем более по такому поводу. Поговаривают, что она тяжело переживает собственный развод. Понятное дело, увольнительные девушки берегут для более значимых поводов. Поэтому молодые люди ездят сюда, да вот только им проход в имение настрого запрещён. Виконтесса ещё расщедрилась, что в ворота меня впустила, и то только потому, что слыхала, что я сын герцога. А кого попроще велит гнать хлыстом.
Пока он говорил, я немного расслабилась и уже не испытывала такого яростного желания оторвать ему голову. Надо же, я раньше даже не сомневалась, что виконтесса как-то узнала, кто такой Кларенс, и выгнала его из-за этого, а оказалось, из-за того, что он мужчина. Какой только дури нет у людей в головах…
– Так вот, – продолжал Маккорн. – Понятное дело, проблеме нашли решение. В дальнем углу сада есть потайное местечко, где и проходят, хм, встречи. И вот именно там две девушки видели незнакомого жеребца. Но, как ты понимаешь, не спешили рассказать об этом виконтессе.
– Один раз видели? – оживилась я.
Маккорн кивнул.
– Как раз в ночь, когда на лошадей впервые напали. Однако с тех пор они не бывали в этом местечке и вообще всю неделю под вечер обитателям имения ужасно хочется спать, так что выставить караул ни разу не вышло.
– Как удобно, – хмыкнула я. – А в том местечке сонливость тоже нападает?
– Неизвестно, – вздохнул Маккорн. – За три дня перед первым нападением все девушки рассорились со своими кавалерами и ходить туда не пытались.
Я прищурилась.
– Вот так прямо все трое?
– Вот так прямо все пятеро, – поправил Маккорн. – Две служанки из дома тоже туда шастают.
– Отлично. – Я сложила руки на груди и откинулась на спинку лавки. Значит, что-то спровоцировало ссоры, а потом стал являться жеребец, и тут же всех потянуло спать с заходом солнца. Красота.
– Ты больше не хочешь меня убить? – невинно спросил Маккорн.
Зря он это, я тут же снова захотела. Но, погодите, откуда он узнал?
– Я чувствовал тебя около конюшни, – пояснил он, словно прочитал мои мысли. – Я, если не погружаюсь с головой в какое-то дело, обычно слышу сердцебиение всего живого на полмили вокруг. И твоё было… Я уже щит плести начал.
Я поджала губы.
– Я сама тебя отправила морочить голову этой девке. Что я, по-твоему, взбалмошная дура?
Он покачал головой.
– Конечно, нет.
Помолчав и порассматривав моё напряжённое лицо, он продолжил:
– Выходит, ты не хочешь меня убить? И Джолли тоже не хочешь?
Меня больно кольнуло то, что он назвал девку по имени, но я сжала зубы плотнее.
– Она не виновата, что ты саму хтоническую матерь можешь соблазнить.
Маккорн снова обвёл меня взглядом с ног до головы, словно изучая непонятное явление.
– Ты хочешь её убить, поднять и ещё раз убить, – озвучил он свои наблюдения, и у меня даже в животе закрутило от того, насколько точно он попал. – Но ты сдерживаешься. Потому что это нерационально.
– Ты решил проверить, насколько моей выдержки хватит? – процедила я.
Лирой внезапно лучезарно улыбнулся.
– А ведь я ей не соврал.
Я резко повернула голову, чтобы прожечь его прямым взглядом.
– То есть?!
– Моё сердце и правда надёжно скрыто от посторонних посягательств. – С этими словами он наклонился и добавил горячим шёпотом мне в самое ухо: – Ты ведь никому его не отдашь?
Я ухватила его за волосы – потому что мучительно желала приложить лицом об скамейку, но в итоге только подтянула поближе для поцелуя. Вот когда он успел так обнаглеть?!
– Пойдём, – рассмеялся Маккорн, когда я его наконец отпустила. Щёки у меня пылали. – Пока меня отсюда хлыстом не выгнали, разведаем то местечко. Надо выяснить, действуют ли там сонные чары.
– Я поставлю барьер, – мстительно сказала я. – Из некротики.
– О! – Маккорн притворно заслонился от меня рукой. – Ну тогда я точно глаз не сомкну! Надо хоть плед из брички взять, а то на траве не очень комфортно. Ай! Маргарита, тише, нас же сейчас засекут!
– Я тебя сама засеку, – прошипела я, но всё же постаралась дышать поглубже и успокоиться. Плед в засаде в любом случае нелишний. Да и до заката ещё далеко.
Глава 17
По дальнему краю сада росли каике-то… ёлки, не ёлки? Мягкие, с непроглядно-густыми кронами.
– Туи, – сообщил Маккорн, расстилая плед в кружочке, образованном хороводом этих самых туй.